Илья Кротов

Новостей было слишком много, и оставаться наедине с одноклассниками мальчик не хотел. Ему был нужен совет друга. Вот Монгол, пусть и намного старше, но, как казалось мальчику, хорошо понимает его. Говорит как ровесник. Однажды Монгол даже назвал Илью мудрым, и теперь Кротов подобно старику давал советы тем, кого считал своим другом (в том числе и самому Монголу).

Большинство друзей Ильи – взрослые люди. Почему-то с ними он лучше находит общий язык.

Мальчик откусил кусок сочного яблока и приблизился к двери библиотеки. Если ему повезет, Монгол будет ждать его там. Они даже успевали иногда сыграть партию в шахматы на большой перемене.

Старик оказался на своем месте. Увидев, как он расставляет книги, стоя на складном табурете, Илья почувствовал некоторую неловкость – они еще ни разу не обсудили произошедшую драку. Если бы не Монгол, неизвестно, чем бы все закончилось.

К чувству вины примешивалась радость – сегодня мальчик узнал, что победил на городской олимпиаде по математике. Илье самому было странно, как два таких разных чувства могут в нем одновременно сочетаться, но ничего не мог поделать.

На скрип двери старик обернулся, и мальчику показалось, что Монгол здесь родился и что он сделан из старой пожелтевшей бумаги, картонных и кожаных переплетов и книжной пыли. Говорили, что так оно и было: Монгол в этой школе дольше всех, с тех пор, как ее построили. Илья даже слышал, будто он живет здесь.

– Вам помочь?

– Если мальчик достанет нижние книжки и подаст их мне, старик не будет скакать с табурета на пол и с пола на табурет, как неопытный юноша, не умеющий ездить на осле.

Илья не заставил просить себя дважды. Но когда он нагнулся за книгами, на него посыпался целый дождь из формуляров, которые Монгол держал в руке.

– Ох, какой старик растяпа! Мальчик не поможет мне посчитать, сколько формуляров упало на пол? Библиотекарь должен все знать!

– Пятьдесят четыре, – практически сразу ответил Илья.

– Очень быстро, – старик взял формуляры и пересчитал, послюнявив морщинистый бронзовый палец, – и точно. Как у него получилось?

– Они упали, разделившись на шесть небольших кучек. Четыре остались лежать на второй полке, восемь упали на первую, на стопке книг лежали еще две, чуть в стороне, и рядом рассыпались веером ровно десять. Другие я зрительно разделил на области и считал десятками. Я ошибся – кажется, кучек было больше.

«Зачем я все это рассказываю ему?» – думал Илья, обеспокоенный тем, что перемена идет, а они еще не объяснились.

Старик тем временем глухо рассмеялся.

– Что смешного?

– Мальчик очень хорошо считает, но не заметил, что старик нарочно рассыпал бумажки.

Илья нахмурился, но затем не выдержал и улыбнулся. Хорошо, что Монгол шутит. Мальчик уже было испугался – как бы ему не потерять очередного друга. Ему казалось, что старик разочаровался в нем, когда Илья не сумел остановиться в драке и ударил Афанасьева ногой.

Чувствуя, что ему нужно выговориться, мальчик начал первым:

– Спасибо, что выручили меня тогда…

– Выручил? – Монгол захохотал, показывая крепкие желтые зубы, среди которых был один серебряный. – Любой человек знает, что такое больно. Только один бьет и ничего не чувствует, а другой, даже когда видит драку, чувствует, как будто бьют его. Мальчика ругала мама или жалела?

– Я ничего ей не сказал. А если спросит, скажу, что синяки заработал, упав на физкультуре.

Монгол вытаращил глаза.

– Зачем? Так из-за мальчика может пострадать хороший учитель, который шевелит только одной рукой!

– Не пострадает. Мама не любит устраивать скандалы. Но однажды, когда я учился в другой школе, одна учительница кричала на нас матом и хватала детей за уши. Мне пришлось рассказать об этом, и ее уволили. А почему мама должна была меня ругать?

Монгол задумчиво почесал голову:

– Мама зря не задала мальчику трепку. Драка еще ладно, ты защищал свою шкуру и зеленое яблоко. Но старик видел в окно, как после глупый мальчик с Емелей пошел играть на дорогу и большой грузовик чуть не задавил их. Два раза за один день мальчика подстерегала смерть.

– Смерть? Думаю, вы преувеличиваете. От драки еще никто не умирал, да и от бензовоза я бы успел увернуться.

– Я видел много драк. С ножами и дубинами, с ногтями и зубами. Монгол знал одного сильного бойца, он мог скрутить пальцами тесак и толкнуть лошадь так, что та падала набок. Сильный, ловкий был человек. В игре его уронили легко, в шутку, он встал бы, но под затылком оказалась каменная ступенька. Хороший боец ослеп, а через час не дышал. Мускулов много, но на черепе их не накачать.

Илья слушал раскрыв рот. Старик достал шахматы, очень странные, он сам сделал их из камня, и принялся расставлять фигуры на деревянной доске.

– Говоришь, от бензовоза ты успел бы увернуться?

– Да… ну мне немного помогли…

– Мальчик не хочет говорить имя своего спасителя. Мальчик стесняется его.

Кротов покраснел.

– Это был Емеля Колбасов. Он просто немного ну-у-у… убрал меня в сторону…

– Мальчик поблагодарил его, как старика? Ведь Емеля сделал для него больше, чем старик.

– Я… Я еще не успел.

– Мальчику мешает гордыня. – Старик выдвинул вперед пешку. – Монгол знает, он много потерял из-за того, что слушал ее голос. Но Илья может победить ее. Вступится ли он за такого, как Емеля, если его кто-нибудь обидит?

– Я не знаю, – честно признался Кротов, – драки не самая сильная моя сторона. Честно говоря, я не умею бить людей.

– Бить людей не обязательно кулаками. Мальчику придется защищать себя умной головой. Он должен знать наперед, как ходит конь его врага.

С этими словами Монгол взял королеву Ильи. Тот сразу приуныл. Он даже не успел заметить, что ей угрожала опасность.

– Мальчик зашел с довольным лицом, а теперь грустит. Глупый старик обыгрывает его. Мальчик сдается?

– Мальчик думает, – буркнул Кротов.

– Илья должен знать, что он хорошо считает. Но на свете всегда есть кто-то, кто может делать это лучше него.

– Я победил в городской олимпиаде! – воскликнул парнишка, проглатывая слова.

Старик кивнул и расплылся в улыбке, отчего его глаза полностью скрылись под веками, а в уголках заплясали веселые морщинки.

– Это хорошо! – таинственно проговорил Монгол. – И что будет дальше?

Илье больше не хотелось обманывать. Он наконец понял, что его так волновало…

– Там был еще один мальчик. Я не видел его в лицо. Знаю только его номер. Он набрал ровно столько же баллов, сколько и я. Можно сказать, он тоже победил. Теперь мы должны встретиться на международной олимпиаде. Возможно, там я увижу его.

– Иногда у человека каждый день как олимпиада.

– Просто… – Кротов замялся, – я не думал, что кто-то еще может считать так же быстро, как и я.

Он посмотрел на яблоко. Оно успело окислиться, мякоть будто покрылась ржавым налетом.

– Пусть мальчик не обижается, но он еще мал, хотя и думает как взрослый. Какой талант мальчика важнее? Может быть, он способен на большее, чем просто быстро умножать цифры?

Илья не успел ответить – вдалеке зазвенел школьный звонок.

– Я забыл спросить! – воскликнул он, хватая рюкзак и неловко надевая его на плечи, так что полы пиджака смялись под лямками. – Сегодня нас соберут по поводу драки. Говорят, у нас новый классный. Вы уже с ним знакомы? Как вы думаете, он поймет, что я, хм-м-м… не начинал драки?

Монгол кивнул, ответив разом на оба вопроса.

– Как вы посоветуете мне вести себя с ним? Что нужно говорить? Мне… мне не хотелось бы закладывать этих… Я бы хотел, чтобы они просто оставили меня в покое.

– Выбирай сам, – сказал Монгол и неожиданно широко зевнул. – Старик должен вздремнуть. Скажу тебе только одно: будь с ним честным, и он станет твоим другом. Молодому учителю очень понадобится верный помощник. Помоги ему, и он поможет тебе избавиться от врагов.

Илья кивнул. Вытащил из кармана еще одно зеленое яблоко, оставил у Монгола на столе и побежал на урок.

Фаина

Подходил к концу пятый урок, когда ей стало по-настоящему плохо. Она уже давно смирилась с постоянным плохим самочувствием, с воспаленным от говорения горлом, с опухшими ногами и ноющим от резкого чувства голода животом.

Вопреки распространенному мнению о том, что работа, связанная с детьми, молодит человека, Фаина, хотя ей не было еще тридцати пяти, выглядела выцветшей и потускневшей. Тонкие волосы на голове висели безжизненно, лицо всегда было бледным, движения нервными и быстрыми. Одевалась она так, что порой ее можно было не заметить на фоне серой стены. Только глаза все еще лихорадочно горели.

К тому же Фаина Рудольфовна в последнее время много корила себя.

Она не умела отказывать, и на нее вешали слишком много работы с документами; она ничего не успевала, потому что всегда суетилась. Уроки ее получались скомканными: она торопилась дать много и сразу, но из-за этого ученики запоминали меньше.

«Однако, – думала она, – меня нельзя упрекнуть в равнодушии к каждому отдельно взятому ребенку». Фаина Рудольфовна всех знала по именам, от нее невозможно было что-то скрыть, она помнила, у кого какой долг и кто не выполнил задание…

В животе уныло заурчало.

«Я ела на прошлой перемене… – Голова была как в тумане, она старалась не замечать сосущей боли и продолжала вести урок. – Почему же я готова смести весь школьный буфет?»

– Итак, еще раз повторяю вопрос. – Учительница истории обвела глазами шумящий класс и привычным взглядом отметила, что ее слушают два-три человека. – Зачем римские воины, уходя из разрушенных городов, засыпали окрестные поля солью?

Каштанов весь извивался, его глаза навыкате и вечная ухмылка, его повороты, вставания, лягание, ржание и тычки, его безостановочная болтовня – все это медленно сводило Фаину с ума. Снова и снова, каждый урок – без облегчения, без изменений. Разговоры с родителями, пересаживание с одной парты на другую, замечания, постановка на учет… ничего не действовало.

Шепотов опять под партой играл на планшете. Зачем родители купили этому бездельнику планшет – для каких дел? Он поглядывал на нее время от времени, проверяя: видит или нет? Его лицо выражало страх и удовольствие одновременно, но это были не глаза мальчика, а мутный взгляд компьютерного наркомана. Снова и снова: отбирали устройства, вели беседу, звонили родителям. Ничего…

– Повторяю: зачем? – рявкнула Фаина, поморщившись.

– Что зачем? – Каштанов по-лошадиному осклабился.

– Римляне посыпали поля солью… – сказала Фаина, сознавая, что не должна была повторять, что повторила неполно, и сейчас будет хуже.

– Чтоб росли соленые огурцы? – Ергольцева закрутила на палец локон и посмотрела сквозь очки на подругу: оценит шутку или нет.

У Фаины кружилась голова, она оперлась на стол.

– Еще варианты.

– Мы не знаем.

– Подумайте.

– Говорите уже, Фаина Рудольфовна!

Учительница отрицательно покачала головой.

– Чтоб лизать землю! – Каштанов загоготал над собственной шуткой, одновременно кинув остатки ручки в Ергольцеву.

– Ну, ты и придурок. С тобой даже не сидит никто!

– Тихо!

– Вы слышали, как она меня назвала, Фаина Рудольфовна?!

– Ты останешься после урока убирать класс.

– А че я опять?

– Фаина Рудольфовна, можно ответить?!

Фаина с облегчением повернула голову на голос. Но это было не совсем то, что нужно. Руку подняла девочка, которая знала учебник лучше своей учительницы.

– Отвечай, Тамара.

– Может быть, на земле, в которой много соли, ничего не растет?

– Томка, не умничай! – осклабился Каштанов.

Девушка, худая, как спичка, больше похожая на мальчишку, повернулась к нему и сказала твердо и резко:

– Не умничать? Кто-то же должен унять словесный понос, который из тебя хлещет. Посмотри вокруг, малыш – от твоих шуток все хотят выйти погулять.

Класс одобрительно захлопал, кто-то даже присвистнул. Каштанов перестал кривляться и раскрыл рот. По уровню развития в девятом классе он вел себя как семиклассник. Тамара как ни в чем не бывало повернулась к учительнице.

– Прошу прощения. Мы говорили о соли. У меня просто бабушка на даче солью посыпает те места, где не хочет, чтобы сорняки росли.

Фаина Рудольфовна хотела сказать «правильно», но вместо этого почувствовала приступ тошноты. Она позеленела, бросила «прстите» и выбежала из класса.

– Рудольфовне приплохело.

– Заткнись, Каштанов. Ну ты и идиот! – Ергольцева брезгливо бросила в него огрызком его же ручки.

– Сама заткнись.

…Фаина подошла к раковине и начала осторожно смывать растекшуюся тушь. Она надеялась, что в классе не было слышно, как ее тошнило.