Цитаты из книги «Непредсказуемая погода. Искусство в чрезвычайной ситуации»

Шульман – самопровозглашенная авангардистка старой школы, и в ее контратаке нет ничего усредненного. «Джентрификацию сознания» следует понимать как полемический, пылкий, провокационный, спонтанный рассказ об исчезновении, забвении и преждевременной смерти. С ее точки зрения, неусвоенная, непризнанная травма СПИДа привела к своего рода культурной джентрификации, к возвращению консерватизма и конформизма, которые проявляются во всем – от упадка малотиражной прессы до смещения акцента в движении за права геев в сторону однополых браков (в интересах геев за пятьдесят, язвительно замечает она).

Этой весной я впервые за много лет вновь позировала – на сей раз для своей подруги Шанталь. Раньше она писала бледных угловатых девушек в элегантных позах, но с годами ее кисть всё чаще обращается к реальности плоти. Неуклюжие белые спины, трусы в цветочек, холсты как зеркала, в которых ты с тревогой выискиваешь начало разрушения, признаки увядания, преобразование кожи в длинные зыбкие мазки свинцовых белил и желтого хрома. Шанталь работала быстро. Мы провели два сеанса. Она не разрешала мне смотреть, пока не закончила. Мой нос был похож на банан, я казалась встревоженной, моя одежда диссонировала с красным грунтом. Думаю, я влюблена в некрасивость, сказала Шанталь, и, хотя мое тщеславие было уязвлено – а кто не хочет быть бледным ростком, гибким и прельстительным, только ноги, локти и потупленный взгляд, – мне понравилось, как она сформулировала печаль существования, печаль настороженного животного, не вполне уместного в комнате. Там была я, фигуративный образ, одна сплошная случайность: мешок из старой кожи, усталый, испуганный, напряженно живой.

Когда мы говорим о порнификации повседневной жизни, то имеем в виду в том числе преувеличенную наглядность, двугендерный мир, где каждый недвусмысленный пол отточен, четко выражен, гипертрофирован и безупречен. В тела проникают, их выставляют напоказ, они орошаются нечистотами и умирают, но Бог запрещает смотреть на окровавленный шнурок тампакса или прыщ. Кожаные мешки сент

Нелегко жить внутри тела – вот что я пытаюсь сказать; нелегко перестать быть картинкой, как привлекательной, так и стремящейся к этому.

В этом фильме Скарлетт Йохансон играет инопланетянку, оказавшуюся на Земле; надев на себя женскую кожу и дешевый черный парик, она ездит по улицам Глазго в белом автомобиле. Давится куском торта, не в силах его проглотить. В постели с мужчиной неожиданно вскакивает, хватает лампу и изучает щель у себя между ног. Киска, представленная как кризис, преобразование подросткового секстинга в экзистенциальную тревогу. Это и есть я? Эта анатомия мне подходит?

Давным-давно, в начале 1990-х, я работала натурщицей. Мне было семнадцать, когда я начала, и около двадцати пяти, когда перестала. Платили десять фунтов в час, больше, чем за работу в баре. Я одолжила зеленый шелковый халат у мамы своего бойфренда и курсировала на автобусе между художественной школой, колледжем предуниверситетской подготовки и образовательным центром для взрослых, скрещивая ноги и поворачивая торс перед электрическим обогревателем. Однажды, в классе портсмутовского лофта, у меня неожиданно закружилась голова, а когда я пришла в себя, то увидела толпу встревоженных пенсионеров, собравшихся у моего обнаженного тела. Когда во время перерывов я бродила у мольбертов, то всегда видела одно и то же: абрис, кожаный мешок, более или менее правдоподобная архитектура человеческой фигуры. Ноги, пальцы, нос. Конечно, это было нечто похожее на мое тело, но не имело ничего общего с тем, что у меня внутри.

Я уже давно отошла от католицизма, но восприятие тела как несовершенного пристанища продолжает преследовать меня. Не обязательно верить в Царство Небесное, чтобы тебя тронуло изображение уязвимости тела, его бренности и скоротечности, его подверженности страданиям.

Трекартин младше меня всего на три года, но когда я разговаривала с ним, мне казалось, что передо мной человек другого поколения. Мое собственное понимание одиночества опиралось на веру в существование цельных, отдельных личностей, которую он находит безнадежно устаревшей. В его картине мира все люди взаимопроницаемы и каждый проходит через постоянные циклы трансформаций; больше нет отдельных личностей, а есть перемешанные. Возможно, он прав. Мы не такие цельные, как думали раньше. Мы существуем не только в телах, но и в сетях, заполняем пустое пространство, живем внутри машин и в головах других людей, в воспоминаниях и потоках информации, а не только во плоти. За нами наблюдают, и мы не можем это контролировать. Мы жаждем общения, но оно нас пугает.

За последние несколько лет произошли две вещи: резкий всплеск враждебности в сети и растущее понимание того, что приятное чувство приватности, возникающее при общении с помощью компьютера, является катастрофической иллюзией. Необходимость выглядеть совершенным давит всё сильнее, а некогда защитный экран перестал надежно разделять сферы реального и виртуального. Всё чаще те, кто взаимодействует в онлайн-пространствах, начинают осознавать, что неизвестная аудитория в любой момент может раскрыть их настоящую личность, опозорив и сделав козлами отпущения.

надежно разделять сферы реального и виртуального. Всё чаще те, кто взаимодействует в онлайн-пространствах, начинают осознавать, что неизвестная аудитория в любой момент может раскрыть их настоящую личность, опозорив и сделав козлами отпущения.