Глава третья

По пути через Докерский мост Беатрис, дочь короля, управлявшая неуклюжим, пыхтящим на ходу паромобилем, едва не сбила Иону, возникшего из тумана прямо посреди дороги. Бригада археологов, ощетинившаяся всевозможными инструментами, будто булавочная подушечка булавками, хором вскрикнула. Беатрис изо всех сил вдавила педаль в пол, на мокрой мостовой паромобиль повело юзом, и машина, выпустив клуб пара, остановилась в каких-то дюймах от Ионы. Резиновый молоток, сорвавшийся с чьего-то пояса, продолжил полет, отскочил от капота и, точно по волшебству, приземлился прямо в поднятую ладонь Ионы.

Иона рассмеялся. Беатрис зажмурилась и вновь открыла глаза. С трудом разжав пальцы, стиснувшие руль, она криво улыбнулась дрожащими губами.

– Доброго утра, мэтр Кле.

– Доброго утра, принцесса.

– Простите. Этот туман… С вами все в порядке?

– Конечно. Того, что сможет убить меня, еще не изобрели.

Подойдя к борту паромобиля, он протянул рабочим пойманный молоток. Каррен принял свой инструмент. Щеки его в обрамлении огненно-рыжих волос побагровели, как свекла.

– Прошу прощения, мэтр Кле, – хрипло, по-простонародному растягивая гласные, сказал он. – Мне уж на миг показалось, что все мы остались без работы.

– Не позволите ли подвезти вас туда, куда вам нужно? – спросила Беатрис.

– Меня призывают домой, – с легким сарказмом сказал Иона, – вот только мне никак не приходит на ум, за какой такой надобностью.

– О, да. Мы только что встретили Фелана на мосту.

Принцесса сделала паузу и моргнула – видимо, ей пришла в голову какая-то мысль. Похоже, эта мысль не укрылась от проницательных глаз Ионы, черневших, как небо в новолуние, на фоне изможденного лица, и он без ошибки прочел в ней, что уготовано ему судьбой.

– А вот вы это знаете, – ровно заметил он.

Принцесса кивнула и вновь криво улыбнулась – виновато и в то же время не без озорства.

– Да. Боюсь, это по поводу празднования дня рождения отца, – Беатрис сделала паузу, дожидаясь окончания долгого страдальческого стона. – Может, довезти бригаду до раскопа, вернуться за вами и подбросить вас домой?

Иона провел по лицу ладонями, запустил пальцы в растрепанную шевелюру и вытащил из волос что-то вроде крохотной улитки.

– Благодарю вас, принцесса, – мрачно ответил он. – Уж лучше прогуляюсь. Не исключено, что по пути меня все-таки кто-нибудь переедет.

– Хорошо, мэтр Кле, – ответила она, переключая передачу. – Тогда увидимся на празднике.

Въехав в туман, она безошибочно отыскала дорогу к нужной яме среди безлюдной разоренной земли.

Иону Кле Беатрис знала всю свою жизнь. Музей, построенный им для найденных по всему городу диковин, с самого детства приводил ее в восхищение. Кайрайские древности, отреставрированные, отчищенные, снабженные ярлыками, бережно хранившиеся под стеклом неярко освещенных витрин, случайные предметы старины, точно след из хлебных крошек, вели ее в сказку – такую старую, что ее позабыли даже барды на холме. «Чей это кубок дутого стекла? – гадала она. – Чей бисерный пояс? Чей маленький медведь резной кости?» Конечно, у всех этих давно исчезнувших людей имелись имена, все они оставляли следы на земле и точно так же, как она сама, смотрели на звезды и любовались ими. Все это, вкупе с диковинным увлечением ямами, подземными ходами, забытыми дверями, обшарпанными, заросшими травой калитками и изрытыми колеями проулками, поиском и исследованием маленьких тайн, не замечаемых никем другим, в конце концов превратилось в дело всей ее жизни. Изучением всего этого она и решила заняться отныне и впредь. Король, также захваченный откопанной Ионой историей, не находил причин запрещать дочери заниматься тем, что ей нравится. Трое старших детей в качестве потенциальных наследников позволяли допускать в требованиях к младшей дочери некоторую небрежность. Мать, в свою очередь, пришла к туманному заключению, что Беатрис прекратит лазать по ямам и рыться в грязи, стоит ей только по-настоящему полюбить.

Согласно собственным подсчетам, она влюблялась уже не раз и не два, но все это до сего дня не мешало ей, облачившись в жилет с множеством карманов под инструменты, следовать за бригадой копателей вниз, по дощатому трапу, на дно очередной причуды Ионы. Огромные обгорелые стены нависли над их головами со всех сторон, взирая на незваных гостей сквозь редеющий туман пустыми глазами выбитых окон. Все они вряд ли могли быть древнее пары сотен лет, но Беатрис догадывалась: то, что может скрываться здесь, под наслоениями прошлого, должно иметь связь с камнями куда более древними – с монолитами среди развалин, тоже взиравшими на нее свысока.

Пока что в этом раскопе не обнаружилось почти ничего, кроме обломков водопроводных труб. С отливом вода отступила так далеко, что помпы не потребовались. Каррен на пару с гибким и жилистым Адрианом принялись осторожно рыхлить землю лопатами, а Беатрис с миниатюрной блондинкой Идой и голубоглазым Кэмпионом, взявшись за более тонкие инструменты – совки и кисточки, начали просеивать разрыхленный грунт в поисках сокровищ. Просеянную землю ссыпали в корзины и поднимали наверх при помощи лебедки. До сих пор Иде удалось найти только простенькое серебряное колечко, вероятно, смытое когда-то в трубу, а Адриан откопал толстую кость, опознанную Карреном как бычью. Беатрис с Кэмпионом двигались вдоль странной линии – вероятно, кирпичной каминной полки, а пока что лишь неясного выступа в стене, покрытого слежавшейся землей. Величайшей из находок Каррена оказалась россыпь осколков раковин трубачей – скорее остатки чьего-то обеда, чем свидетельство проникновения морской жизни в глубину равнины.

– Отчего именно здесь? – в один прекрасный миг задумался Каррен.

Весь потный после подъема наверх очередной корзины, он остановился передохнуть у подножия трапа, безучастно глядя вокруг. Ответа он и не ждал: поразительный и неизменно необъяснимый пророческий дар Ионы давным-давно сделался легендой.

Однако сейчас Беатрис решила, что вопрос вполне справедлив.

– Вокруг нас пять стоячих камней, – сказала она, смахивая с выступа очередную порцию земли прямо себе в лицо. – Мы – в самом центре.

– Они ведь бродят по ночам, – возразил Кэмпион. – Разве нет? Завтра встанут где-то еще. А мы так и останемся здесь, откапывать старые канализационные трубы.

– Не бесплатно же, – пожал плечами Адриан. – Вдобавок прославимся, если найдем золото, которое он подбросил сюда, чтоб поднять цены на здешнюю землю.

– Чтоб их поднять, никакого золота не нужно, – хмыкнул Каррен. – Они упали так низко, что хватит одного слуха. Одного этого слова.

– Какого? «Слух»?

– «Золото».

Они почти не слушали друг друга – просто перебрасывались словами, чтоб скоротать время. Судя по ярко-голубому небу наверху и лучам света, падавшим вниз через край раскопа, был почти полдень. Вскоре Беатрис предстояло ехать домой и превращаться в принцессу по случаю пятьдесят седьмого дня рождения отца. «А ведь там будет и Иона», – вспомнилось ей.

– Я спрошу его, – пообещала она. – Увижу на дне рождения отца и спрошу.

Молчание, воцарившееся вокруг, эту внезапную остановку движений и мыслей, можно было узнать сразу: все вспомнили, что среди них принцесса, переодевшаяся в парусиновый комбинезон, убравшая кудри под соломенную шляпу, с черными каемками грязи под ногтями. Все они учились вместе, и товарищи привыкли к ней много лет назад. Одно лишь сочетание несовместимых с виду деталей – Беатрис и их общий работодатель вместе, в замке, на празднике в честь дня рождения короля – еще могло застать их врасплох.

– А он ответит, как по-твоему? – заговорил Каррен, нарушив общее молчание. – Может, он и сам не знает. Что он такое ищет на дне всех этих ям по всему Кайраю? – «Или на дне бутылки». Конечно, этого он не добавил, однако эти слова услышали все. – Поговори и с Феланом заодно. Может, у него есть догадки.

Устало отвернувшись от выступа, Беатрис улыбнулась товарищам.

– Он никогда не говорил об этом. А я не знаю ни одного из них так близко, чтобы приставать с вопросами. Иона нам платит, мы находим разные разности. Рано или поздно.

Кэмпион улыбнулся в ответ, и это значило, что Беатрис вновь стала одной из них.

– Неизбежно находим, – вздохнул он. – Находим настоящие чудеса. Но этого никогда не случается, если прежде как следует не пожалуешься на жизнь.

Общее настроение значительно поднялось после того, как лопата Каррена извлекла из земли медный диск. Находка, размером в половину его широкой ладони, позеленела от времени. На одной из ее сторон был отчеканен истертый профиль, а на другой – нечто, больше всего похожее на обломанные палочки. Небольшое ушко, присоединенное к диску над неведомо чьей головой, указывало на то, что некогда этот диск висел на цепочке или на кожаном шнурке. Все сгрудились вокруг Каррена, бережно сметавшего с диска комочки земли.

– Мэтр Кле будет в восторге, – выдохнула Ида. – Ох, Каррен, ну и счастливчик же ты!

– Чье это лицо? – задумался вслух Кэмпион. – Ни на одну из монет, что я видел, не похоже. Что это? Корона?

– Может быть, и монета, – с сомнением сказал Адриан. – Вот эти отметины могут означать стоимость. Но, судя по всему, он предназначался для ношения на груди.

– Руны, – проговорила Беатрис. Казалось, время в залитом солнцем раскопе остановилось при встрече с этим посланием из далекого прошлого. – Вот эти палочки…

– Нацарапано, как курица лапой, – заявил Каррен, как человек, близко знакомый с курами, перевернув диск и выставив на свет неглубокие бороздки.

– Ранняя письменность. Иногда – тайнопись, – сказала Беатрис, осторожно, будто опасаясь разбудить ее, коснувшись одной из палочек. – Интересно, что здесь написано.

– Это – любовное послание, – предположила Ида. – Вот это – портрет влюбленного. А здесь написано…

– Мое сердце – твое навеки, – продекламировал Адриан. – Приходи в дубовую рощу за кукурузным полем, и позволь доказать, как сильна моя любовь.

– И все это – в трех палочках, – удивился Каррен, вновь переворачивая диск вверх профилем.

Все вновь пригляделись к лицу, вычеканенному в меди.

– Нет, – решил Кэмпион, – не залог любви. Взгляните, какой чудной подбородок.

– Любовь слепа, – возразила Ида.

– Только не моя.

– Кэмпион, как ты романтичен, – пробормотала Беатрис. – И все же. Что-то здесь…

– Может, это не человек? – предложил свою догадку Каррен. – Может, птица? Вот это очень похоже на клюв, и это объясняет странный подбородок. То есть, его отсутствие.

– Да, только волос не объясняет.

– А волосы ли это?

– Думаешь, развевающийся хохолок?

– Это капюшон, – внезапно сказала Беатрис. – Подбородок скрыт под ним. Я видела этот профиль в музее мэтра Кле… – все выжидающе уставились на нее. – Вот только где?

– Спроси его, – просто сказал Каррен. – Сегодня же и спроси. Возьми эту штуку с собой…

– Нет, Каррен. Ты его нашел, тебе и демонстрировать…

– Не я, а лопата, – ухмыльнулся Каррен. – Все равно нам же всем интересно, а как знать, когда Иона вновь появится перед нами из того тумана, в котором будет блуждать, – с этими словами он вложил диск в ладонь Беатрис. – Конечно, ты можешь упомянуть мое имя.

Беатрис сунула диск в карман комбинезона и вскоре, переехав мост, высадила остальных дожидаться трамваев – кроме нее, управляться с машиной все равно никто не умел. Доехав до замка, она вверила паромобиль ревностному и бдительному попечению придворного шофера, когда-то учившего ее водить.