Пролог

Ее ранние воспоминания были довольно туманными. Лишь череда сменяющих друг друга картинок, неясных и непонятных. Образы эти были подернуты пеленой, мешавшей разглядеть их в деталях.

…Какая-то женщина спорит с мужчиной. У нее красивое лицо, хотя его и портит большое темное пятно на левой щеке. Возможно, это родинка, а может, родимое пятно. Женщина злится и кричит, а мужчина всячески ей возражает, хотя выглядит при этом очень спокойным. Затем приходят еще несколько человек, и, взяв женщину под руки, уводят ее прочь. Она брыкается, извивается всем телом, но все тщетно – силы явно неравны.

Девочка не помнила, кем была та женщина, впрочем, как и споривший с ней мужчина. Точно не ее родителями – девочка совершенно ничего к ним не чувствовала.

…Белые стены и точно такой же потолок. Идеально ровные, без единого изъяна. Ни окон, ни дверей. Только огромный символ, нарисованный чем-то черным. Круг пересекают три прямые линии, которые в свою очередь перечеркивает еще одна линия, но куда меньшей длины. Странный он какой-то, этот символ, и наверняка что-то значит. Только вот что именно?

Этого девочка не помнила, а может, никогда и не знала.

…Мальчик, несколько старше ее самой. Из одежды на нем лишь бесформенный халат, а все руки его истыканы иголками и трубками. Он бредет по коридору, и тело его как-то странно дергается в такт собственным шагам. Мальчик пытается что-то сказать, но вместо слов изо рта у него течет кровь. Она перепачкала его белый халат, и на том стали быстро расползаться темные, почти черные пятна. Некоторые из трубок при этом начали весело перемигиваться, будто они радовались тому, что ребенок страдает.

Это выглядело та-ак страшно!

…Пес с длинной шерстью и смешными кисточками на ушах. Кажется, его зовут… нет, никак не вспомнить. Но девочка, похоже, провела с ним немало времени. Кто-то кидает псу мячик, возможно, его любимый, но он отчего-то не спешит подбирать знакомую игрушку. Затем пес все же приближается к мячику и боязливо его обнюхивает. А после вдруг ложится на пол и засыпает – наверное, он сильно устал и потому решил отдохнуть.

Какой-то человек забирает спящего питомца с собой. Видимо, он решил отнести его обратно в конуру. Девочка искренне надеялась, что с псом будет все в порядке.

…Причудливая жужжащая машина. Она очень холодная, а когда касается кожи, то причиняет сильную колющую боль. Девочка не хотела видеть ее, и уж тем более не желала, чтобы та делала ей больно. Но девочку укладывают внутрь машины и привязывают к ней жесткими ремнями. А затем машина принимается за дело. «Надо потерпеть», – говорит знакомый голос. И девочка терпит, а когда не может больше терпеть, то кусает губы до тех пор, пока не начинает чувствовать горький солоноватый вкус.

Наверно, иначе было никак, думала она. По крайней мере, ее не истыкали иголками и трубками как того мальчика.

…Высокое дерево с раскидистой кроной. Оно растет прямо посреди большой круглой комнаты. Его шершавая кора сверкает подобно драгоценным камням, а листья странной формы слегка покачиваются, хотя в помещении нет ни ветра, ни сквозняка. Вокруг дерева водят хоровод несколько детей. Держась за руки, они без устали шагают по кругу, напевая вслух один и тот же мотив. Впрочем, слов было не разобрать; детские голоса сливались в монотонный и неприятный звук.

Их игра вовсе не выглядела веселой, и девочка ни за что ни согласилась бы присоединиться к ним.

…Жаркий, обжигающий огонь. Он, словно голодный зверь, глотает все, до чего только сумеет добраться. А еще он желтого цвета, совсем как солнышко на картинках. С каждой минутой его горячее тело охватывает все большее пространство. Пламя ширится, увеличивается в размерах, и в какой-то момент начинает приближаться к девочке. Но рядом появляется низкий коренастый мужчина. Он такой тучный, что его тело напоминает большой шарик. Человек отталкивает девочку прочь, а сам непонятно зачем прыгает прямо в огонь.

Собственное прошлое оставалось для нее загадкой, но тот ужасный запах – запах горящей плоти, – девочка не забудет никогда.

…После пожара в сознании возникла неприступная стена, надежно скрывающая за собой все, что происходило с девочкой. Единственное, что смогло просочиться сквозь эту преграду – чувство невесомости. Девочка будто бы качалась на волнах, а внутри у нее все трепетало от нестерпимого холода и неистового жара, попеременно охватывавших ее хрупкое тельце.

В какой-то момент мир обрел четкость, оделся в бесчисленные краски. Ее вытолкнуло в незнакомую реальность, и ребенок невольно содрогнулся от множества запахов и звуков, заполнивших собой все вокруг. А затем, когда глаза привыкли к свету, пришедшему на смену беспроглядной темноте, девочка увидели их…

* * *

Братья не знали своего настоящего отца, а мать скончалась, когда они были еще детьми, так и не открыв отпрыскам имени второго родителя. Все, что им было известно, так это то, что их отец жил где-то в районе Западного корня, где проживало не меньше полусотни взрослых гномов мужского пола. Поди найди среди местных своего папашу!

Вот поэтому Нолли частенько шутил, что они с братом родились от разных отцов, и что Болли от своего унаследовал синдром ворчливости. У брата такие заявления вызывали вполне ожидаемую реакцию – он принимался ворчать больше прежнего.

Но сейчас, наблюдая за тем, как его младший брат, ругаясь на самый разнообразный лад, пытается раздобыть-таки хотя бы пару ягод, Нолли решил смолчать. Незачем без причины злить и без того неспокойного гнома.

– Братишка, – веселым голосом воскликнул Нолли. – Я уже набрал целую корзину, этого вполне хватит. Можем возвращаться домой!

– Я не вернусь с пустыми руками, – проворчал в ответ Болли и двинулся дальше. Но сделав всего несколько шагов, он вдруг замер и стал принюхиваться, широко раздувая ноздри.

– Что такое? – полюбопытствовал Нолли. Все знали, что в Зачарованном лесу мало кто мог поспорить с его братом в остроте нюха.

– Поблизости был пожар, – заявил тот и неожиданно юркнул в заросли золотолиста.

– Братишка, ну куда ты пошел? Мы же совсем близко к границе леса! Да и зачем тебе туда идти, ты что, огня никогда не видел?! – Нолли тщетно пытался докричаться до брата.

Может, Болли и был редкостным ворчуном, но смелости ему было не занимать. Впрочем, как и любопытства, граничащего с безрассудством. Вот кто, будучи в здравом уме, пойдет смотреть на пожар, у которого наверняка магическая природа?

Когда брат так и не откликнулся, Нолли поспешил его догнать. Он пробирался сквозь заросли золотолиста, подняв высоко над головой полную корзину. Гном совсем не хотел потерять по пути большую часть собранных ягод.

Вскоре он вышел на просторную поляну, где увидел Болли, стоявшего к нему спиной. Гном хотел было пожурить его за столь опрометчивое бегство, но затем увидел то, на поиски чего отправился его брат.

Совсем рядом с ними земля была выжжена дотла. Пламя не пощадило ни кустарники с деревьями, ни густую траву, еще недавно устилавшую землю. Теперь на месте них лежал приличный слой золы.

Пожары иногда случались в этой части Зачарованного леса, и до сих пор никто точно не знал причины их возникновения. Вроде бы и воспламеняющихся деревьев поблизости не росло. Но чтобы здесь ни случилось, на обычный пожар это было не похоже.

Сгоревшая территория образовывала идеальный круг, а в считанных дюймах от края черной земли росли кусты сухоцветника – они горели долго и жарко, что делало их ветви идеальным топливом для домашнего очага. Но огонь почему-то не перекинулся на них. Еще более странно выглядело небольшое дерево, сгоревшее ровно наполовину, причем граница пожара прошла вдоль ствола, а не поперек. Вторая же его часть продолжала стоять, как ни в чем не бывало.

Нолли не сразу заметил одинокую фигуру, сидящую в центре выжженного круга. Когда же он увидел это существо, то невольно вскрикнул и выронил из рук корзину. Спелые ягоды рассыпались по земле, но гном этого даже не заметил. Он во все глаза глядел на маленькую девочку, сидящую прямо в куче золы.

– Это же… – Нолли оборвал себя на полуслове, решив, что сказанное прозвучит уж очень абсурдно.

– Да. Я тоже так думаю. – Его брат кивнул, не сводя глаз с ребенка.

Значит, Нолли не ошибся. Эта девочка, она что… в самом деле человек?!

* * *

Свет охранных фонарей потускнел, свидетельствуя о том, что где-то там, в вышине, на недоступном ныне небосводе солнце опускалось за горизонт. Деревня, расположившаяся в корнях Тысячелетнего дуба, окрасилась в темно-зеленые и коричневые тона.

Наступал вечер, и в обычной ситуации Нолли, покончив со всеми делами, сейчас бы отдыхал в их с братом домике, попивая чай и уткнувшись носом в очередную книгу, которые он проглатывал словно спелые ягоды. Но сегодня у гнома были несколько иные заботы.

Ему предстояло встретиться со старейшинами, чтобы просить их о беспрецедентной милости – разрешить человеческому дитя остаться жить в их деревне. Они – то есть старейшины, – обитали в самых недрах Тысячелетнего дуба, в широком и просторном дупле, который они никогда не покидали. Чтобы добраться до них, предстояло подняться на приличную высоту, туда, где могучий ствол дуба распадался на множество куда более стройных ветвей.

Когда-то это дерево обладало колоссальной магической силой, и долгие века служило местом паломничества для самых разных волшебных существ. Более того, его мощь была столь велика, что одним фактом своего существования он влиял также и на умы людей, благодаря чему в разные времена образ Тысячелетнего дуба находил свое отражение в их творчестве, культуре, и даже религии.

Но дни его величия остались в прошлом. Однако даже той крупицы магии, что все еще жила в дубе, хватало на то, чтобы оградить от Смрада не только деревню, но и весь Зачарованный лес.

Путь к старейшинам оказался неблизким. То ли немолодой возраст сказывался на выносливости, то ли снизу, с земли, цепь, ведущая к верхним ветвям, представляется не такой длиной. Были времена, когда массивная цепь, обвивавшая ствол дуба по спирали, сияла настоящим золотом, сейчас же она была серой и безжизненной.

Впрочем, польза от нее все же была – прилаженные к ней деревянные дощечки служили неплохой лестницей. Не будь ее, и вполне вероятно, что Нолли сегодня так бы и не добрался до заветного дупла.

Гному пришлось делать несколько вынужденных остановок. Ровно четыре, если быть точным. По одной на каждого привратника. И каждому из них Нолли подробно объяснял, с каким вопросом он направляется к старейшинам, а те решали, стоит ли его пропускать.

Любой из привратников мог отказать Нолли, и тогда ему пришлось бы возвращаться к брату и девочке-найденышу ни с чем.

Однако опасения гнома не подтвердились. Выслушав его рассказ, привратники пропускали Нолли без раздумий. Лишь главный привратник колебался несколько мгновений, прежде чем отворить перед гномом дверь, ведущую в обитель старейшин. Но, судя по тому, как загорелся его взгляд, можно было подумать, что главному привратнику не терпится узнать, какое решение примут его повелители в сложившейся ситуации.

Итак, пройдя длинный путь и миновав все возможные преграды, Нолли оказался внутри просторного дупла, где предстал перед тройкой старейшин. То были древнейшие из жителей деревни, стоявшие у самых истоков ее основания, когда зажглись Охранные фонари и преградили Смраду путь в Зачарованный лес. Убеленные сединой и мудреные жизненным опытом, старейшины являли собой власть и закон деревни, и не родилось еще гнома или фейри, что посмел бы ослушаться их решения или не внять их совету.

Нолли трижды поклонился старейшинам, а затем рассказал о том, как они с братом отыскали на краю леса человеческого ребенка. Поведал он им также и о странном пламени, что выжгло площадку в форме круга, но не тронуло растущие рядом кусты сухоцветника. И напоследок он отдал старейшинам лиловый звездообразный цветок, который девочка крепко сжимала в кулачке, когда они нашли ее.

– Это же цветок паслена! – с уверенностью, не допускавшей каких-либо сомнений, сказал один из старейшин.

И этих слов было достаточно, чтобы небольшой лиловый цветок в тот же миг стал неоспоримым доказательством того, что девочка прибыла в Зачарованный лес из внешнего мира. Поскольку ни в лесу, ни в деревне паслен не рос.

Вся троица одновременно закрыла глаза. Нолли тоже поспешил опустить голову, и даже затаил дыхание. Он понимал, что делали сейчас старейшины – они сливались воедино с Тысячелетним дубом, его кора, его ветви становились их глазами и ушами. Старейшины желали лично взглянуть на человеческое дитя. И потому Нолли замер, боясь издать хоть единственный звук, который, по его мнению, мог помешать столь важному таинству.

Гном не знал, сколько времени он прождал, и даже невольно подскочил на месте, когда старейшины наконец прервали тишину и заговорили с ним. Нолли очень надеялся, что их ответ будет положительным. Ведь иначе девочку придется… нет, об этом он даже думать не хотел!

Каково же было его разочарование, когда вместо ответа старейшины просто отослали его прочь. «Ступайте, уважаемый Нолли. Главный привратник сообщит вам наше решение позже», – вот и все, что они сказали ему.

Уходя, Нолли вновь поклонился, причем фейри – единственной женщине среди старейшин, – он поклонился дважды. Уж она-то не посмеет выгнать малое дитя прямо в Смрад, убивающий все живое! По крайней мере, гному хотелось в это верить.

С тяжелым сердцем он вернулся обратно к брату. Они с девочкой ожидали возвращения Нолли в Серебряном саду.

За то время, пока старший из братьев отсутствовал, Болли успел накормить ребенка толчеными кореньями и облачить в одну из своих рубашек. Естественно, что одежда взрослого лесного гнома была велика для человеческого младенца, и ножки девочки постоянно путались в плотной ткани. Но Болли был рядом, и стоило его подопечной шлепнуться на пятую точку, как гном тут же заботливо поднимал ребенка на ноги.

Вечером в саду не было ни души, и потому никто не мешал этим двоим исследовать каждый его закоулок. Девочку интересовало буквально все, начиная с кустарников гинк, благодаря серебряным листьям которых сад и получил свое название, и заканчивая цветными камнями, которыми были выложены границы пеших дорожек.

Нолли присел на скамейку и стал наблюдать за своим братом и их новой знакомой. Казалось, что Болли уже успел накрепко привязаться к девочке. Уж очень быстро эти двое сумели найти общий язык. Они были настолько увлечены исследованием окрестностей, что едва ли осознавали, что за ними наблюдают.

Наконец девочка заметила Нолли и, спотыкаясь, направилась прямо к нему. Цепкие детские пальчики прошлись по его одежде, подергали за бороду, сжали нос. Затем ребенок повернулся так, чтобы видеть обоих гномов, и какое-то время внимательно их изучал. Девочка переводила взгляд с одного брата на другого, будто бы сравнивая их.

Решив для себя что-то важное, она склонила голову набок и произнесла: «гы-ау». После чего продолжила свое путешествия по саду.

– Кажется, малышка признала наше с тобой родство! – засмеялся Нолли.

– А кто бы ни признал? – серьезно ответил Болли и поспешил догнать девочку, чтобы иметь возможность вовремя ее подхватить, вздумай она упасть.

Ребенок брел по саду, разглядывая все, что его окружало. В какой-то момент ее внимание привлек большой широкий пень, мимо которого она уже не раз проходила, но до сего момента словно бы его не замечала.

Девочка припала к нему всем телом, разглядывая кольца, видневшиеся на срезе. Она провела по ним пальчиками, но не смогла ничего нащупать. Еще бы – срез был идеально ровным, без единого бугорка.

Ребенок повернулся к Болли и впился в гнома взглядом, как бы спрашивая, что это за штука такая.

– Это Хронологическое древо, – ответил Болли на немой вопрос девочки. – С его помощью мы узнаем, сколько времени прошло во внешнем мире. Ведь из-за Смрада мы не видим ни неба, ни солнца. Ну а древо помогает нам вести счет времени. Вот, смотри, видишь эти точки? Так мы отмечаем появление нового кольца и его рост, а вместе с ним и прожитую неделю, месяц, год. Ну а так, конечно, по сути это просто большой пень.

Все это время девочка внимательно слушала гнома. А затем, к его удивлению, показала на себя пальчиком. Поначалу Болли не понял, что имеет в виду ребенок, но потом девочка показала пальцем на кольца древа, а после вновь ткнула пальцем себе в грудь.

– Сколько колец минуло с твоего рождения? То есть… хочешь знать, сколько тебе лет?

Девочка улыбнулась.

– Да откуда ж мне знать, Рыжик! Мы тебя с братом только сегодня нашли. Но, учитывая, какая ты мелкая, и какими большими раньше вырастали люди, то… я бы сказал, что тебе не больше одного кольца. – Для убедительности своих доводов Болли показал указательный палец.

Девочка тут же повторила жест гнома и весело рассмеялась.

– Братишка, ты что же, уже и имя ей придумал?

– Да. А что такого? – Гном потрепал девочку по ее редким рыжим волосикам. – Раз уж она останется с нами, должно же быть у нее имя.

– Да это не имя, а кличка какая-то! Она же тебе не домашний питомец какой-нибудь. К тому же, остается она или нет, еще не решено…

– Вообще-то, решено. – Гномы повернулись на голос и увидели главного привратника. Браться разом поклонились, а Болли покрепче прижал к себе девочку.

«Сейчас прогонит… как есть прогонит!», – подумал Нолли.

– Решением старейшин девочка может остаться, но только при соблюдении некоторых условий, – сказал привратник, с любопытством глядя на человеческого ребенка.

– Все что угодно! – заверил сородича Нолли, искренне радуясь прозвучавшим словам.

– Во-первых, вы станете опекунами девочки и обеспечите ей достойное воспитание.