Цитаты из книги «Непредсказуемая погода. Искусство в чрезвычайной ситуации»

Французская романистка и режиссер Маргерит Дюрас говорит в книге интервью «Жизнь как она есть» немало шокирующего о том, что значит быть женщиной и писательницей. Одно из самых поразительных утверждений касается разницы между мужским и женским пьянством – точнее, разницы между тем, как оно воспринимается: «Когда пьет женщина, – это как если бы пило животное или ребенок. Женский алкоголизм вызывает возмущение, и женщины-алкоголички – редкая серьезная проблема. Это оскорбление нашей божественной природы». Затем Дюрас с сожалением признается: «Я понимала, что создаю вокруг себя скандал». Она считает, что стала алкоголичкой с первой же рюмки. Иногда ей удавалось бросить на несколько лет, но в те периоды, когда она выпивала, она себя не жалела: начинала, едва проснувшись, делала паузу, чтобы извергнуть из себя первые два бокала, а потом успевала прикончить целых восемь литров бордо, прежде чем впасть в ступор. «Я пила, потому что была алкоголичкой, – сказала она в 1991 году в интервью The New York Times. – Настоящей алкоголичкой – как и писателем. Я являюсь настоящим писателем и я была настоящей алкоголичкой. Пила красное вино, чтобы уснуть. После этого коньяк среди ночи. Каждый час по бокалу вина и по утрам коньяк после кофе, и после этого писала. Оглядываясь назад, удивляюсь – как я умудрялась писать».

Стремиться видеть красоту, делать красоту общедоступной (лимоны, яблочный цвет, разбитые яйца). Показывать, что красота непостоянна, приходит и уходит, требует усилий. В том, какую жизнь мы выбираем, на что предпочитаем смотреть, что поддерживает наше существование, есть определенная политика.

Радостный квир – вот что воплощал для меня Фредди. Самый горячий человек на земле, пример для подражания, длинноногий парень с глазами лани, превративший голод в валюту.

Для съемок клипа на песню «Don’t Stop Me Now» Фредди надел футболку Mineshaft, сувенир из его любимого С&М клуба на Вашингтон-стрит в Нью-Йорке, где комнаты пропахли дерьмом, мочой и вазелином, с отверстиями в стенах и тюремными камерами, и где можно было отыметь десяток мужиков за ночь. «Сегодня вечером я отлично проведу время», – поет он, и ты тоже это чувствуешь, это чистейшее либидинальное удовольствие, реинкарнацию Диониса в Англии 1980-х годов, с ее однообразными серо-голубыми железнодорожными пейзажами и сумочками Маргарет Тэтчер. Как ему всё это сошло с рук? Забойный блоук-рок трех других участников группы, прямо-таки лучившихся гетеросексуальностью (ни дать ни взять учителя биологии на дискотеке), обеспечивал ему алиби.

Искусство, сказал однажды Дэвид Боуи корреспонденту The New York Times, «всегда было для меня стабильной питательной средой».

Если перед нами любовная история (а так и есть), то это весьма зрелый – с этической и эротической точек зрения – взгляд на любовь, ставящий доброту выше обладания, указывающий на невозможность абсолютно независимого существования, без заботы и влияния других людей. Размышляя о своих отношениях с Коннеллом, Марианна приходит к мысли о том, что они напоминают «растения, посаженные в один горшок, прорастающие друг в друга, с усилием уступающие друг другу место, принимающие неудобные положения». Это тоже очень по-джеймсовски: понимание того, что мы существуем не как отдельные личности, а в запутанной сети взаимоотношений; одни из них поддерживают нас, а другие подтачивают и разрушают. Это то, о чем стоит говорить, и прекрасный способ рассказать об этом. Руни удивительно проницательна в том, что касается человеческих отношений, она лучший молодой писатель – и вообще один из лучших писателей – из тех, кого я читала в последние годы.

Одинокая женщина, особенно старше определенного возраста, внушает тревогу. Она кажется настолько подозрительной и ненормальной, что вызывает желание как-то ее унизить. На стороне патриархата не всегда выступают одни мужчины.

Желание обрисовать новые виды сексуального поведения пришло к Витт вслед за тяжелым разрывом отношений, болезненным расставанием, нарушившим ход вещей, который изначально мыслился как естественный и плавный переход от моногамного знакомства к конечной станции брака. Неожиданно оставшись в тридцать лет одинокой и несчастной, она была вынуждена признать, что любовь не является чем-то предопределенным и управляемым; что еще хуже, она может быть вообще недостижима. Что, если временные отношения, в которые она и такие, как она, были вовлечены, – секс по дружбе, случайные связи, игнор, прозаичные, подчеркнуто бессмысленные встречи – были не аперитивом, а основным блюдом?

Согласно общепринятой точке зрения это самое «так или иначе» было естественным процессом, постепенным переходом от предрассудков к справедливости и эффективному лечению. Когда лесбиянка, романистка, драматург и активистка Сара Шульман поняла, что это становится официальной историей СПИДа в Америке, она была потрясена. Давний член ACTUP, организации прямого действия, созданной, чтобы положить конец кризису, она знала то, о чем предпочитали молчать: о пятнадцатилетней борьбе, которую вели люди, практически лишенные права голоса, – гомосексуалы, наркозависимые и проститутки, многих из них уже нет в живых.

В промежутке между 1981 и 1996 годом, в обстановке чудовищного невежества и страха, в Нью-Йорке от СПИДа умерло более восьмидесяти тысяч человек. Пациентов на несколько дней оставляли умирать на каталках в больничных коридорах. Политики и общественные деятели призывали делать больным СПИДом татуировки, указывающие на их положительный ВИЧ-статус, или изолировать их на островах.