Глава 5. Смерть конунга

Астрид устроила себе временный ночлег в заброшенном домике из бревна высоко в горах. Когда-то здесь жили пастухи, что приглядывали за стадами. Много лет пастбище находится в запустении, и сюда редко заглядывают люди. В сильные морозы жители Йорвика вообще предпочитают отсиживаться дома, а не бегать лишний раз по горам.

В домике, где Астрид остановилась, есть небольшая печь, старый стол и два пня, на которых можно сидеть. Здесь же есть немного убранства: грязные тряпки и соломенный лежак. Девушка усердно привела все в порядок и весь вечер носила палки и прутья к дому. Наверное, ей хватит дров на пару дней, для поддержки тепла, этого достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что делать дальше. Астрид нашла под соломой старые засохшие лепешки, а за домом под грудой камней мешок овса. Будучи опытной, она согрела себе воды с можжевельником – прекрасный витаминный напиток для поднятия настроения. Девушка то и дело пугалась каждого звука, ей все время казалось, что кто-то сейчас обязательно сюда придет.

Когда закатное солнце упало за небосвод, Астрид взяла с собой кусок лепешки и отправилась к заливу. До него здесь совсем близко. Она прошла по краю обрыва и уселась на камень. Северный ветер легко играет рыжими волосами, мечет их из стороны в сторону, смеется на ухо и завывает непонятные песни. Астрид поднесла к губам лепешку и уже собиралась откусить кусок, как увидела внизу у залива тело мужчины, которое, не шевелясь, лежало на льду. Она сначала испугалась, ей стало страшно, но тут же в голове мелькнула мысль, что это мог быть кто-то с драккаров, разбившихся где-то здесь, и Астрид решила спуститься и посмотреть, вдруг кому-то нужна помощь.

– Вы живы? – Астрид остановилась в десяти шагах от человека и метнула в него небольшой камушек. – Все в порядке? – И вдруг ей стало так стыдно оттого, что она задала столь глупый вопрос.

Разве может быть все в порядке с человеком, который лежит на льду без чувств. А быть может, он вообще мертв? От этих мыслей Астрид стало страшно, но все же она решительно подошла к мужчине. Это был Паль, сын конунга Ёдура. Девушка знала его в лицо, неудивительно, ведь она прислуживала в его доме, занималась уборкой. В воде около него, от каждой волны ударяясь о лед, плавала большая бочка. Обычно в таких бочках викинги привозят еду и напитки из далеких земель. Однажды, когда Астрид была совсем маленькой, ее отец Сокнхейд привез такую же бочку с непонятным напитком из очередного набега. Толпа здоровенных мужиков выпила ее за одну ночь, и несколько дней подряд они ходили, опьяненные, по городу, не в состоянии что-либо понять. После, еще несколько недель, они мучились от страшных болей и рвоты. Один викинг умер в сильных судорогах. К счастью, сам Сокнхейд не пил из бочки, потому что был с семьей.

Астрид перевернула Паля на спину. Он был синий, глаза закрыты, а на голове виднелась огромная вмятина от удара. Топор Хакона скользнул по черепу, не проломив его, но при этом порвав огромный кусок кожи. Это выглядело крайне ужасно. От большой кровопотери Паль посинел, и не было никаких признаков жизни. Астрид посмотрела на бочку, от нее по льду до места, где лежит Паль, тянулась широкая протертая полоса. У девушки в голове мелькнула мысль, что, возможно, он уцепился за нее и она принесла его к берегу. Астрид отстегнула поясной ремень на мокрой шкуре Паля и просунула свою руку к его груди. Она положила ее на сердце и стала ждать. Редкие удары биения сердца чувствовались с трудом, казалось, что их вовсе нет.

– Живой! Ах! – вскричала Астрид и, выронив лепешку, быстро побежала обратно к пастбищу.

Она вбежала в свой маленький временный домик, в котором, к слову, было очень тепло от углей в печи, и быстро схватила все имеющиеся сухие шкуры. Ей удалось найти три теплые овечьи шубки и одну большую медвежью, но очень старую и вонючую. Астрид перевязала их широким поясом и бегом помчалась обратно к заливу.

Ниялль с отрядом подошли к воротам Йорвика.

– Хакон, иди постучи! Пусть открывают!

– Не стану я стучать, похож я разве на пса? Тебе нужно – ты и стучи! Ты не главный, и я не раб, чтобы выполнять твои приказы. – Хакон вышел вперед, сжимая в руках тяжелый топор. – Довольно! Я тебя наслушался, ведешь себя как конунг! Но ты не он! И я тебе подчиняться не стану!

– Не конунг? – Ниялль улыбнулся и подошел к Хакону. – Пока что не конунг! А ты как раз таки пес, но я не стану убивать тебя сейчас. Я убью тебя завтра, зарублю, как старую псину. – И Ниялль с силой оттолкнул от себя Хакона так, что тот отлетел на пару метров и после камнем рухнул на землю.

– Где мой топор? Я топор потерял! – Хакон от обиды стал похож на ребенка, который уронил свою игрушку. – Ты ответишь за это! Слово даю, видят Боги… мой топор! Где он!

Ниялль посмотрел на него, как на животное, ухмыльнулся и что есть сил стал пинать деревянные ворота Йорвика.

– Открывайте! Подъем! Э-эй! Кто там есть! Свои пришли!

Ржавый засов небольшого окна приоткрылся, и оттуда раздался громкий мужской голос:

– Назовите себя!

– Я – Ниялль! Со мной воины из отряда Паля, сына конунга Ёдура! Мы потерпели кораблекрушение у залива, многие погибли. Мы – все, кто выжил! Пустите же нас! Так и будем стоять у своего дома, как враги?

– Ждите! Я сообщу вождю! – Мужчина по ту сторону врат закрыл засов обратно, и по шагам можно было понять, что он ушел вглубь города.

– А-а-а-а-а! Его я тоже убью – обязательно! – Ниялль со злостью еще раз пнул ворота. – А ну, мужики! Подбросьте-ка меня!

Викинги подхватили Ниялля с двух сторон, и он, уцепившись за ворота, перепрыгнул на ту сторону. Так же ловко и быстро Ниялль убрал перекладину, которой закрывают ворота, и толкнул двери плечом. Огромные деревянные ворота со скрипом открылись.

Все викинги незамедлительно пошли в город.

– Что делать дальше, Ниялль? – выкрикнул один из воинов.

– Может, по домам? Я бы к дочери скорее да жену свою обнять! – подхватил другой северянин. – Что скажешь?

Ниялль повернулся к мужчинам.

– Да, все свободны! Идите по домам и пусть сегодня ваши женщины ублажат вас! Но не отпускайте из рук топоров и не пейте мед, завтра нам нужно будет держать ответ, и будьте уверены, топоры нам еще понадобятся, как и трезвая голова! Идите же! – Ниялль махнул рукой в сторону города.

Все мужчины, довольные и уставшие, пошли по своим домам.

– Хакон! Задержись, дружище, поговорить нужно. – Ниялль посмотрел на Хакона, и тот, странно оглядываясь, остался на месте. – А чего это у тебя руки дрожат? Кстати, где твой топор? – Ниялль медленно издевательски стал ходить вокруг Хакона. – Не ты ли мечтал отомстить мне? А убить на корабле? Что это было?

– Ниялль… ты же сказал, что убьешь меня завтра! Прошу, у меня же даже топора нет.

– Что такое? Я же тебя не трогаю. Иди! – Ниялль махнул рукой в сторону города. – Давай! Иди к своей жене-шлюхе! Ой… прости! Тебя же так раздражает, когда я называю ее шлюхой… шлюха! Шлюха! Правда, звучит?

Хакон повернулся в сторону города и быстрым шагом пошел вперед.

– Друг! Ты свой топор забыл! – крикнул ему в спину Ниялль. – Держи!

Хакон резко обернулся, и в эту же секунду ему в голову прилетел топор, настолько метко, что лезвие воткнулось прямо промеж глаз, плотно засев в черепе. Он беззвучно открыл рот и замертво упал на дорогу. Ниялль вразвалку подошел к убитому, поставил ногу ему на челюсть и с трудом выдернул окровавленный топор. Кровь быстрым потоком заструилась из открытой раны.

– И правда неплохой топор! – Ниялль улыбнулся и, размахнувшись, выкинул его за ворота.

– Мой господин! Я же говорю, вашего сына там не было… – раздались голоса из темноты.

Ниялль поспешно схватил труп Хакона за ноги и оттащил его за наваленные сырые бревна у дороги. Он притаился и стал ждать. Через мгновение на дороге появилось не меньше десяти сильных воинов. Впереди шел ночной сторожила и конунг Ёдур, за ним следовали братья Торгисл и Торвар. Другие викинги шли позади, сонные и уставшие, по всему видно, их подняли по тревоге, вырвав из крепкого сна.

– Посвети сюда! – приказал Ёдур, указывая рукой на землю. – Это что такое?

– Кровь, вождь, – поспешно ответил сторожила, нервно светя факелом на землю под ногами. – Мы стоим на крови, мой вождь!

– Я вижу, что это кровь, почему ворота открыты?

– Не знаю, я все закрывал! Когда отряд показался, я сразу же помчался к вам, чтобы сообщить о прибытии воинов! Тот, с кем я разговаривал, назвался Нияллем, с ним были еще викинги!

– Ниялль… Ниялль… знакомое имя! Торгисл, кто такой Ниялль? – Конунг обернулся назад и посмотрел на братьев. – Торвар, может, ты его знаешь?

Братья посмотрели друг на друга и пожали плечами.

– Понятно все! Значит, так, – Ёдур обратился к сторожиле, – ты закрой ворота и поставь у въезда пару мужиков на ночь! А ты, – он показал пальцем на толстого рыжего викинга, который было попытался зевнуть, – ты иди в город и найди этого Ниялля! Опроси людей, кто знает его! Если ворота открыты, значит, отряд уже в городе! Ступай же!

Все поспешили выполнить приказы Ёдура, а сам конунг отправился в окружении своих воинов обратно домой. Сторожила закрыл ворота, забыв выставить охрану, и по непонятным причинам тоже ушел в город. У ворот не осталось никого.

– Меня ищут! Ого-го… – засмеялся Ниялль, выйдя на дорогу из своего укрытия. – Сам приду! Выспаться… да! Нужно только выспаться! Определенно, брр… ну и холодище!

Он спокойно сошел с дороги на отдаленную улицу и скрылся в ночи.

Астрид спустилась к заливу. На улице уже глухая ночь и было плохо видно, куда идти, но девушка быстро нашла Паля. Она наугад, почти вслепую, стянула с него мокрую одежду, уложив его на сухую, но страшно вонючую медвежью шкуру, которую она стянула у него на груди старой корабельной веревкой. Получилось криво, но очень даже недурно. Одной овечьей шубкой Астрид перемотала ноги мужчине, а вторую использовала как капюшон для головы. С огромным трудом бедная девушка перекатила Паля на его старую волчью шкуру, которая давно покрылась крепким льдом, и, ухватив за края, она стала тащить его наверх. Часы казались вечностью, каждый шаг – наказанием Богов. Астрид то и дело поднимала свои руки к лицу, чтобы отогреть их от сильного холода, но даже ее горячее дыхание не приносило никакого эффекта. Тогда со слезами на глазах девушка снова бралась за края шкуры и тянула ее за собой. Спустя несколько часов она вытянула Паля к пастбищу. Ей не хватило сил, чтобы затащить его в дом руками, они были синими от обморожения, и Астрид решила использовать старое весло от драккара, которое висело над входной дверью в дом. Его сюда повесили бывшие постояльцы-пастухи. Девушка использовала весло как рычаг, и таким образом, перекатывая тяжелое тело Паля, ей удалось заволочь его в дом.

Стены покрылись легким инеем. Дыхание испускает пар от мороза. Астрид затопила печь, несколько раз пламя потухало, и ей приходилось разжигать его снова и снова. В конце концов дрова хорошо схватились жарким огнем и каменная печь начала греться. Через час в доме стало совсем тепло, даже почти жарко. Астрид кое-как уложила Паля на лежак, сняла с него одежды и стала промывать теплой водой. От тепла рана на голове стала кровоточить, и девушке пришлось повозиться с ней, чтобы остановить кровотечение. Как могла, она брезгливо зашила рану иглой из кости. Ей никогда прежде не приходилось самой зашивать кожу на живом человеке, но она видела, как это делали другие рабыни. Их заставляли лечить мужчин, которые возвращались с набегов домой.

Уставшая Астрид постелила себе место на полу. Паля она укрыла шкурой, забила печку дополна дровами и легла спать возле нее. Утро наступило незаметно.

– Вождь! Простите, что беспокою! Там во дворе – вас ждут! – Старый викинг зашел в покои конунга.

На его лице была огромная татуировка в виде змеи. Старший по драккару, не раз в набегах он прикрывал своим телом конунга, получая многочисленные раны.

– Вождь!

– Что там еще? – Ёдур недовольно перевернулся в постели, закинув ногу на свою жену.

– Ниялль и еще несколько воинов! Они уже во дворе, ждут вас!

– Ниялль? Ниялль! Сколько там человек? – Конунг вскочил со своей постели, на ходу надевая кожаные штаны. Он накинул на себя шубку жены, сплюнув, выругался, и, схватив свою волчью шкуру, пошел к выходу, – так, сколько там человек?

– Четырнадцать, вождь! И сам Ниялль. Он сказал, что вы будете рады его видеть!

– Сколько наших во дворе? – Ёдур остановился и уставился в глаза старому викингу.

– Уже все собрались, я сразу же отправил за ними! Торгисл и Торвар тоже там, они пришли самыми первыми и ждут вас!

Конунг Ёдур молча взял свой топор, перевесил его через пояс и вышел во двор.

– Ё-ё-одур! – протянул Ниялль, который с нахальным видом стоял на улице. – Мой старый друг! Рад тебя видеть! Обнимемся? – Ниялль расплылся в довольной улыбке.

– Друг? Ты кто такой и какого черта делаешь на моем дворе? Я вроде тебя уже видел… Ты отправился с моим сыном на одном судне в Англию, так?

– Да, к сожалению, вынужден огорчить тебя, вождь. Твой сын утонул, как и все остальные воины. Бог лжи и обмана – коварный Локи – сбил нас с пути. Мы ждали сигнальных огней на скалах, но кто-то решил не зажигать их, и мы разбились о льды по ту сторону залива. – Ниялль показал рукой куда-то вдаль. – Мы шли столько времени, устали. Не накормишь нас? Друг!

– Ты с чего себя так ведешь вызывающе? И легенда ваша мне не нравится. Что скажут твои воины? – Ёдур посмотрел на толпу мужиков, стоявших за спиной Ниялля. – Кто-то из вас хочет признаться в преступлениях? Все ли поддерживают Ниялля? Неужели он говорит правду? Я обещаю безопасность и серебра с кулак тому, кто захочет мне в чем-то признаться! Ну? Есть такие? – Он обвел взглядом всех мужчин.

Воины стояли, и создавалось такое ощущение, что они все даже не дышат. Через несколько секунд один из викингов сделал шаг вперед.

– Мой вождь! Дай слово, что сдержишь обещание! Есть у меня, что сказать тебе!

– Конечно! Даю слово вождя! Боги в свидетели и все, кто здесь есть! Говори же, не бойся! – Конунг довольно улыбнулся и подозвал викинга к себе рукой.

Но как только тот сделал шаг в его сторону, Ниялль выхватил топор и что есть сил ударил им его по плечу. Викинг закричал от боли и инстинктивно повернулся к Нияллю.

– А-а-а-а-а! – Он выхватил свой нож и бросился через адскую боль на Ниялля, но тот сделал легкий шаг в сторону и с размаху нанес сокрушительный удар по голове викинга.

Послышался глухой звук лопающегося черепа, и мужчина упал замертво. Весь эпизод занял по времени не больше десяти секунд. Конунг Ёдур настолько сильно испугался, что бегом рванул обратно в свой дом и только успел крикнуть: «Торгисл! Торвар! Взять его!» – как топор Ниялля, пролетев прямо перед лицами братьев, впечатал конунга в стену. Ниялль не попал ему в голову, как хотел, топор зацепил область шеи, перерубив половину позвонков. Тяжелая бородатая голова Ёдура упала набок, переломав все последнее, что держало ее на мягкой шее. Толстое неповоротливое тело рухнуло у порога дома. Все застыли от изумления и уставились на обреченного вождя. Странная голова еще около минуты хлопала глазами и дергала ртом, пока глаза не закатились и рот не застыл в непонятном положении. Это была мучительная и очень страшная смерть. В конце концов все повернулись в сторону Ниялля, который прислонился к плечу огромного викинга (тот даже не заметил этого, настолько был изумлен происходящим) и с каким-то любопытством рассматривал свои пальцы. Он поднял глаза и увидел пристальные взгляды воинов.

– Чего? Ноготь сломал… Представляете?

– Взять его! – закричал Торгисл и вместе с Торваром бросился в сторону Ниялля.

Но викинги из возвратившегося вчера отряда вышли вперед и взяли в руки топоры. Все северяне, что стояли во дворе (к слову, это было почти все войско викингов), увидев, что кто-то вступился за Ниялля, сделали то же самое. Весь Йорвик был не в восторге от толстого конунга и его псов Торгисла и Торвара, и поэтому, когда все увидели смерть вождя, каждый хотел скорее зарубить братьев.

– Стойте! Стойте! Стойте! Не торопитесь! – Ниялль, разведя руки, вышел из толпы. – Друзья мои! Я хочу обратиться ко всем, кто здесь сейчас стоит! Так как наш конунг мертв, пришла пора выбрать нового вождя. Нет! Конечно же, я не намекаю на себя. – Ниялль улыбнулся и деловито прошелся мимо войска. – Но подумайте! Кто из вас достоин биться во главе славных северян? Отстаивать интересы жителей Йорвика? Ну?

Один из мужчин вышел к Нияллю. Это был лучший друг Ёдура.

– Я готов! Да! Я стану конунгом!

Ниялль, недолго думая, выхватил нож из ботинка, и по самую рукоять вонзил его в брюхо умника, и от души оттолкнул его ногой от себя.

– Кто еще? – улыбнулся Ниялль и рукой позвал выйти смельчаков к нему.

Молчание. Воины просто стояли на своих местах и следили за тем, что происходит. Хиленький прислужник, что был на суде, когда убили Адалу и воина из личного окружения конунга Ёдура, вышел из дома бывшего вождя и что есть сил закричал:

– Да здравствует конунг Ниялль! Да здравствует конунг Ниялль! – один за другим все люди, которые находились во дворе, стали хором говорить то же самое!

– Тому и быть! Торгисла и Торвара убить! Разрешаю! – после этих слов он спокойно пошел в дом конунга Ёдура, а разъяренная толпа набросилась на братьев.

Люди били их просто тупыми предметами, в ход шли палки, камни и обратные стороны топоров. Через пару минут на земле осталось лежать только два горячих трупа, в которых крайне сложно было узнать людей.

Ниялль вытащил за волосы на улицу жену Ёдура.

– Мужики! Подарок… Забирайте! – крикнул он и удалился обратно в дом.