Глава 8

Снег сыпал всю ночь.

Погода ни капли не радовала, казалось, что природа вывалила месячный запас снега, словно издеваясь над людьми, вынужденными укрываться черт знает где. Командование опять приняло к исполнению странный и почти безумный план. А кто лучше всего справляется со всякими безумствами?

Сержант Камаль, которого пресса с какого-то хрена прозвала Черным Капелланом. Сержант злился, матерился и обещал обрушить все кары мира на голову борзой писаки, придумавшей это идиотское прозвище.

Кузнечик потер руки и выдохнул теплый воздух. Помогло не сильно. Пальцы постепенно теряли на морозе чувствительность. Он уже почти сожалел о том, что попросился служить именно сюда.

Проклятый северный фронт.

Самые жестокие бои шли здесь, и новобранец по своей наивности решил, что тут ему самое место. Газеты разгоняли военную истерию мастерски. Они описывали все только в превосходной форме – «лучшее», «самое большое», «крупнейшее». Спроси кто его, он бы тоже выдал неплохой набор подобных словосочетаний, например: «крупнейшие крысы в стране», «лучшие условия для того, чтобы полюбить город», а еще «самая вкусная баланда из того, что не тронули даже крысы».

– Чего замер? – прозвучал скрипучий голос из-за спины.

Кузнечик повернулся туда и встретился с парой светящихся глаз. Чертов Нелин опять появился бесшумно, словно призрак. Поразительно, как кто-то может быть настолько неслышным. Порой казалось, что под ним даже снег не скрипит, не говоря уж о чем-то большем. Этот странный нелюдь так разительно отличался от всех тех д’эви, которых парень видел в Новигаре. Они были похожи, как дикий лесной волк и дамский карманный шпиц.

То есть ни черта общего!

– Опять ты в наряде, малыш. – Нелин вынул из кармана небольшую трубку и старательно ее выбил.

– Сержант поставил, – произнес рядовой тихим от ангины голосом.

– Понятно. – Чистка закончилась, так что пришло время забивки. Д’эви вытащил из кармана несколько переломанных сигарет и вытряхнул из них табак в трубку. – Ничего мне рассказать не хочешь?

Солдат замялся.

– Не особенно.

– У… понятно.

– Вообще, сержант запретил курить. Сказал, что дым нас демаскирует.

– Дым, от трубки? Ты совсем дурак? Хотя… наверное, это Дырокол и проверял.

Слова задели мальчишку за живое.

– А знаешь что? – вдруг выпалил он. – У меня вдруг появилось, что рассказать. Вы достали меня! Ты, сержант. Вы дрючите меня, как никого другого! Бренн пересолил кашу, так ему хоть бы слово кто сказал. Олдрина перевели к вам в группу позже меня, так он уже в нижних чинах, а я все еще рядовой. Я только и стою в нарядах. Это что, справедливо? Я что, мало делаю, или вы меня решили сделать мальчиком на побегушках, а, Нел?

– Справедливость – понятие относительное. Олдрин, может быть, и пришел позже, но у него хватает мозгов не винить в собственных косяках меня или Йону. На, выпей немного, хоть согреешься. Не могу на твою синюшную рожу смотреть и слушать это нытье.

Д’эви протянул небольшую фляжку, от которой пахло травами.

– Сержант запретил алкоголь.

– Вот же ты дебил, – покачал головой Нел. – Безнадежный просто. Это чай травяной, так что давай пей, пока он не остыл.

Кузнечик пригубил. Что же, он еще раз доказал, что непроходимый идиот. Не первый и не последний раз. Рукам стало теплее, и кровь начала бегать по телу чуть быстрее.

– Много не пей. – Нелин забрал фляжку и сам немного приложился.

– Почему?

– Ты мне такими темпами не оставишь. – Он быстро закрутил крышку и убрал фляжку в карман своей дубленки. – А это кто?

Кузнечик повернул голову в ту сторону, куда смотрел нелюдь, и тут же пожалел. Удар коленом в живот выбил из него дух. Тяжело дыша, он упал в снег. Нелин действовал быстро и уверенно – сел сверху и принялся бить. Раз-два-три. Корпус, голова, голова. Все происходило так быстро, что не всегда получалось закрываться. Удары пробивали блоки и только то, что д’эви явно бил не в полную силу, спасало от нокаута. Но как же больно и обидно пропускать удары. Кузнечик чувствовал себя боксерской грушей или мешком с песком, по которому лупят.

Боль постепенно притуплялась, пока наконец не перестала ощущаться вовсе.

Дальше пришлось импровизировать. Быстро уперся ногами в землю и толкнулся вперед. Тело сидящего Нелина полетело в снег. Нож выскользнул из кармана сам собой. Кузнечик навалился всем весом на поваленного противника, чтобы тот не двинулся, и приставил нож к его горлу. Одно короткое движение, и он убьет первое в своей жизни живое существо.

Одно только движение.

Щелчок взводимого курка ни с чем не перепутаешь. Д’эви расплылся в улыбке и указал взглядом куда-то вниз, в район живота. Вороненый металл уперся аккуратно в печень.

– Первый урок, сопляк, – все с тем же ехидством в голосе произнес Нелин. – Колебаться вредно. Ударь ты сразу, и я бы не успел. Слезь с меня.

– Да пошел ты.

– Слезай! Или я, честное слово, выстрелю тебе в брюхо.

– Конечно, и тогда будешь лежать на снегу придавленный моим трупом.

На этих словах Нел буквально расплылся в улыбке.

– Во-о-от, включились-таки твои мозги. А теперь серьезно, дай мне встать.

Кузнечик неохотно слез с поверженного противника. Он ожидал, что Нелин, лежавший на спине, попросит помощи, но тот вместо этого просто уперся руками в землю и встал с прыжка. Это было максимально эффектно.

– Даже не проси, – произнес он, поймав восхищенный взгляд.

– Да я не…

– У тебя все на роже написано. Значит так, я поспорил с сержантом на три пачки сигарет, что сделаю из тебя, заготовка солдата, нормальную боевую единицу. Времени у нас месяц, так что если ты не собираешься подыхать таким же зелененьким, как и твой тезка из сказки, то слушай и мотай на ус. Понял?

– Да, – кивнул новичок.

– Первый и второй урок ты усвоил. За это тебе двадцать баллов. Ну а дальше – минус десять.

– За что?

– Ты не спросил, кто идет, не потребовал пароль, начал трепаться со мной, вместо того чтобы задержать.

– Так это же ты…

– Мне казалось, что у вас в городе варры встречаются. Или тебя держали в какой-то совсем дикой дыре?

– Так… дети ночи же сказали, что не полезут в разборки людей.

– И что? Больше верь официальным заявлениям и умрешь нищим, если выживешь. Конклав официально отказался участвовать. А это значит, что они не пошлют свои полки, одиночек никто останавливать не будет. Про Шепота ты не слышал?

– Это ж сказка.

В ответ Нелин улыбнулся и помолчал.

– Как скажешь, сопляк. Как скажешь.

Проснулся Кузнечик от удара ногой по раскладушке. Хорист стоял рядом и с недовольной рожей смотрел на него.

– Слышь, – голос напарника впервые был слегка взволнованным, – ты стонал во сне.

– Да… – Голова с трудом сообразила, что он уже давно не на войне, а сидит на их конспиративной квартире. – Приснилась херня.

– Серьезное что-то?

– Просто глупость, один друг.

Хорист тихонько хрюкнул.

– Забудь. Тебя все забыли, и ты забудь.

– Иди ты со своими советами.

– Пацан, – мужчина сел на край кровати, – ты думаешь, у меня этого не было? Думаешь, я весь из себя такой злобный мудак, у которого ничего святого? Так вот, да, я именно такой. Но если ты думаешь, что это было всегда, то я тебя расстрою. Меня тоже тянуло туда, я знаю, что говорю.

В голосе Хориста сквозили нотки подавленной боли и какой-то обиды. Как будто он уговаривал больше сам себя. Спорить не хотелось. Что же, видимо, не зря он настучал этому козлу по роже.

– Конечно. – Голос Кузнечика слегка дрогнул.

– Думаешь, я тупой и не понял, куда ты свалил вчера? Заметил какого-то ублюдка знакомого и решил проверить? Это кто был?

– Не твое дело, – огрызнулся в ответ парень.

– Еще как мое, пока мы с тобой делаем одно дело, все про тебя – моя забота. Кто это был?

– Человек, похожий на моего сержанта.

– Он?

– Обознался, – за каким-то хреном соврал Кузнечик. Вываливать все перед временным напарником не хотелось, он и так слишком много рассказал про себя. Хорист ему не друг. Точка. Все, кому он мог позволить прикрыть спину, остались в земле.

– Па-а-а-арень, – протянул Хорист с жалостью, – я тоже в каждой мимо проходившей бабе искал бывшую жену, тоже приходил к нашему дому и пырился в окно. И знаешь что?

– Ну?

– Эта дрянь меня даже не заметила. Будет больно. И либо ты прекратишь тыкать себе в сердце раскаленным ножом, либо сдохнешь от болевого шока.

Конец ознакомительного фрагмента.