Майя
Сегодня день моей свадьбы. Гости, праздник, веселье. Рядом красавец-муж, звучат тосты в нашу честь, в зеркальных панелях зала отражалась молодая прекрасная девушка в изящном белом платье с роскошной кружевной фатой. Она была очень красивой, только в ней я не узнавала себя. Я была лишней на этом празднике, но без меня его не было бы. Вот такой оксюморон.
Адель сидел рядом, улыбался гостям и родне, когда нужно – брал меня за руку и даже целовал. Но это было так неестественно и фальшиво, что мне становилось физически дурно. Я чувствовала себя ребенком рядом с ним, и муж не давал ни на миг забыть об этом.
Стоило ли ожидать другого после нашего разговора перед свадьбой? Наверное, нет.
– Ну здравствуй, Майя, – услышала практически над ухом.
Вокруг моей беременности разразилась настоящая буря. Мне было страшно. Я ждала решения главы диаспоры как приговора. Я боялась, что в принципе позволила этому выйти за порог нашего дома, и что назвала имя Аделя Черкесова.
Решение Адама Данияровича Загитова огласил дедушка, а следом позвонил сам будущий муж и попросил о встрече.
– Здравствуйте… – прошептала, поднимая глаза на высоченного взрослого мужчину, который должен стать моим мужем.
Мы встретились в маленькой кофейне недалеко от моего дома. Я боялась ехать. Я ведь совсем не знала Аделя, хорошо хоть Зара осторожно навела справки и дала пищу для размышлений.
Черкесовы – влиятельная и статусная семья в нашей диаспоре. Приближенные к самой верхушке. О них ходили разные слухи: и о связях с силовыми структурами, и даже о криминале. У меня голова шла кругом. Это все для меня слишком. Я боюсь таких людей. Я ведь обычная студентка, не подготовленная для роли жены богатого мужа.
– Майя, у меня к тебе всего два вопроса. Первый: это действительно мой ребенок?
Я изумленно округлила глаза. А чей еще?! У меня ведь не было других мужчин. Вообще…
– Да, – сглотнула испуганно.
Адель смотрел остро и пронзительно, ничего не говорил, только взглядом придавливал, обещая жесткую расплату за обман.
– Хорошо, – медленно кивнул. – Ты же понимаешь, что я в любом случае сделаю тест днк?
– Понимаю, – чувствовала себя рядом с этим волком загнанной овцой.
– Второй вопрос: это ведь случайность, да? Не могла ведь такая юная и хорошенькая девочка все это подстроить, правда? Ты ведь не способна на подлость, солнце?
Адель говорил очень спокойно, даже ласково, но в каждом слове – несгибаемая сталь. Почему-то это стало отрезвляющей пощечиной для меня. Я всего этого не хотела! Не знала, что так получится! Черт возьми, именно я была пьяна, а он – взрослый мужчина и должен был… Не знаю что, но должен!
– Вы думаете, мне это нужно?! – зашипела я. – Прямо мечта бросить учебу и родить в двадцать лет от незнакомца! У меня были другие планы на жизнь, если хотите знать!
– Ну-ну, солнце, потише, – хмыкнул задумчиво. – Значит, другие планы у тебя были… Хм, это хорошо.
Все, большего Адель не сказал. На следующий день пришли сваты от Черкесовых. Я чуть дара речи не лишилась. Думала, сначала он как-то захочет убедиться, что я беременна точно от него. Подождать до родов там, но нет, все закрутилось с невероятной быстротой.
Подготовка к свадьбе велась ускоренно, пока можно было скрыть истинную причину. Аделю Черкесову не нужны скандалы и слухи.
В свадебном платье я выглядела чудесно, чистой и непорочной юной девой. Никто и подумать не мог, что я на третьем месяце беременности.
– Горько! Аче! – кричали гости и на русском, и на татарском. Щеки заалели, когда Адель взял мои холодные пальцы обжигающими ладонями и помог встать. Я подняла голову и встретилась с его глазами, не черными, это горький шоколад. Очень горький.
– Не бойся, солнце, – услышала, прежде чем он подарил мне короткий целомудренный поцелуй. Вроде как берег мою невинность…
Гостей со стороны Черкесова было значительно больше, но главное, что дедушка доволен. Я так боялась за его сердце, не мальчик давно.
Меня неожиданно неплохо приняла мать Аделя – Эльвира Сабировна. Если честно, боялась, что все поймут, что брак вынужденный и навязанный. Ну а кого будет ругать мать? Не сына ведь!
– Поехали, – шепнула Зара, когда праздник клонился к окончанию. Она и еще несколько женщин из семьи помогли мне раздеться, подготовили роскошный номер для новобрачных к приходу моего мужа, тончайшую сорочку из кружева и шелка разложили на мягкой постели.
Я вышла из душа и надела ее. Расчесала длинные густые волосы, нанесла капельку духов с нежной ванилью и турецкой розой на запястье и между грудей. Немного блеска на пухлые губы…
Нет, мне бы сейчас валерьянки. Сердце билось прямо в горле, руки тряслись, пальцы нервно теребили гладкий шелк, оставляя некрасивые заломы. Я до сих пор ощущала себя девственницей. Я не представляла, как пройдет эта ночь.
– Майя… – я подпрыгнула в кресле и поднялась. Приход Аделя стал неожиданностью, несмотря на все приготовления. – Присядь, – кивнул на кресло. Я послушно опустилась в него. Муж устроился напротив.
Муж… Так необычно, не могу привыкнуть. Я теперь мужняя жена.
– Майя, нам нужно обговорить условия нашего брака, – спокойно начал Адель.
– Условия? – я не понимала.
– Да, именно. Я буду честен с тобой. Эта свадьба состоялась исключительно потому, что ты татарка и ты беременна.
Я молчала. Что здесь скажешь. Этот брак точно не по любви.
– Наш брак будет фиктивным и продлится пять лет.
Я резко вскинула голову. В смысле? Что это значит? Как это вообще?
– Фиктивным? Я не очень понимаю…
– Сегодня мы подписали документы, помнишь?
Я кивнула. Да, было такое. Брачный договор, но я даже не читала. У меня нет личного имущества, чтобы что-то оберегать. А Адель преподнес шикарный выкуп моим родным за меня. Я и не ожидала подобной щедрости.
– В них помимо стандартных условий есть еще несколько. Для нас обоих этот брак – вынужденная мера. Через пять лет ты станешь свободной и обеспеченной женщиной. Я оплачу тебе махр: ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Но почему?
– Потому что есть женщина, которую я люблю. Я не могу бросить своего ребенка. Не могу отправить тебя на аборт, понимаешь? Но и любить тебя не могу.
Я прикусила губу. Рот наполнился кровавым привкусом металла. Нет, я тоже не была влюблена в Аделя, ведь и не знала его по сути, но могла полюбить. Точно могла. Есть мужчины, от которых один теплый взгляд, и ты уже его. Навсегда.
– Есть еще одно условие, – голос Аделя стал глуше и жестче. – Наш ребенок. Если ты родишь девочку, то она останется с тобой, а если мальчика, то я заберу его. Пацану нужно мужское воспитание.
– Что?! Что ты хочешь?!
Я не верила своим ушам. Адель хочет, чтобы я отдала ему сына? Серьезно?!
– Это как? Это же… Это же бред! – выдохнула возмущенно.
– Нет, солнце, – Адель покачал головой очень уверенно. – Это мое решение, и ты подписала документы.
– Но суд… – он приложил палец к моим губам, обрывая на полуслове.
– Нельзя так говорить с мужем, Майя. Ты в этом вопросе ничего не решаешь. Ты мать. Я отец. Так всегда будет, и неважно, какого пола родится ребенок. Но сын будет жить со мной и моей новой женой, – Адель поднялся. – Отдыхай. Завтра ты летишь в хороший санаторий. Тебе беречься нужно.
Он ушел, а я осталась сидеть: замороженная, заторможенная, разбитая.
Любимая женщина
Новая жена
Отберу сына
Я не могла уложить это все в голове. Да, мы с Аделем не успели полюбить друг друга, да что там! Даже узнать! Но я думала, раз женится, значит, его сердце свободно. А как иначе?! Какая женщина будет ждать пять лет, пока мужчина принадлежит другой?! Но, очевидно, есть женщина, которая собиралась забрать моего мужа.
Видимо, это она жена, а я так, пародия. Солнце, которое его совсем не грело. Мое сердце свободно и могло полюбить мужа, но не теперь. Пусть не любит, пусть мы разведемся, но отдать сына… Никогда!
Я приложила руки к плоскому животу. Да, я не планировала становиться матерью так рано, но я женщина! Я не смогу так! Против природы отбирать детей у матери!
– Мальчик… – проговорила вслух. Девочка моему мужу нужна не так сильно. Неужели нужно молить Аллаха, чтобы послал мне дочь? Я даже сейчас разлуки не могла выдержать, а через пять лет это с мясом и кровью отдирать. Нет. Нет!
Утром Адель действительно посадил меня на самолет в сопровождении личного помощника. Мы летели в хороший спа-санаторий в Черногории. Все кругом были уверены, что отдыхали вместе – медовый месяц. Да, мой муж тоже отдыхал, только не со мной.
Адель Каримович Черкесов проводил этот месяц со своей любовницей. Любимой женщиной. Той, которая займет мое место через пять лет…
Два года женаты
Майя
– Спи мой маленький, – поцеловала сына и тихонько вышла из спальни. Карим пока не переехал в детскую, хотя в одиннадцать месяцев я отлучила его от груди.
Мне было сложно отделиться от него. Мне было страшно отдаляться от него. Я родила мальчика и каждый день боялась, что его отец решит сократить срок нашего брака и отнять у меня ребенка немедленно.
– Уложила? – в гостиной ждала Зара. Она переехала ко мне сразу после свадьбы: была помощницей по дому, иногда няней, близким и родным человеком. Самым-самым.
Год назад у дедушки открылась язва: мы лечили его, наняли профессиональную сиделку, но болезнь все равно победила его. Теперь мы с Зарой были друг для друга самыми близкими.
Мне достался в наследство наш небольшой дом, и я предлагала ей жить там: может, личную жизнь устроит – пятьдесят лет это ведь не так много. Но она захотела остаться со мной.
Зара единственная знала, какая моя незавидная доля. Только ей хватило смелости открыться. Она гладила меня по волосам и приговаривала: утро вечера мудренее.
– Есть пара часиков, – устроилась рядом в кресле. Зара включила сериал, а я взяла учебники на будущий год.
Я твердо решила осенью вернуться в университет. Карим вполне мог обходиться без меня полдня, а мне кровь из носу нужно получить образование. Во-первых, я никогда не хотела быть исключительно домохозяйкой. Во-вторых, мое будущее абсолютно неопределенно, а замужество в моем случае отягчающий фактор. Мне необходимо самой ковать свою судьбу. Первый шаг – вернуться к учебе.
Я пропустила не так много – академический год. Третий курс ходила и сдавала сессию уже с животом, потом пришлось писать заявление: я слишком нужна была новорожденному, он тоже стал мне необходим как воздух. Но если я планировала изменить планы своего мужа, то мне нужна база. Благо, время еще есть.
– Адель Каримович в курсе? – Зара кивнула на учебники.
– Вряд ли он будет против, – пожала плечами. Мы жили неплохо: как соседи и родственники. Адель очень бережно и уважительно ко мне относился: ни в чем не ограничивал, дарил подарки, радовался сыну. Конечно, он любил Карима, названного в честь его покойного отца, но мужчины и младенцы – вещи совместимые ограниченное количество времени.
Адель умилялся его улыбкам, радовался первым шагам и прорезавшимся зубкам (первому, остальные как данность), гордился, когда сын сказал первое «па». Это всего месяц назад случилось. Адель иногда гулял с Каримом, реже укладывал или кормил. Мой муж очень много работал и даже выходные обычно проводил вне дома.
Даже сейчас был в командировке. Не знаю уж, какой по счету. В понедельник должен вернуться.
Сегодня Кариму нездоровилось с утра – температурил, и я звонила мужу. Адель всегда четко инструктировал перед отъездом: он должен все знать о сыне и обо мне. Сейчас мы для него одно целое: если болел один, то второй легко мог присоединиться. Адель в этом плане был очень внимательным и заботливым.
Иногда я забывала, что мы муж и жена. Семья, да, но не одно целое, которым должны быть супруги. Условия нашего брака больше никогда не оговаривались, даже когда родился Карим. Не думаю, что Адель передумал, просто он четко и ясно изложил свою точку зрения, мотивации и дальнейшие планы – смысл повторяться?
– Майка, иди со мной сериал посмотри. Хватит сидеть над учебниками.
Я закатила глаза, но присела к Заре под бочок. Она в последнее время пристрастилась к турецким сериалам про любовь. Эмоциональные, красивые, но уж очень долгие – у меня лично терпения на них не хватало!
– Зара, – обняла ее, когда на особенно волнительном моменте та всплакнула, – почему ты так и не вышла замуж?
Она чуть отстранилась, посмотрела внимательно, по волосам погладила.
– Так бывает, Маюш, – вздохнула. – Я ведь была замужем.
– Правда? – распахнула глаза. Почему я не знала?! Зара большую часть жизни со мной, с десяти лет!
– Да, милая. Давно это было и недолго.
– Почему вы расстались?
Она грустно улыбнулась и сжала мою руку.
– Ребеночка не смогла родить ему. Мы два года пытались, по врачам бегали, потом мне поставили бесплодие. Семья моего мужа назвала меня пустоцветом и потребовала от Азата развестись со мной. Он так и сделал.
– Зара моя, – я крепко обняла ее. Она ведь красивая женщина, даже сейчас, в пятьдесят лет. Неужели больше никто не встретился, кто оценил бы ее: и внешнюю прелесть, и природную доброту?
– Потом твоя мама попросила с тобой посидеть и родителям помочь, пока они с твоим отцом в рейсах были. А после катастрофы… – прижала меня к себе сильнее. – Я не могла вас оставить, а потом ты стала моей доченькой. Большего мне и не нужно.
Мы заснули на диване в обнимку под турецкие страсти. Но меня выдернул из сна внутренний индикатор матери. Буквально за десять минут до того, как сын должен был проснуться.
В одиннадцать он требовал свою порцию жидкой каши из бутылочки, а если не получал вовремя, то включал настоящую сирену – до этого лучше не доводить.
Я тихонько зашла в спальню с бутылочкой: потрогала лобик – не горячий. Педиатр советовала профилактически поставить еще одну жаропонижающую свечку, чтобы ночь спал спокойно, но, пожалуй, воздержусь. Покормлю тихонько во сне, дай бог, проспит часиков до шести.
Карим с удовольствием и не просыпаясь выпил почти всю кашу. Я отправилась в душ: искупаюсь и спать. Сын у меня вставал рано, значит, и мне не выспаться.
Я вышла из ванной и погасила свет. Время подбиралось к полуночи, но летнее небо и большая рыжая луна создавали в спальне приятный интимный полумрак.
Я скинула белый мягкий халат и подошла к большому напольному зеркалу во весь рост. Возраст на моей стороне, поэтому беременность не оставила на теле некрасивых следов. Наоборот, грудь стала больше и сочнее, а изгиб бедер круче.
Я стянула с волос резинку, позволяя им светло-русой роскошью рассыпаться по плечам и укрыть спину. Волосы всегда были моим достоинством. Длинные, густые, блестящие.
Я красивая. Мне часто делали комплименты и пытались познакомиться. До замужества, естественно. Сейчас я особо нигде не бывала, только с Аделем к родне да на праздники в диаспоре или с ребенком в торговый центр. Даже в фитнес я не ходила, предпочитая бегать с утра по протоптанным дорожкам в нашем лесу и у реки.
Интересно, а она, женщина, которую так любит мой муж, какая она? Я не знала ни ее имени, ни внешних данных, ни нрава. Он полностью обособил эту часть жизни, чтобы она никак не пересекалась со мной. За это можно даже спасибо сказать, ведь Адель мог бы вести себя иначе: злее, жестче, с ненавистью к его порушенным планам. Я же буквально вся в его власти…
Пора мне возвращаться в жизнь и вспоминать, как это: общаться с людьми. Я даже всех студенческих подруг растеряла, и поговорить, кроме Зары и свекрови, не с кем. Ну ничего, с сентября восстановлюсь в ВШЭ, и люди, кроме семьи, появятся и в моем кругу.
– Майя? – услышала неожиданное. Я испуганно вздрогнула и резко обернулась. Муж вернулся.
– Адель? – ахнула и бросилась к кровати: схватила халат, прикрывая наготу. – Разве ты не в понедельник должен был вернуться?
– Карим приболел, – медленно проговорил, с неясным прищуром рассматривая меня. – Я волновался. Думал, ты уже спишь, хотел проведать сына тихонько.
– Я не сплю, – зачем-то сказала. – Карим температурил, но сейчас уже ничего.
Адель прошел вглубь спальни, склонился над кроваткой нашего сына, осторожно погладил по темным волосам и поцеловал в лобик. Карим пошел в породу Черкесовых, только глазки, как у меня, голубые. Единственное, что он взял от меня, мамы.
– Солнце, – Адель остановился рядом, посматривая на меня, все еще прикрывавшуюся халатом, – подготовишь хаммам? Устал, попариться хочу.
– Конечно. Хорошо.
Муж вышел, а я наконец оделась без лишних глаз. В его просьбе-приказе не было ничего удивительного. Адель минимум раз в неделю посещал хаммам, а я, как жена, обслуживала его: подготавливала комнаты, обмывала, натирала маслами и делала массаж.
Адель никогда меня не заставлял, а его приказы всегда были спокойны и выдержаны, просто мы все знали, что в его доме должно быть хорошо, мирно и душевно. Он приходил сюда расслабляться, а не воевать.
Я включила парогенераторы и принялась подготавливать помещение к приходу хозяина. Жарко в парной никогда не было, в сравнении с русской баней и финской сауной, естественно, но влажность запредельная, поднимавшаяся высоко под купол и стекавшая по мозаичным стенам.
Я выскочила из хаммама и сходила на кухню: подготовила чайник, приборы и сладости в комнате отдыха. Уже поздно, но Адель не против выпить горячего свежего чая после парной.
– Адель? – тихо позвала. Я уже переоделась в легкую короткую сорочку из хлопка и позвала мужа. Он отмокал и расслаблялся в большом круглом мозаичном бассейне с ароматной теплой водой. Аделю вообще нравилась восточная аутентичность. Нет, дом у нас современный, с дизайнерским ремонтом и итальянской мебелью, но эстетика Востока прослеживалась. Современного Востока.
Муж открыл глаза и поднялся. Я поспешно отвернулась и отправилась в хаммам. Я видела его нагим, но Адель всегда накидывал полотенце на бедра, чтобы не смущать меня. И в этот раз то…
Я повернулась на тихий скрип двери – мой муж был полностью обнажен. Устал, наверное. Забылся.
О проекте
О подписке