Витя при этом оставался неутомимым и жестоким, а в безудержном веселье – безбашенным и неконтролируемым. Все хорошее в нем постепенно уходило в небытие, сменяясь цинизмом и расчетливостью. Он все еще терял контроль над собой, если его пытались предать, унизить, задеть за живое, оскорбить. Какой-то неведомый голос сообщал ему то же самое, что и Вершинину: «Купились вы на эту ловушку, плохиши. Это затягивает… страшно затягивает. Все забавляетесь, легкомысленно считая, что это на благо. Вы удовлетворяете только свое тело, а не душу. А она у вас грязная. Вы всего лишь наживка для того жестокого, что вас вскоре поглотит и погубит. За все вы скоро расплатитесь сполна».

Как только Ретинский вспоминал, что нужно было хоть краем глаза приглядывать за Лешей, он с удовольствием пользовался этим шансом, но с каждым разом никто его не принимал всерьез. В этот раз, сидя в клубе, он наблюдал за пьяным счастьем Вершинина и смог с опаской произнести следующее:

– Будет прелестно, если кто-нибудь отодвинет от Алексея бокал, – запинаясь, выразил обеспокоенность Ретинский.

К Вите тоже лезли девушки, но он с гордым видом, раздвинув ноги в стороны, не позволял им переходить границы дозволенного.

– Захлопнись и не суйся! – завопил мажор и залпом закинул в себя еще рюмку горячительного, забросил себе в рот кусочек лимона, прожевал его так, что горький лимонный сок прыснул во все стороны из его рта.

Тем временем бармен Миша, остерегаясь встретиться с подвыпившим Вершининым лицом к лицу, решил подсыпать ему небольшую порцию дури. Должного и колоссального эффекта и привыкания по расчету Миши это не должно было принести – всего лишь небольшое помутнение рассудка и прилив сил. Если же вся эта история с Лешей и вернувшейся к нему зависимости повторится, то Мише несдобровать. Тем не менее, он рискнул и, сутулясь, чуть ли не на согнутых ножках, лично принес им поднос с «веселящими» напитками и мигом удалился, заняв позицию за стойкой и принявшись наблюдать, попутно обслуживая клиентов, прибегающих с танцпола за добавкой.

Вершинин медленно начал переходить в буйно-неадекватное состояние. Витя продолжал улыбаться, рассматривая подсевшую к нему девушку. Что же касалось Вершинина, то, когда он хотел развлечься, он поворачивался к одной девушке и начинал заигрывать с ней, частенько поглядывая в другую сторону, где пыхтела их вторая спутница, пытаясь хоть немного разговорить, развлечь Витю и мотивировать его на взаимность. Виктор предпочитал не тратить попусту своих сил и энергии, оставляя все на ночь – Вершинин же черпал энергию непонятно откуда. Когда Лешке надоедало с первой – ему становилось скучно от ее лица или однотипных скучных комплиментов в его адрес – он переключался на вторую особу. В этот момент брошенная и скучающая девушка ревностно отпивала первый попавшийся под руку коктейль, яростно посматривая, как другая хищница активно пользуется вниманием двух солидных, а главное небедных парней. И тут между двумя, иногда даже тремя представительницами женского пола происходило что-то вроде соревнования, борьбы за разнежившегося мажора и его дружка, за их ласку, снисхождение и внимание. Спустя некоторое время девушки понимали, что по отдельности никакого успеха не добьются и принимались ублажать Леху и Витька все вместе. Позже Вершинин выбирал какую-то одну, бывало, что и двух, и вел их в уединенное местечко, где и делал с ним все запланированные и нафантазированные до этого в пьяном бреду грязные делишки, теряя потом к ним всяческий интерес. Как же он балдел от этого.

Вершинин протянул руки к бутылке холодного шампанского. Как только из его кулака с хлопком вылетела пробка, он прижал пальцем горлышко бутылки и с радостными криками облил всех вокруг пеной от игристого напитка. Потом, когда пена в шампанском улеглась, Алексей прямо из горла бутылки в такт ремикса на какую-то весьма популярную и подвижную песню сделал пару глотков. Ощутив пленяющий вкус виноградного напитка, он с недоумением посмотрел на затемненную бутылку и сию же секунду вылил все ее содержимое на себя до самой капли. С мокрыми волосами, светившимися от огней клуба и прилипшими к вискам и затылку, во влажной одежде, приставшей к телу, и пустой бутылкой в руках Леха, широко шагая по столу со всевозможной закусью, бокалами, рюмками, бутылками и переполненными пепельницами, по спинкам и сидениям мягких диванов, смело направился к подиуму, где на шесте уже давно вертелась гибкая симпотная танцовщица, которая собрала вокруг себя кучу зевак мужского пола. Они стояли неподвижно и глазели на нее.

И тут с детской улыбкой во все 32 зуба и вполне взрослыми намерениями на подиум к танцовщице сквозь толпу влетает Алексей Вершинин с бутылкой в руках. Девушка нисколько не сконфузилась.

– Зажжем?! – прорычал Леша.

Девушка гоу-гоу ответила ему так нежно и спокойно, как могла ответить только сгорающая от нетерпения любовница:

– Ну, давай, парниша!

Алексей еще хлестче обрадовался взаимности. Парень и девушка принялись вместе гибко и энергично исполнять неведомый никому ранее танец на этой тесной возвышенности на зависть всем стоящим внизу мужикам и на удивление и восхищение всех остальных. Официантки вместе с барменом и security засмотрелись на это действо и не смели вмешиваться. В этот момент бармен за стойкой издал настолько дебильный и протяжный смех, что лицо его скривилось и сузилось, но из-за громкой музыки и криков этого никто не услышал.

– Отлично двигаешься, – хвалила паренька танцовщица, посмотрев в его светящиеся от счастья глаза.

– Ты тоже! – произнес Алекс.

Тут ему в голову ударила очередная порция выпитого, подействовала и небольшая доза дурмана. Леша смотрел на девушку, и она будто опьяняла его – все вокруг смешалось в одну цветную и шумную суету, похожую на разноцветный туман, состоящий из народа, музыки, огней, сигаретного дыма и нескончаемого удовольствия от приятного и неизвестного чувства в его мозгах. Вершинин чувствовал себя так, словно без устали катался на карусели весь день напролет.

Алексей ласково добавил:

– Поверь мне, – говорил он, – так я двигаюсь не только на танцполе…

– Заинтриговал! Хочу поскорее проверить, – произнесла она.

Вершинин приблизился к партнерше вплотную, взяв девушку за бедра. Она почувствовала запах шампанского, приправленный съеденным ранее лимоном. В ответ она легонечко взяла его правую ладонь и медленно затащила себе в рот его указательный палец:

– Вкусно, – с вожделением молвила она.

Вершинин прошептал ей на ухо:

– Сколько тебе осталось?

– Один выход, малыш. Всего один выход. Надеюсь, ты потерпишь?

– А как же, – уже громче сказал Алексей. – Хоть всю вечность и больше, – блаженно произнес он.

– Тогда готовься… А пока что иди и встряхнись!

Для него все это было так любо, что он на секунду поверил, что это творилось в очень приятном сне. Заиграл новый трек. Все на танцполе взбились в одну толпу и принялись танцевать, вознеся руки к потолку. Девчонка легонечко оттолкнула Лешу в сторону со словами: «Не мешай». И он полетел прямо в толпу танцующих, тут же слившись с ней. Вершинин ощутил очередной прилив сил, словно у него выросли крылья.

Под клубняк его колбасило по-особенному. «Вот штырит парня», – думалось бармену и большинству гостей клуба, которые стали невольными свидетелями выкрутасов Вершинина. И вся эта энергия появилась даже не от маленькой дозы запрещенных психотропных веществ (она играла в этом порыве небольшую роль), а от приближения бурного секса с сногсшибательной особой. Он танцевал, словно профессионал: со всеми финтами типа стояния на голове и на руках, кувырков, прыжков, ранее упомянутых шпагатов, сальто и прочего. Сначала на него все невольно косили взгляды, затем всем думалось, что паренек либо перепил, либо перекурил, либо перебрал с дозой, но позже танцующим стало это нравиться: некоторые стали подражать Вершинину, который с каждым своим трюком продолжал удивлять и тем самым взрывал, вдохновлял толпу; позже они хлопали ему и одобрительно кричали, еще через несколько минут толпа расступилась, чтобы дать сверхтанцору больше места. В конце концов, люди на танцполе настолько восхитились Лешей, что засвистели, завопили, захлопали в ладоши и взяли Вершинина на руки. И он на протяжении нескольких минут плавал по залу на руках.

Диджей, восхитившись великолепным исполнением движений, поинтересовался у Леши в небольшом перерыве, в каком танцевальном кружке он занимался? Когда Лешка в изнеможении от танцев ответил, что нигде не занимался, диджей распорядился налить парню. Перед этим свое слово диджею сказал и Витек, когда хотел тактично оградить Лешу от продолжения алкогольного загула – для этого он неловко поднялся со своего места и крикнул в сторону бара:

– Он уж выпил! Ты закусить ему дай!

Вскоре герой праздника устало свалился на диван между двумя заскучавшими девушками, как мешок с картошкой. Девушки обрадовались его возвращению и принялись хвалить его за танцы, а он только отмахивался от них.

В такой тонкий момент между сном и реальностью, усталостью и захлестывающим Лешу желанием продолжать где-то громко трезвонил его телефон. Вершинин долго шарился у себя в карманах, пока не обнаружил, что его «Айфон» почему-то красовался в тоненькой ручке девушки, сидящей рядом.

– Вот он, – сказала она с ехидной улыбкой на лице.

И когда она успела обшарить его карманы?

– Ой, – обрадовался Алексей, – спасибо, Катюшечка моя, спасибо тебе, – бегло молвил он и потянулся за телефоном.

– Я Вика вообще-то, – огорченно возразила она и оттянула руку с телефоном прочь от него.

Злить Лешу тогда было плохой идеей.

– Да срать! – рявкнул он и вырвал из ее рук яблочный телефон.

Звонил Дима Тихомиров – еще один лучший друг Вершинина. Тихомиров был настолько не похож на Витька и на самого Алексея, что временами это могло вызывать у остальных некоторые вопросы. Тихомиров был не только не из того же социального слоя, что и Вершинин, но и вовсе не разделял подавляющее большинство убеждений и действий как Витька, так и Леши. Этот факт и вызывал недоумение: как же такие люди могли быть настоящими и преданными друзьями?

– Ты что, опять в клубе? – огорченно спросил Лешу Тихомиров.

– Да-а-а! – нагловато заявил Вершинин. – А что? Сегодня тут просто охуенно. Я имею на это полное право! – развязно заявил в трубку Алексей.

Этому Дима очень расстроился – он сам не переносил всего этого и желал, чтобы и Леша Вершинин завязал с этим глупым, никчемным и вредным образом жизни.

– А-а, тогда извини, что побеспокоил тебя, – виноватым и жалобным тоном промолвил Дима и хотел было отключиться, как Вершинин понял, что он своим тоном задел ранимого Тихомирова, поэтому поспешил выправить ситуацию.

– Так-так-так, Димка, Димка, – быстро проговорил Алексей, стараясь вернуть на связь друга. Вершинин как мог сосредоточился и насторожился, – подожди! Ты, должно быть, чего-то хотел – так говори, не стесняйся. Ты ведь мой лучший друг – я тебя слушаю.

В то время Витек не смотрел на Вершинина, однако краем уха слушал его разговор по телефону.

Тихомирову почему-то было неловко обращаться к Леше, тем более когда он набрал ему в столь неподходящий момент, оторвав его от любимого дела. Но сейчас Дима улыбнулся на другом конце провода и весело заговорил с Лешей:

– Прости меня еще раз, что звоню так поздно и в такой неподходящий…

Тихомиров не успел договорить, как услышал голос Вершинина:

– Ничего страшного! Забей!

– Хорошо, – спокойно говорил Тихомиров. – У меня есть небольшая просьба к тебе. Я мог бы, конечно, к тебе не обращаться, если б знал, что ты сейчас занят и…

Вершинин снова не дал ему договорить:

– Какая у тебя просьба, Дмитрий? Что за дело? – сразу спросил его Лешка.

На заднем фоне Витек как нарочно стал ржать и кидаться компрометирующими фразочками. Вершинин злобно кивнул в его сторону и крикнул:

– А не пойти ли тебе в жопу?! – не выдержал Вершинин и тут же сказал Диме, что это он адресовал дурачку Ретинскому.

– Привет ему, – произнес Тихомиров и продолжил объяснять сложившуюся ситуацию, а Леша, прикрывая трубку, передал привет Вите от Тихомирова, а тот только закатил глазки, не расслышав половину из-за шума. – Так вот… Мы с мамой допоздна в гостях засиделись, не рассчитывали, что будем так долго, поэтому и взяли денег по минимуму. Их не то что на такси, даже на пережеванную жвачку не хватит. Транспорта ночью нет. На другой конец города идти – как-то страшновато. А собрались тут люди почти незнакомые… и пьяненькие все к тому же. Такие и не подвезут, и денег не займут.

Вершинину на секундочку стало стыдно, что он пьянствует и веселится – он знал, что Тихомиров был против этого. Диму он слушал внимательно – тот продолжал:

– Не мог бы ты (Вершинину показалось, что Димас попросит денег)… приехать и подбросить нас до дома, – еле как выдал просьбу Тихомиров. – Я знаю, что поздно, что неудобно, но ты не волнуйся – как приедем, я тебе деньги на бензин отдам обязательно…

– Ты что? – эти слова рассмешили Лешку. – Шутишь, что ли? Ебнулся с крыльца, Димка?! Какие деньги, какое «поздно»? Об этом даже и думать не смей, понял меня?!

– Ладно-ладно, я понял, но все равно как-то странно, – произнес Тихомиров, но Леша снова заткнул его. – Ладно, тогда адрес SMS-кой пришлю. Спасибо тебе. Извини еще раз, что отрываю – у вас там хорошо, наверное…

– Да брось ты извиняться, Димасик! Доставлю вас по высшему классу! – заверил его Вершинин.

– Вот и отлично, – без оглядки на нетрезвого друга обрадовался Тихомиров и сказал своей маме, что друг заедет за ними.

– Все сделаем, сэр! – фамильярно и громко сказал Вершинин и бросил трубку.

Дима ни на секунду не сомневался, что его единственный друг Алексей Вершинин приедет за ними, но волнение его не покидало – такая чувствительная, проницательная натура была у человека.

– Куда ты лезешь, сука, блять?! – вспылил он на девчонку, которая потянулась за бутылкой и сбила из его рук телефон. Алексей сбросил ее со своих колен. – Да за этот телефон я заплатил столько, сколько ты в постели за 250 лет не отработаешь! – накричал он на спутницу, которая, не понимая, что сделалось с Вершининым, удивленно вытаращила на него глаза. Алексей был довольно пьян и одновременно полон решимости сесть за руль и отправиться за другом.

Вершинин, пошатываясь, поднялся с места и с пятого раза попал в карман, куда еле как засунул телефон. Ноги держали его плохо, в глазах мельтешило, словно он смотрел на помехи в телевизоре, в ушах пульсировало от басов, доносящихся из колонок на танцполе. Он приподнял указательный палец вверх:

– Мне нужно…

И тут с ним сделалось нечто непредвиденное. Он переменился в лице – мозг готовился перейти в спящий режим. Разгоряченный румянец на лице сменился бледнотой, руки и ноги затряслись, голову пронзил сильнейший болевой удар.

Вершинин закатил глаза и навзничь рухнул на пол. Витек мигом кинулся к нему, приговаривая, что пора на воздух. Он схватил Лешу под руки и потащил на улицу, где было темно и прохладно, ведь на дворе давно царствовала темная летняя ночь. При этом никого – ни девушек, ни персонал – совершенно не задело это внезапное происшествие. Все продолжалось дальше – клубный механизм жил и работал, не заботясь ни о чьей судьбе: музыка играла, народ пил и танцевал, в ложах шевелились, у подиумов и длинной барной стойки копошились люди, бармены ловко наливали напитки и орудовали бутылками, стаканами и рюмками, официанты бегали взад и вперед, а танцовщицы продолжали выходить и собирать вокруг себя зевак.

Стройный Витек вытаскивал обездвиженное тело Алексея Вершинина на улицу мимо кучи народа. Некоторые понимающе озирались, некоторые кивали головами и посмеивались над тем, до чего доводят танцы и чрезмерное употребление алкоголя, при этом заказывая еще шоты. Один лишь охранник на входе подтолкнул ногой туфлю Алексея, зацепившуюся за порог, со словами:

– Вот те раз! Только на танцполе ногами дрыгал, а сейчас ноженьки-то протянул.

Молоденькие качастые парни в облегающих черных футболках с надписью «security» заржали над шуткой, но внезапно возникший непонятно откуда Гончаров рявкнул:

– Хорош ржать! В оба смотреть! – у управляющего было нехорошее предчувствие.