Выстроенный близ берега Стирла, через пару столетий после открытия Школы-на-Холме, замок Певерелл, названный в честь древней династии правителей Бельдена, был поначалу крепостью с толстыми стенами, узкими окнами и множеством башен. Бельденские земли были собраны воедино зубами, ногтями, мечом и стрелой после того, как нежданный завоеватель по имени Оро, сбившийся с пути в поисках совсем другой земли, бросил якоря в тумане над устьем Стирла и вывел свое войско на берег. Его бард, Деклан, странствовавший по этим землям плечом к плечу с королем, увековечивая память о его славных победах со всеми приличествующими эпитетами и рифмами, просто влюбился в эту равнину. Оставив свой пост при дворе, он вернулся сюда и поселился в древней сторожевой башне на вершине холма, в окружении дубов и стоячих камней. Вскоре к башне начали стекаться будущие барды, желавшие перенять хоть толику его великого мастерства. Так появилась на свет Школа-на-Холме, выстроенная, чтобы давать кров ученикам и учителям в суровые зимы равнины. Меж тем правители Бельдена не спешили осесть на одном месте. Они кочевали по всему королевству, от одного двора к другому, периодически опустошая казну хозяев, дабы те не могли пустить эти деньги на снаряжение войска. Наконец в королевстве настал мир, и Ирион, седьмой из правивших Бельденом Певереллов, присмотрел место для собственного двора и выстроил замок у Стирла.

Тот изначальный замок давным-давно исчез под множеством наслоений изменчивой моды. Беатрис еще в детстве облазила его сверху донизу. Слуги вскоре привыкли сталкиваться с принцессой где угодно – в прачечной, за осмотром водопроводных труб; в кладовых дворецкого, куда ее привела линия древней стены; в винном погребе, с перемазанным личиком и паутиной в волосах, в попытках отыскать за рядами бочек забытый дверной проем… Отец, король Люциан, поощрял интерес дочери, отыскивая для нее в библиотеке старые книги и карты, показывая потайные коридоры и подземелья, заложенные кирпичом и перестроенные под водопровод и канализацию. Во время официальных придворных торжеств она частенько находила его за беседами с мрачным человеком по имени Иона Кле, безупречным во всем, но неизменно выглядевшим так, будто он только что окунул голову в ведро с холодной водой. Их слова, блестящие таинственные отсылки к истории, к старинным балладам, к прошлому столь давнему, что и не вообразить, неизменно приводили ее обратно в отцовскую библиотеку. Неизвестно отчего – возможно, благодаря кстати заданному вопросу, или описанию малоизвестной детали, открытой ею самой, – ее мало-помалу начали охотно принимать в разговор.

«И вот, – с удивлением подумала Беатрис, вынув из кармана диск, чтобы горничная не унесла его вместе с грязной одеждой в стирку, – теперь я работаю на Иону Кле».

Вымытая в душе, причесанная, одетая, по собственному выражению, «марципаном» – в платье слащавых пастельных тонов, она снова сунула диск в карман. Тонкая юбка кремового шелка тут же обвисла, будто в карман опустили пушечное ядро. Диск пришлось вынуть, и фрейлина Беатрис с сомнением уставилась на него.

– Может, на ленту? – предложила Беатрис.

– Принцесса Беатрис, это обязательно?

– Да, обязательно. Иначе он отправится обратно в карман.

– Нет, это совершенно недопустимо.

Вынув из шкатулки с драгоценностями Беатрис тонкую золотую цепочку, фрейлина продела ее в ушко диска и застегнула на шее принцессы. Диск без какого-либо изящества повис прямо над нитью жемчуга. Обе – высокая, поджарая Беатрис со спокойными кобальтово-синими глазами на слегка присыпанном веснушками лице в обрамлении золотисто-русых волос и гибкая, изящная леди Энн Невэр, зеленоглазая обладательница роскошных блестящих черных волос и безупречного чувства стиля – вновь критически оглядели его.

– Нельзя ли спрятать его в туфельку? – с болью в голосе спросила фрейлина. – Он действительно ужасен.

– Ничего, – рассмеялась в ответ Беатрис. – Отец будет в восторге!

Однако у матери диск не вызвал ни малейшего восторга. Королева Гарриет, стоявшая рядом с королем и принимавшая гостей, не веря своим глазам, взглянула на него и смежила веки, чтобы не видеть ни диска, ни непутевой дочери. Да, Беатрис и сама понимала, что позеленевшая медь имеет явный оттенок плесени, а диск, висевший прямо над жемчужным ожерельем, вдобавок, был повернут наружу стороной с «куриными следами». Легкое и пышное платье для дневных приемов также сочеталось с ним не самым выгодным образом. Но королю до всего этого не было никакого дела.

– С днем рождения, отец, – сказала Беатрис, целуя его в щеку.

– Что это такое? – спросил он, не отрывая глаз от диска.

– Понятия не имею. Каррен откопал эту штуку сегодня утром.

– Надеюсь, это твой подарок к моему дню рождения?

– С радостью бы, но, думаю, этот жест должен сделать мэтр Кле.

– Его еще нет, – пробормотал король, поворачивая диск другой стороной. – Он не узнает.

Королева многозначительно кашлянула, указав взглядом на длинную очередь поздравителей, столь эффективно остановленную Беатрис. Принцесса поспешила освободить путь и присоединилась к группе родственников с приглашенными ими гостями, супругами и детьми.

– Привет, Беа! – Гарольд, старший сын и наследник престола, подал ей бокал шампанского с подноса проходившего мимо слуги. Он был высок, широк в кости и рыжеволос – живое напоминание о первобытных Певереллах, как выражался отец. – Снова раскапывала город? И даже носишь откопанное, как я погляжу? – он поднял бокал, салютуя последней из своих пассий, стоявшей об руку с ним. – Вы знакомы с леди Примулой Уиллоуби? Моя сестра, принцесса Беатрис.

– Да, конечно, – хором ответили Беатрис и леди Примула, улыбаясь во весь рот и, несомненно, одновременно недоумевая, где они могли встречаться. От леди Примулы с яблочно-розовыми щеками и шелковистыми волосами цвета кукурузы угрожающе веяло свежим сельским воздухом, в то время как Беатрис, всю жизнь не вылезавшая из-под земли, вряд ли смогла бы найти дорогу за город.

От размышлений их отвлек младший сын Шарлотты, старшей сестры Беатрис, резко плюхнувшийся на пол и на четвереньках устремившийся прочь, лавируя между ног гостей.

– Марк! – вскричала Шарлотта, бросаясь за ним. – Иди, поцелуй тетю Беатрис.

Подхватив сына, она ловко бросила его на руки Беатрис, где он тут же принялся грызть медный диск.

– О, нет! Марк! – без всякого толку застонала Шарлотта.

Она пошла в мать: светлые волосы, кожа цвета слоновой кости, широкие скулы и голубые глаза под сенью густых ресниц. Глотнув шампанского, она пригляделась к тому, что сын сунул в рот.

– Какая гадость. Что это, Беа?

– Не знаю, – ответила Беатрис. – Только сегодня откопали.

– Экстравагантный медальон. Ты не будешь возражать, если Марк его погрызет?

– Что ж, он пролежал в яме под какими-то канализационными трубами не один десяток лет, – любезно ответила Беатрис. – Думаю, ему уже мало что может повредить.

Глаза Шарлотты едва не вылезли вон из орбит. Отставив шампанское, она выхватила у Беатрис своего отпрыска и тут же зажмурилась от внезапного оглушительного рева над самым ухом. Допив из своего бокала остаток игристого вина, которое не успел расплескать Марк, Беатрис огляделась в поисках Ионы Кле.

Зал быстро заполнялся гостями. На галерее под потолком негромко играли музыканты, чистое эхо нежных звуков флейты и скрипки витало средь древних стен. От парадного зала короля Ириона, где его рыцари за ужином швыряли обглоданные кости охотничьим псам, остался только простор да огромный, охраняемый парой драконов каменный камин, свободно вмещавший кряжи столетних дубов. За минувшие столетия стены зала претерпели множество различных трансформаций. Теперь они были обшиты деревом, окрашены и увешаны тяжелыми рамами с портретами, пожалуй, всех до единого предков королевской семьи. Прошлое взирало со стен на настоящее – и вовсе не всегда с интересом и одобрением. Повсюду стояли диваны, кресла, цветы в горшках; гости, стоя вокруг, оживленно переговаривались. Очередь поздравителей укорачивалась, а группы беседующих росли. Над столом в дальнем конце зала возвышался многоярусный торт величиной в половину камина. Целая армия слуг разносила подносы с шампанским и изящными крохотными тарталетками с острыми закусками, пробираясь сквозь толпу таинственными, непостижимыми путями. Рассеянно слушая младшего из братьев, Дэймона, и его нареченную, невероятно болтливую красавицу, обсуждавших свои бесконечные свадебные планы, Беатрис наконец-то увидела в толпе усталое лицо и саркастическую улыбку Ионы. Его жена, очаровательная Софи, вела мужа под руку к концу очереди поздравителей. Рядом, по другую сторону от отца, шел Фелан, с невозмутимым выражением на лице стрелявший глазами по сторонам в поисках пути к бегству. Одна лишь Софи, мимоходом приветствовавшая друзей и знакомых, плыла сквозь толпу с благодушной рассеянностью.

Оставалось дождаться, когда все поздравят короля. Иона остался рядом с королем, Фелан, углядевший среди гостей кого-то из друзей, с явным облегчением улизнул в сторону, Софи, помахав кому-то, двинулась в другую. Вскоре очередь подошла к концу, король повернулся к Ионе, и Беатрис направилась к ним.

Очевидно, король первым делом спросил, что за необычная вещь украшает шею его дочери: оба заозирались в поисках Беатрис еще до того, как она подошла к ним.

– Принцесса, – с легкой усталостью заговорил Иона, стоило ей оказаться рядом. Он был ужасно бледен и тщательно отмыт. – Я вас едва узнал. Вы выглядите просто очаровательно.

– Думаю, стоит поблагодарить вас, мэтр Кле. Вы – тоже.

– Что вы нашли для меня?

– Это нашел Каррен, – ответила она, нащупывая застежку цепочки. – И попросил меня передать вам.

– Я надеялся, – вмешался король, – что вы решите подарить это мне ко дню рождения, – у короля имелась собственная коллекция предметов старины, многие из коих были подарками Ионы. – Не сомневайтесь, я оценил бы этот любезный жест по достоинству.

– Мы уже оставили весьма дорогостоящий дар на столе для подарков.

– Но это же просто пустяк, я уверен. Возможно, у вас таких дюжины.

Сняв позеленевший от времени медный диск с цепочки, Беатрис вложила его в руку Ионы. Диск лег на его ладонь рунами кверху. Какой-то миг он молча изучал их, а затем перевернул диск и взглянул на профиль под капюшоном.

Внезапно глаза его округлились, пальцы резко сомкнулись на диске. Запрокинув голову, он расхохотался – громко, открыто, от всей души. На него начали оглядываться. Неподалеку мелькнуло изумленное лицо Фелана.

Разжав пальцы, Кле протянул диск королю.

– Примите это вместе с моими наилучшими пожеланиями. С днем рождения, ваше величество.

– Но что это? – с нетерпением спросил король.

– Что здесь написано? – присоединилась к нему Беатрис.

Иона умолк, будто взвешивая слова на ладони, вместе с диском, но тут же сдался, подкинул диск в воздух, поймал его и вновь протянул королю.

– Эта загадка доставит вам обоим истинное наслаждение. Все перед вами – и ткань, и нить. Найдите ее и следуйте ей.

– Но… – хором заговорили Беатрис с отцом, однако внезапно возникшая рядом королева привлекла внимание короля к церемониймейстеру, явившемуся с ней.

– Ваше величество, – негромко заговорил он, – сейчас для вас споет приглашенный бард – гостья из Школы-на-Холме. Затем тост в вашу честь поднимет принц Гарольд, затем последует ваша речь. Далее королевский бард исполнит композицию, сложенную по случаю вашего дня рождения, после чего разрежут торт.

– Мы все должны собраться у стола, – добавила королева.

– Хорошо, дорогая.

Взяв диск, король неохотно сунул его в карман и подал ей руку.

– Не отставай, Беатрис.

– Хорошо, мама.

– Мне нужно выпить, – пробормотал позади Иона, стоило ей развернуться и последовать за королевской четой.

Вскоре на галерее для музыкантов гостья из школы тронула струны арфы, и ее голос, будто звучное, первозданное, неотвязное эхо песен костей равнины, наполнил зал балладой о королях Певереллах – древней, как сам Бельден.