Услышав мой мягкий, но странно звучный голос, мужчина моргнул. Его взгляд упал на тело, лежащее у его ног. Жертва автокатастрофы с кровотечением из головы. А машина была изуродована до такой степени, что больше напоминала груду металла, а еще, как он и сказал, вокруг сильно пахло бензином. Осколки стекла были рассыпаны по земле, как порошок. Мужчина, не осознавая, что это он умер, продолжал бормотать:

[Я ехал на встречу…]

С этими словами он посмотрел на свое бездыханное тело. Он наклонил голову, словно громкий шум вокруг, многочисленные взгляды и вой сирен, бивший по ушам, совсем его не интересовали.

[Странно, но мне совсем не грустно.]

Ощущения, эмоции и воспоминания мира живых уже стали для него чем-то чужим. Хотя раньше он их испытывал, сейчас встал на шаг позади и просто наблюдал. Когда он через врата войдет в мир мертвых, он увидит великий смысл жизни, за которым гонялся все это время.

– Иди.

Медленный жест рукой – и врата тихо открылись. За ними не было видно ничего, кроме черных остаточных изображений.

[Что это за место?]

Спросил он, а на его лице отразилось то ли понимание, то ли непонимание. Иногда встречаются такие души. Даже зная, куда они направляются, задают вопросы по привычке, приобретенной в мире живых. Для них, покинувших тела сущностей, воспоминания и знания не имеют значения. Они осознают все вокруг интуитивно.

– Там будет твой хваран^[16].

Хваран. Прежде чем попасть в Мёнбуджон, душа смотрит на свою жизнь через изображение, которое появляется в форме картины или книги. Она встречается с громадной историей, в которой следы жизни, казалось бы, разбитые на части, как пазл, на самом деле связаны в единое произведение искусства. Души, проходящие через этот процесс, смиренно все принимают. Будь то воздаяние или карма, для души это не страдание, а драгоценное осознание.

Мужчина, обратившись в сущность, которую люди из мира живых не могли увидеть, стоял перед вратами. Затем он вошел в них за один шаг, словно у него не оставалось никаких сожалений. Тьма поглотила его, а врата закрылись так же тихо, как и открылись.

Похоже, на сегодня работа окончена?

Я сделал глубокий вдох. Последний момент разговора с мужчиной настиг меня, превратившись в запах бензина. Раскаленный асфальт, пахший сыростью, только усилил его.

Дни стали длиннее, так что солнце еще не село, хотя уже наступил вечер, и люди, собравшиеся вокруг, смотрели на распластанное тело, в котором больше не было души.

– Закончил работу?

Среди толпы мелькнула ярко-рыжая голова. Глядя на солнцезащитные очки, наполовину скрывавшие лицо Чхоля, я кивнул. Он, слегка улыбаясь, сказал:

– Я тоже закончил.

– Вот как. Значит, собираешься вернуться в Тэгу?

– Нет, я давно не был в Ханяне^[17]. Раз уж приехал сюда, хочу немного развлечься.

– Хм. Но здесь особенно нечем заняться.

– Если ничего не найду, всегда могу вернуться. Кстати, ты оттуда вышел? Ты ж можешь кровью запачкаться.

– И что с того? Никто ж не увидит.

Но я все же отступил на шаг назад, чтобы кровь не попала на подошву кроссовок. Чхоль с какой-то обидой на лице втянул меня на тротуар. Он поднял солнцезащитные очки, обнажив черные как смоль глаза.

– Как это никто? Я ж увижу.

– От твоих слов так и хочется покататься по земле и вымазаться в пыли.

– Да разве только я? Души, которым вскоре предстоит уйти на тот свет, тоже увидят. Бабушка, которую я сегодня провожал, сказала, что у меня красивый цвет волос. Мертвые тоже все видят.

– Разве ж они красивые? Где ты вообще умудряешься их красить?

– Купил краску для волос в магазине, которым заведует какой-то дедушка. Раньше им владела его жена, но теперь, когда она умерла, он занял ее место. Старику тоже осталось недолго, поэтому он, похоже, может меня видеть. Дети его совсем не навещают, так что я захожу, что-то покупаю, а заодно и болтаю с ним.

– Какой бесцеремонный.

– С чего бесцеремонный-то? Дедушке тоже нравится со мной болтать, вот если бы не нравилось, я бы с тобой согласился.

– Может, ему не нравится, но он просто виду не подает.

– Я что, дуралей? Думаешь, я бы не понял?

Чхоль, ворча, протиснулся между собравшимися людьми. На месте аварии они фотографировали, разговаривали по телефону или быстро проходили мимо, делая вид, что ничего не видели. Большинство из них выглядели удивленными, но все же привычно вели себя в такой ситуации. Внезапно я с облегчением подумал, что место встречи, куда направлялся тот мужчина, находится далеко отсюда, и человека, с которым он должен был встретиться, здесь нет. Вероятно, ему бы потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть к случившемуся, как людям вокруг.

– Кстати, Хён, а где он?

– Кто?

– Ну, тот парень. Который тебя увидел.

Он говорил о Ли Чонуне. Если подумать, когда мы вышли из отеля, где остановился Хан, я ненадолго забыл о нем. Мой выходной закончился, и я должен был вернуться к работе, Чхоль поспешил в университетскую больницу, а Хан отправился доделывать отложенные дела.

Следует ли мне снова встретиться с этим парнем?

Немного подумав, я сказал Чхолю:

– Мне не нужна помощь.

– Почему? Просто оставишь все как есть?

– Говорю, не нужно, чтобы ты помогал.

– Да ладно тебе. В последнее время дни какие-то беспокойные, вот я и хочу сделать хоть что-нибудь.

Я сильно помахал рукой и свернул с главной улицы в переулок. В нем располагались бары, и потому он был наполнен болтовней людей, наслаждающихся вечером. Студенты, пришедшие выпить с одногруппниками, офисные работники, собравшиеся на корпоративный ужин, люди с напитками в руках, кричащие «За нас!». Атмосфера была оживленной и казалась такой далекой от аварии, произошедшей всего в нескольких минутах езды отсюда. Вскоре их крики стихли. Пройдя через переулок, я вышел на улицу Инсадон, которая вечером оказалась очень тихой. На улицах, заполненных магазинами с сувенирами и косметикой, а также кафе, было трудно отыскать причудливые лавочки со старыми книгами или художественными товарами, которые были здесь раньше.

– Эх, времечко, – тихо пробормотал Чхоль, видимо тоже заметив эту перемену.

Пока он вращал глазами в сувенирном магазине, я склонился над человеком, игравшим на гитаре на улице. Время от времени здесь проходят небольшие концерты. Кто-то играет на скрипке, а другие сидят на земле и рисуют. Люди, услышав песню, которую музыкант пел под звуки гитары, на мгновение останавливались. Я находился где-то в середине – не слишком далеко, но и не близко. Если я подойду чуточку ближе, никто не захочет слушать это выступление из-за особой энергии жнеца.

* * *

– Извините.

Я так погрузился в музыку, что, когда кто-то из людей постучал мне по плечу, только отошел в сторону. Я подумал, что стою на дороге, но тут мои глаза округлились.

– Здравствуйте.

– Ты…

Это был парень, которого я встретил в Чонмё, Ли Чонун. Этот человек без всякого страха приветствовал меня, улыбаясь мягко и светло. Большие глаза без двойных век сверкали, как будто я казался ему чем-то удивительным. Такой взгляд был мне в новинку, поэтому я потерял дар речи. Люди, которые могут меня видеть, – это те, кто стоит на пороге смерти, и те, кто решил покончить с собой. Их глаза обычно не бывают такими яркими и светлыми.

– Это вы тогда подарили мне кота, верно?

Теперь Ли Чонун улыбался так, что у него даже щеки покраснели.

Четвертое правило Мёнбуджона – нельзя раскрывать, кто ты есть, существам из мира живых. Они никогда не должны узнать истинную сущность жнеца. Однако иногда случается, что кто-то нас видит. Поэтому на случай непредвиденных обстоятельств, например, когда встречаем человека с обостренными чувствами или того, кто скоро должен умереть, а еще если нас вдруг обнаруживает какой-либо компьютер или другой механизм, большинство из нас, жнецов, скрывают свою истинную сущность, используя поддельные удостоверения личности, которые обновляют со временем.

Конечно, в правилах сказано, что, если существо из этого мира заметило присутствие жнеца, можно раскрыть свою сущность, но от этого одни хлопоты. Если любому, кто тебя видит, представляться жнецом, сколько людей вообще в это поверит? А какова вероятность, что это их не напугает? Думаю, она близка к нулю.

Даже если отбросить вышесказанное, жнецы находятся в ситуации, когда у них нет иного выбора, кроме как скрывать свою сущность. Все из-за просьб людей, решивших покончить жизнь самоубийством. Они относятся к группе тех, кто может нас видеть. Стоит им узнать, что мы проводим души в загробный мир, как они тут же начинают умолять о смерти, а не о жизни. Такие случаи были, поэтому фальшивые удостоверения личности, выдаваемые в Мёнбуджоне, день ото дня становились все более правдоподобными, помогая жнецам все успешнее просачиваться в мир живых.

«Уж лучше раскрыть, что являешься жнецом мира мертвых, тому, кто стоит на пороге смерти. Но вот тому, кто решил покончить жизнь самоубийством, никогда об этом не рассказывай» – такой негласный совет бродил среди жнецов Мёнбуджона. Я всегда выполнял свои обязанности, не забывая о нем, но лишь один раз ошибся.

– Конечно нет.

Я отрицательно помотал головой, глядя на человека, который заставил меня совершить эту ошибку. Глаза Ли Чонуна округлились, словно говоря, что такого быть не может. Человек, просто пройди мимо. Сделай вид, что не знаешь меня! Какой же ты недогадливый и пользы от тебя никакой!

– Я уверен, что это так… Разве вы не жнец потустороннего мира?

– Нет. Студент, мне кажется, вы обознались.

– Правда?

Ли Чонун заколебался и внимательно оглядел меня.

– Атмосфера вокруг вас все такая же унылая, и внешний вид невзрачный… Уверен, это действительно были вы…

Этот парень со спокойным лицом бормотал слова, звучавшие для меня как едкие замечания. Мне показалось, что все перепуталось не на шутку. Человека, которому не дал совершить суицид, редко встретишь во второй раз, но у нас это все же произошло. Я был совсем не рад такой связи.

– Хён, что ты там делаешь?

Ко мне приближался Чхоль, который, похоже, наконец закончил осматривать сувениры. Взгляд Ли Чонуна переместился, как будто он видел не только меня, но и моего друга. Я ясно представил, какой шум поднимет Чхоль, называя это помощью, если они вдруг столкнутся. Нужно скорее уйти отсюда. Я полностью проигнорировал Ли Чонуна, который внимательно наблюдал за мной, быстро подошел к Чхолю и схватил его за плечо.

– Я еще не всю работу закончил.

– Что? Только что же говорил, что всю. Ну и где твоя внимательность? Ладно, идем работать.

Чхоль щелкнул языком и как следует надвинул на глаза черные солнцезащитные очки.

– Очки от солнца ночью… – пробормотал Ли Чонун, но, к счастью, Чхоль его не услышал.

Я схватил его под руку и быстро двинулся вперед. Мне не хотелось усложнять ситуацию еще больше. Уже тогда она была непростой…

Идя по тихой улице Инсадон, я поглядел на облака, закрывающие луну, и глубоко вздохнул.

4

Тогда точно был сезон дождей. На улице лило как из ведра, и воздух был влажным до омерзения. Конечно, я, жнец, который этого не чувствовал, не мог понять дискомфорта людей. Я лишь ощущал, что они стали более нервными, чем обычно. В библиотеке, где работал кондиционер, прогоняя влажный воздух, царила весьма тихая и умиротворенная атмосфера. Там я впервые встретил пятнадцатилетнего Ли Чонуна. Несмотря на то что в это время должен был находиться в школе, этот паренек в своей потрепанной форме сидел в углу читального зала.

Он безразлично сидел там и, когда мимо него проходили люди, вздрагивал, по возможности стараясь не попадаться на глаза. Ли Чонун бродил в секции, где располагались книги о животных. Иногда он вытаскивал что-нибудь о домашних питомцах и пролистывал несколько страниц.

Его жизненный путь лишь начинался, а значит, впереди у него еще долгая жизнь. Я, не раздумывая, прошел мимо него, но он, заметив меня, отошел.

Он что, может видеть меня? На всякий случай я сделал шаг назад и поравнялся с парнем, а он, обливаясь холодным потом, снова отошел, но уже в соседнюю секцию. Похоже, видит. Но почему так боится? Может, он чувствителен к особой энергии жнецов? Изредка мне такие встречались. Существа из мира живых, способные ощущать иные сущности.

Я, посчитав, что и этот парень как раз из таких, обошел полки с книгами по гуманитарным наукам и психологии. Если какие-то среди них были посвящены депрессии или самоубийству, я вставлял туда визитную карточку консультанта по этим вопросам или проверял, остались ли те, что я вложил в прошлом. Исчезло около двух визиток, поэтому я положил оставшиеся между книжными полками и вышел из этой секции. Когда я обернулся, увидел, что парень держал в руках книгу о кошках.

Примерно через три дня я снова пришел в библиотеку, но его там не обнаружил. Еще отсутствовали все визитки, которые я вставил в книги. Кто-то решил так пошутить? Или же ему настолько тяжело жить? Поскольку жаловаться мне было некому, я тихо вложил новые визитки. Эти карточки распространялись центрами по предотвращению самоубийств, которыми заведовали люди, и имели симпатичные шрифты и дизайн. На них были перечислены признаки склонности к самоубийству, меры профилактики, а также указан телефон службы помощи.

Не знаю, насколько это поможет, но, по крайней мере, это лучше, чем если бы советы раздавал жнец, не являющийся человеком.

К счастью, когда я выходил из библиотеки, дождь уже стих. Светило яркое солнце, и в то же время накрапывал небольшой дождь – именно про такую погоду говорят, что она идеальна для женитьбы тигра.

– Ой, котик, – пробормотала идущая по улице женщина с радужным зонтиком.

На библиотечной клумбе застыл в оборонительной стойке кот. А перед ним стоял Ли Чонун в потрепанной школьной форме. В руках у мальчика был небольшой пакетик с анчоусами.

Похоже, он любит животных. Я молча наблюдал за этой сценой, вспоминая о книгах, которые он листал. Кот не ослаблял своей оборонительной стойки, поэтому в конце концов парень оставил пакетик с анчоусами рядом и ушел. Когда человек исчез, кот постепенно расслабился и постучал по пакетику лапкой, а затем начал жевать кусочек за кусочком. Значит, коты едят анчоусы. Я никогда особо не интересовался животными, поэтому было удивительно смотреть, как он ест сырые анчоусы. Через несколько минут я понял, что наблюдаю не один.

Мальчик не ушел далеко. Он спрятался за угол здания, продолжая глядеть на кота. А еще пристально смотрел полными любопытства глазами на меня, наблюдавшего за котом. Вот же неприятность. Делая вид, что не замечаю взгляда ребенка, я совершенно естественно скрылся в толпе.

В библиотеке мы встретились еще несколько раз. Визитки всегда исчезали, а парень вместо того, чтобы ходить в школу, бродил между полками. Прошло меньше месяца. Для меня это всего лишь миг, но даже его хватило, чтобы забыть об этом ребенке среди бесчисленного множества других людей.

В том году сезон дождей продолжался необычайно долго. Даже в новостях передавали репортажи о наводнениях, пострадавших от них в каждом регионе и о мероприятиях по сбору средств для помощи.

Кто вы такой?

Когда я, как обычно, открыл книгу о самоубийствах, то увидел там записку с этим вопросом. Кто вообще выбрасывает мусор в книгу? Я скомкал записку, сунул ее в карман и положил на ее место визитку. Но стоило мне открыть книгу о депрессии, как я понял, что у записки есть получатель.

Вы точно человек?

Вопрос был адресован мне. Эту записку я тоже вынул, но сминать не стал. Вложив на ее место визитку, я медленно оглядел библиотеку. Он обратился ко мне на «вы». Для большинства людей я выгляжу не старше чем на двадцать с хвостиком. Если не приглядываться, вообще трудно угадать возраст, поскольку моя внешность не видна четко. В таком случае высока вероятность, что это написал подросток. А он здесь один.

Почему-то сегодня я не видел Ли Чонуна, мальчика в школьной форме, бродящего в одиночестве по библиотеке. Может, завтра придет? Мне пришлось уйти из библиотеки выполнять свои обязанности, и все же я заглядывал туда снова, несмотря на занятость. И на следующий день, и потом… Но мальчик не появлялся, а визитки не исчезали.

Раньше он приходил в библиотеку каждый день, а теперь не появлялся аж целую неделю. Лишь когда сезон дождей подходил к концу и на улице еще моросил летний дождик, я снова смог украдкой его увидеть. Почему-то он казался несколько мрачным, подобно жаркому зною, поднимающемуся от асфальта, подобно колышущейся на улице влаге. Он больше не был одет в школьную форму. На нем была белая футболка, синие джинсы и белая повязка на запястье. Только тогда я понял, что он не был излишне чувствительным человеком, а просто решил покончить жизнь самоубийством.

Нужно ему помешать. Я просто подошел к пареньку так, словно выполнял какую-то незначительную работу. Тогда я еще не знал, что мой выбор приведет меня к трудностям, с которыми я, будучи жнецом, не должен был столкнуться.

* * *

– Как же громко кричит ворон, ну правда же.

Долгий крик ворона на рассвете, когда солнце еще только всходило, заставил Чхоля поморщиться.

– Похоже, и сегодня кто-то умирает. – Несмотря на холодный тон, в его словах слышалась искренность.

– Так они же каждый день умирают, – сказал я, подражая его тону.

Мы шли по Чонно, району, за который я отвечал, словно совершая утреннюю прогулку. Возможно, из-за того, что поблизости было много баров, время от времени на углах домов можно было увидеть человеческую рвоту. Повсюду валялись бутылки от соджу и мусор, но самих людей почти не было. Никого, кроме бездомного, который медленно брел по улице в это утро выходного дня.

– Кстати, давненько я не бывал в Чонмё. Раз уж мы туда идем, может, зайдем и во дворец Чхандоккун?

– С него и начнем. Он еще не открыт, так что войдем с помощью силы жнецов.

– Что? Надо пользоваться своей силой прямо с утречка?

– Скажи лучше, когда ты возвращаешься в Тэгу? Ты ведь никакой работы не делаешь, а только таскаешься за мной уже почти неделю и время от времени выпрашиваешь у Хана купить тебе курочку. Может, уже пришло время уехать?

– Я и уеду! Как раз завтра собирался. Мы же с тобой пару десятилетий не виделись, ты почему так меня обижаешь? Настолько недоволен, что я в Ханяне?

– Угу, есть немного.

– Эй, как может человек быть таким честным? Мог бы и приврать.

– Так я ж не человек. Лучше бы билет на поезд купил, прежде чем такую ерунду говорить.

– Как я могу? Для этого ж нужно на вокзал поехать.

– Можно же и через телефон купить.

– У меня нет телефона. Каждый день приходится страдать в поисках телефона-автомата.