Глава 8

Александра пришла в замешательство, когда небольшая флотилия повернула на север, в сторону от главного пролива, и вошла в гавань. Небольшие суда прошли над цепью, предназначенной для того, чтобы не подпускать ближе к берегу большие военные корабли. В порту тоже царило оживление. Ставшие привычными запахи рыбы и соли сменились экзотическими ароматами большого города. К плеску воды и хлопанью парусов добавились голоса людей. У Александры взволнованно забилось сердце. Торговые суда разгружались на пристани; товары увозили на тележках. Матросы с сотен рыболовецких баркасов громко кричали, объявляя, какой у них товар. Волы тащили повозки, нагруженные специями и пряностями, по обсаженным деревьями улицам; иногда они заворачивали в крытые переулки. Грохот и звон медной, серебряной, железной и оловянной посуды перекрывал даже самые громкие крики торговцев, которые торговались с покупателями, стоящими на причалах. К тому же еще шипели и плевались верблюды.

Александра совершенно растерялась от такого зрелища.

Она никогда не видела в одном месте столько народу. А число людей разных национальностей, которые толпились здесь, не поддавалось подсчету. Она узнала греков, галлов, чернокожих нубийцев из Африки, евреев, венецианцев, персов и татар. Но были здесь и те, о чьем происхождении она понятия не имела. Капитан оказался прав. Они очутились в центре вселенной.

Небольшая флотилия стала на якорь рядом с каменным причалом посреди этого хаоса.

— Прихорашивайтесь, красавицы мои. Впереди у вас трудный день, и вы должны выглядеть как можно лучше! Не прячьте свои стати! — заревел капитан. По его приказу матросы поставили на палубу ведра с водой и деревянный ящик с гребнями, щетками, зеркалами и духами.

Не сводя взгляда с капитана, Александра провела гребнем по спутанным волосам. Тот явно подсчитывал, сколько золота выручит за пленниц на базаре. Она мельком посмотрелась в зеркальце, которое держала другая девушка. Увидела пышные рыжие волосы, глаза, в которых снова засветилась надежда, нежную белую кожу… Взяв посеребренное зеркальце, она долго смотрела на свое отражение…

С самого восточного минарета при громадной мечети послышался напевный призыв на молитву — азан. Распев плыл над городом и над водами пролива. Суета на пристани и на кораблях прекратилась. Евреи, греки, галлы и нубийцы скрылись в темных переулках и за дверями своих лавок. Оставшиеся расстилали перед собой коврики и опускались на колени.

Александра изумленно смотрела на происходящее. Распев продолжался; слова повторяли тысячи людей на берегу. Капитан и матросы тоже встали на колени на коврики на верхней палубе. Александра еще раз посмотрелась в зеркало, а потом взглянула на город. Повернув голову, она окинула взглядом огромный дворец на мысу и величественные здания, обступившие залив. Потом снова посмотрела на свое отражение. Казалось, напев плывет, пронизывает ее тело и душу, поднимая ее туда, где она смотрит с высоты на огромный город — смотрит на свое будущее. И вдруг поняла, что ее красота дорогого стоит.

То, что подарено ей природой, принесет ей удачу в этом огромном городе. Глаза ее засияли еще ярче. Она принялась энергично расчесывать волосы. Затем, выбрав красивую костяную щетку, она быстро и ловко стала водить ею по своим пламенеющим кудрям, пока те не заблестели. Красивое платье, которое ей выдали татары, выгодно подчеркивало талию; богатая золотая и алая вышивка контрастировала с темно-зеленой материей. Она умылась и похлопала себя по щекам, возвращая нежно-розовый румянец.

Когда молитва закончилась, Александра встала на носу баркаса и стала впитывать в себя ароматы, слова и мечты большого города. Позволив Стамбулу окутать себя, она улыбнулась и задумалась о чем-то своем.

Чуть позже девушек высадили на берег и повели куда-то в центр города. Они шли по извилистым узким улочкам, мимо ветхих деревянных домов и огороженных крытых двориков. Улочки и переулки свивались и перекрещивались; они то поднимались вверх, то спускались вниз по крутым ступенькам на краях оврагов. Иногда на глаза им попадались огромные старинные каменные статуи. Чем ближе они подходили к центру, тем мощнее становилось влияние огромного города. Неправдоподобно яркие краски, шум и ароматы будили и радовали все чувства Александры. За каждым поворотом ее как будто ожидало открытие. Новизна опьяняла ее.

Капитан, ведущий пленниц на базар, охотно рассказывал им о достопримечательностях своего любимого города. Александра внимательно слушала и запоминала. Большой базар — Капалы Чарши — находился в центре старого города, на вершине холма между заливом Золотой Рог и Мраморным морем. Еще до того, как перед ними замаячили высокие серые стены, девушек окутали самые разные запахи, шум и духота — несколько тысяч человек толпились в многочисленных проходах и крытых галереях. Наконец они вошли на базар через Ворота суконщиков, и путь им тут же преградили армянские и греческие купцы.

— Тысяча курушей! Две тысячи курушей! Купите мои сукна и шелка!

Капитан продолжал объяснять на ходу: здесь в галереях расположены лотки — долапы, где продаются самые лучшие товары из отдаленных уголков мира. Александра заметила на одних лотках кашмирские шелка, на других — корзины, наполненные рубинами и бирюзой, на третьих — тускло поблескивающие золотые и серебряные украшения, на четвертых — рукописи и книги.

Александра жадно прислушивалась к каждому слову капитана, который, расцвечивая свою речь восторженными эпитетами, рассказывал им о том, что они видят.

Подняв голову, она разглядывала резные сводчатые потолки, увенчанные куполами. Многочисленные отверстия в куполах, похожие на звезды, пропускали дневной свет и одновременно служили вентиляцией здешнего лабиринта. Яркие лучи солнца, проникающие внутрь, подсвечивали замысловатые сине-красные узоры, которыми были покрыты стены.

Капитан и его матросы вели пленниц из одной крытой галереи в другую. Они проходили мимо красивых, выложенных плиткой фонтанов и мечетей, построенных внутри самого базара, мимо отдельных крытых дворов, окруженных галереями, — их капитан назвал ханами. Корзинщики плели корзины, кузнецы обрабатывали металл и камни, кожевники выделывали тонкую кожу. Через сорок минут толкотни в толпе покупателей и продавцов они наконец добрались до громадного Южного хана.

Они вышли туда из крытой галереи, заваленной бочками с черносливом, финиками, маслами, рисом, чечевицей. Южный хан оказался большой, обсаженной деревьями площадью, окруженной трехъярусными галереями. На галереях толпились покупатели, которым не терпелось принять участие в аукционе. Капитан повел пленниц в боковую комнату, где начала торгов ждали и другие партии рабынь.

Распорядитель аукциона, очень важный и самодовольный, говорящий на многих языках, записывал пленниц в большую книгу, которую держал перед ним мальчик — его помощник. Он по очереди осматривал и ощупывал девушек, спрашивал, как кого зовут и откуда они родом. Вписывал и особые приметы. У противоположной стены стояли мужчины и мальчики, раздетые догола. Они стыдливо прикрывали интимные места руками.

Александра покраснела и смутилась, но сердце ее забилось чаще, а дыхание стало прерывистым. Она торопливо покосилась на Татьяну, но подруга тупо смотрела перед собой.

Голых мужчин по одному выводили на середину площади, чтобы покупатели могли осмотреть их. Александра в ужасе следила за происходящим из-за резной решетки. Рабов бесцеремонно осматривали и ощупывали. Покупатели по очереди обходили каждого, проверяли, здоровые ли у них зубы, крепкие ли мускулы…

— Тридцать дукатов! — крикнул покупатель, стоящий на верхнем ярусе галереи.

— Сорок! — тут же отозвался другой.

Распорядитель стремительно делал пометки в своей большой книге.

Проданных рабов уводили по одному или партиями; они шагали, глядя себе под ноги.

Последний, рослый, высокий и хорошо сложенный юноша, уверенно вышел на середину площади и поднялся на возвышение. Он начал сгибать руки и ноги, демонстрируя свою мускулатуру и силу. Толпа встретила его одобрительным ревом. Торг начался со ста дукатов. Юношу купил человек, одетый, как показалось Александре, в военную форму.

— Он станет янычаром — воином султана, — шепотом пояснил капитан, внимательно наблюдавший за Александрой.

Затем на середину площади стали выводить девушек.

— Пятьдесят дукатов!

— Шестьдесят!

Татьяну продали какому-то старику. Жадно облизываясь, он обхватил рабыню за талию и повел прочь.

Александра продолжала наблюдать за происходящим из-за решетки. Сердце ее бешено колотилось. Во рту пересохло. Она понимала: если она не хочет оказаться наложницей какого-нибудь жалкого калеки с туго набитым кошельком, ей придется держаться уверенно. Может быть, ей повезет, как тому молодому красавцу.

— Эй, ты следующая! — крикнул распорядитель, просовывая голову за решетку и маня к себе Александру.

Капитан потер руки и подмигнул ей, похлопывая себя по кошелю с деньгами. Александра медленно вышла на площадь. Когда она окинула взглядом покупателей на галереях, ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.

— Ничего, Александра, не робей, — прошептала она себе под нос.

Высоко подняв голову и тряхнув длинными огненно-рыжими волосами, она уверенно поднялась на возвышение. Обвела взглядом мужчин на балконах. Сначала она пришла в замешательство, но потом ослепительно улыбнулась и, вскинув руки над головой, закружилась на месте. Толпа одобрительно закричала, заулюлюкала.

— Девяносто дукатов! — крикнул офицер янычар, купивший молодого красавца.

— С-сто! — заикаясь, проговорил женоподобный толстяк, закутанный в несколько слоев шелка и пахнущий лавандой.

— Сто пять! — крикнул офицер, делая шаг вперед, чтобы подтвердить свою заявку.

Александра окинула его внимательным взглядом. Хотя он не был особенно красив, ей показалось, что лицо у него доброе. Поэтому она улыбнулась ему и постаралась привлечь его внимание.

— Сто десять дукатов! — прокаркала единственная женщина в толпе, приподнимая свои груди. Мужчины с изумлением повернулись к ней. — Нет, даже сто двадцать дукатов! Эта красавица будет блистать среди моих шлюх! И тогда, милые мои, вы все сможете отведать ее прелести… за дополнительную плату, конечно!

Александра в ужасе развернулась к офицеру. Тот порылся в кисете с деньгами, пожал плечами и отступил.

Девушка страшно перепугалась.

«Боже мой, что же делать?» — спрашивала она себя. Глаза наполнились слезами, но она решила не плакать и сделала несколько глубоких вдохов. «Спой для меня, любимая. Ты ведь знаешь, как я люблю, когда ты поешь», — вдруг словно услышала она голос Дариуша.

И она запела — запела песню, которой научил ее отец. По его словам, эту песню всегда пела ее мать. Голос у нее был сладким, как будто вдруг запела птичка на ветке.

Мужчины молчали, наслаждаясь мягкостью и красотой ее тембра. Некоторые рылись в кошелях, проверяя, хватит ли у них денег, чтобы перебить ставку в сто двадцать дукатов. Содержательница публичного дома топнула ногой от нетерпения.

Допев песню, Александра с надеждой посмотрела на мужчин и на офицера.

— Сто двадцать дукатов — отдавайте мне мою шлюху! — крикнула содержательница публичного дома. Выйдя на середину площади, она решительно зашагала к вожделенной добыче и грубо схватила девушку за руку. Александра поморщилась, но вызывающе вскинула голову. Неужели все кончено?

Вдруг из-за ее спины послышался громкий голос:

— Десять тысяч дукатов!

В толпе зашушукались.

Содержательница публичного дома споткнулась и резко повернула голову. Она явно разозлилась. Толпа расступилась, и Александра увидела того, кто купил ее. Последняя надежда растаяла, сменившись ужасом. Перед ней стоял высокий мавр. Кожа у него была черная как смоль, лицо уродливое, обезображенное. На голове красовался высокий белый тюрбан.

— Десять тысяч дукатов, — повторил он глубоким баритоном.

Великан был одет в длинный, расшитый золотом кафтан. Из тюрбана выглядывала изящная серебряная трубочка — Александра не поняла, зачем она. Перед ней явно был человек, занимающий высокую должность. На глазах у толпы мавр развернулся и подошел к золотым, украшенным драгоценными камнями носилкам, которые держали четыре мавра. В задернутые занавески из тончайшего золотого шитья были вплетены жемчуг и изумруды. Внутри смутно маячила чья-то тень.

Гул пронесся по толпе; все бросились ниц на булыжники и на деревянные настилы галерей. Даже содержательница публичного дома упала на живот. Александра почувствовала, как ее обхватывают за талию. Распорядитель с силой толкнул ее на землю. Губы ее коснулись вытертых от времени камней. Она как будто попробовала на вкус печаль, въевшуюся в эти камни за несколько тысячелетий работорговли. Осторожно подняв глаза, она увидела, как огромный мавр, купивший ее, взял мешок с золотом у неизвестной фигуры на носилках, вручил его распорядителю и подхватил Александру на руки. Она испугалась вида его лица с искаженными чертами и кожей черной как… как смерть.

Мавр улыбнулся ей, но улыбка лишь подчеркнула его уродство. Александра оцепенела. Страшные мысли проносились в ее голове, когда ее обхватили крепкие руки с толстыми, как канаты, мышцами. Она учащенно задышала, когда уловила идущий от великана странный сладковатый запах. Отвращение сменилось ужасом; кровь медленно отхлынула от ее лица, и она лишилась чувств.