Глава 7

Соня

За пределами лоджии была темнотища, лишь пестрели точки фонарей вдоль нитей дорог, да крохотными огоньками двигались фары машин. В далеких, затерянных на краю парка домах вспыхивал свет, рисуя желтыми окнами фигуры. Ни малейших признаков утра, хоть многим пора вставать и шуровать на работу.

Зевнув, я нащупала приятно похрустывающий контейнер и подтащила его поближе. Колбаса… Тугая, рубиново-красная, с розоватыми крапинками сала, нарезанная такими тонкими лепестками, что они казались прозрачными… С запахом, вызывающим неконтролируемое желание все это немедленно съесть! Когда я вчера ее заказала после десерта, Лейка сурово сдвинула брови и попросила принести три порции. Навынос. А потом вызвала такси, довезла меня до дома и бдительно проконтролировала, чтобы я зашла в подъезд. Вместе с колбасой.

С наслаждением жуя ароматный ломтик, я откинулась на спину. Итак, миров со сценариями всего пять – жемчужный беспредел, фонтан со снежными гремлинами, плавучая деревенька, библиотека летающих книг и унылая мельница. В двух из них я уже побывала, пора проверить оставшиеся три мира и найти, наконец, девочку, смерть которой не вписывается в общий ряд. Если такая там есть…

Затяжной вдох, касание теплого, плотного, с каждой секундой густеющего воздуха. Радужные переливы, дрожь по коже. Вот он – круговорот энергии, бешеный, горячий. Пропускает, приглашает. Зовет…

Тонкий скрип причальных досок, журчание воды. Заросли, расколотые надвое извилистым каналом, вереница разномастных домишек на толстых сваях, духота и зной. Череда бегущих по мутно-зеленой воде лодочек, как пустых, так и заваленных цветами, фруктами, посудой, тряпьем и еще бог весть чем. Затерявшаяся во времени плавучая деревенька с простеньким сценарием: периодически сплошной стеной обрушивается ливень, лодочки обращаются в щепки и исчезают в воде, словно шипучие таблетки. Спустя минуту снова цветочки-домики-лодочки. Мило, безопасно и… дьявольски скучно. Вениамин называл этот мир лягушатником и часто таскал нас сюда на тренировки. Первые пару раз было весело: поиграли в игру кто-вымок-тот-дурак, облазили окрестности, научились гасить гигантского паука, обитавшего на чердаке рядом с точкой выхода. Потом новизна стерлась, и все приуныли. В дураках уже никто не оставался, даже Кира, а паук оказался полной флегмой, несмотря на свои размеры и мерзкий вид. Надо было еще постараться, чтобы вытащить эту ленивую скотину из кокона.

Я села на теплые доски причала и опустила ноги в воду. М-м-м… Прохладно… Рядом, в воздухе, ярко сверкнуло, разрядилось вспышкой энергии, над головой просвистела худосочная задница в полосатых плавках, и с воплем «Еху-у-у» в канал плюхнулся какой-то дрищ. Вынырнул, расплылся в широкой улыбке… И огреб ливанувшего дождя прямо в довольную физиономию. Я рассмеялась, задохлик бодро отфыркался, сделав вид, что все под контролем, и поплыл прочь. Двоечник! Тренироваться надо, на меня вон ни капли не попало.

Я побулькала ногами в воде, прикрыла глаза. Так. Освободить разум, обострить чувства. Энергия Яники направляет, подсказывает. Калейдоскоп картинок, застигнутый врасплох миг… Родители называли ее Кай. Просто Кай. До семнадцатилетия она не дожила неделю. Все произошло быстро, почти мгновенно, даже испугаться не успела. Ливанул дождь, как всегда некстати. Вынырнувший из-под причала топляк, толчок в борт утлой лодчонки, мир кувырком, обжигающая прохлада. Полная тишина, размытый свет вверху с темными подвижными пятнами. Потом глоток воздуха, обрушившийся шум, журчание, кругом вода. В ней – цветы, охапками. Мельтешат пестро, качаются. Неожиданный удар сбоку, резкая боль в виске, на секунду мелькнувший перед глазами острый нос ее лодки… Темнота. Странное облегчение и вспышка невероятной мощи, неизменно сотворяющая миры.

Я перевела дыхание. Канал нес на волнах деревянные лодочки. Ту, с цветами, тоже. Минута, третья, пятая. Ливень по расписанию. На секунду мелькнувшее в мутной воде пятно топляка – не знаешь где смотреть, не увидишь. Лодки разлетелись щепками, растаяли. М-да. Сильно смахивает на несчастный случай – неудачно вынырнула и попала под свою же лодку. Топляк не спланируешь, если ты не бобер, конечно. И где наш убийца? Варианта два: либо он еще не явился, либо явился, но не убил. Почему?

Я замерла на границе размытых воспоминаний, прислушалась. Кай молчала. Гордо и упрямо. Паршивка…

Поверхностного прикосновения хватило, чтобы узнать кое-что. Ее дом тот самый, в конце канала. Там родители, маленькие сестры. А еще старший брат с женой и детьми. Они дружили в детстве, а теперь он смотрит с отвращением, слова не вымолвит. Мать с отцом недавно шептались, продавать ее хотят. Все правильно. Они почти разорились, когда муж вернул Кай родителям и выкуп обратно потребовал. Нет, он любит ее, она точно знает. Только ему нужны дети, а Кай не может их дать. Муж долго ждал. У его друзей уже по третьему, а у них – никого. Никак. Она проклятая. Проклятая. Еще и видения эти в последнее время – все молчат, но она чувствует их. Кожу жжет чужим презрением, ненавистью… Домой идти страшно. На чердаке, где ее постель из кучи соломы, паук здоровенный завелся. Страшный, мохнатый. Упал как-то на голову, Кай так кричала…

Милая семья! Ладно, девочка, сейчас развлечемся. Жалко, что братца твоего сволочного не достать, зато паук в наличии.

Крайний дом ничем не отличался от остальных лачуг: те же шаткие мосточки с берега к дверям, такие же к соседям. Сразу у входа – лестница. Знакомо проскрипели ступеньки – опля! Вот и чердак. Низкая крыша, у оконного пролома охапка какого-то силоса. Значит, это и есть кровать Кай, расщедрились родственнички. В углу – кокон из паутины, размером с замотанного в покрывало алабая. Я выглянула в оконце – ливень как раз заканчивался. Главное, уложиться по времени. Небо прояснилось, сценарий побежал по новому кругу. Начнем! Спиной к окну, импульс в кокон и… тишина. Висит, собака, не шелохнется. Еще импульс, кокон дернулся, захрустел, словно туго накрахмаленное белье, и стих. Ах так?!

Шаг в сторону, представить братца… Жахнула от души! Паук выпрыгнул сразу, встал на дыбы, защелкал громко, угрожающе качнув мохнатыми лапами. Глаза чернющие навыкате, из пасти не то бивни волосатые, не то усы – тьфу ты, пакость! Стрекот стих, челюсти шевельнулись… Я моментально перелетела через подоконник, не вспомнив про лестницу. Настил спружинил, рядом впечаталась зеленоватая слизь, шипя и пузырясь. Плюется, гад! В месте плевка дымились доски, в оконном проломе маячила злобная морда. Я метнула в нее ворох обжигающих искр, развернулась и помчалась к причалу.

В одной из дрейфующих лодок мелькнули знакомые полосатые плавки. Так и есть – дрищ комфортно распластался на тюках с тряпьем и пялился в небо, явно высматривая признаки дождя. Я пролетела над его головой, перескочив на другой берег. Дрищ с интересом приподнялся на локтях, подмигнул и подвинулся, похлопав по тюку рядом с собой. Паук добежал до кромки воды, на полном скаку выплюнул пару нитей через канал и понесся по ним, ловко перебирая мохнатыми лапами. Уловив странные звуки, дрищ недоуменно обернулся… Сюрприз! Ё-о-о… От душераздирающего визга заложило уши, как в самолете на большой высоте, дезориентированный напрочь паук зашипел и тихонько пополз ко мне, тряся башкой и булькая ядовитой гадостью. Голосистый задохлик мгновенно ввинтился между тюками, из-под кучи тряпья по обе стороны лодки высунулись руки и споро забили по воде, подгоняя суденышко прочь. Эй, а как же любовь, большая и чистая?

Паук добрался до берега, шатаясь брел ко мне. Извини дорогой, отбегался. Скоро зарядит ливень, и ты снова окажешься в коконе. Пора сворачивать представление. Я послала миру сигнал о помощи, тот готовно откликнулся, будто только этого и ждал. Твой выход, Кай! Искры закружились вихрем и обрушились вниз, сверкая первозданной мощью. Паук разлетелся зелеными кляксами, ровно под хлынувший ливень.

Прикрыть глаза, расслабиться. Прислушаться, поверить. Она – это я. Пока льет дождь, на пару мгновений. Их хватило. Та старая женщина сияла ярко-ярко. Сидела в одной из проплывающих мимо деревни чужих лодок, крутила головой, словно что выискивала. А потом уставилась на их дом. Смотрела прямо в чердачное окно и улыбалась, будто знала, что Кай там прячется и подглядывает украдкой. Но как не подглядывать? Всполохи над головой чужачки завораживали – сильные, красивые, переливающиеся сгустками. Никогда раньше Кай не видела ничего похожего. Лодки уже скрылись за излучиной, а сияние все еще просвечивало сквозь деревья. Внизу бесновалась жена брата, звала Кай, кричала раздраженно. Вот-вот Хан-Маак начнется – ее сын берет жену из соседней деревни, а цветов все нет. Кай змеей соскользнула с чердака, прыгнула в лодку. А часом позже был тот самый ливень…

Я распахнула глаза. Старуха явно разыскивала Кай. Нашла. И что? В тот день ее с песнями пронесло мимо, а Кай поплыла в другую сторону, за цветочками, где и убилась. Сама. Вряд ли старуха заранее подгрызла бревно. Хотя старики они такие, на многое способны. Лейкина Карловна так точно… Собиралась ли чужачка вернуться и убить Кай, или были другие планы – теперь не выяснишь. Ловить тут нечего. Не мой случай.

На чердаке неподвижно висел кокон из паутины, сквозь щелястые доски дальнего угла сочилась энергия – точку выхода сразу чувствуешь, она как глоток свежего воздуха среди духоты. Вдох полной грудью, шаг вперед. Момент перехода – это почти как в метро, у самого тоннеля, перед несущимся навстречу поездом. Та секунда, когда порыв сумасшедшего ветра бьет в лицо, треплет волосы… Да, похоже. Только еще лучше!

Шкафы. Теперь со всех сторон наступали шкафы – набитые старыми книгами, пахнущие деревом и пылью. Нависали громадой, выдавливая воздух из тесных проходов, терялись макушками в сумраке сводчатого потолка. Всюду порхали увесистые томики, стряхивая буквы со страниц. Те разлетались веером, плюхались на ковер веселыми чернильными кляксами. Если цапнуть книжку за обложку и держать, то накапает целая лужица. Главное – следить, чтобы в тот момент сверху не забрызгало… знаниями. Пол тряхнуло, с полок соскочило еще несколько летучих фолиантов. Я пробежала вглубь библиотеки, ныряя под высоченные стремянки, уворачиваясь от растрепанных томиков и чернильных клякс. В углу, у самой точки выхода, стоял потертый стол, густо заросший пылью и паутиной – единственное тихое место в этом бедламе. Тут почему-то ничего не летало, не капало и не тряслось. Залезла под него, приготовилась. Качка усиливалась, библиотека уже ходила ходуном. Отлично, сценарий завершался.