– Ну, что сучка, думала. Что я тебя не найду? Какая же ты глупая! Я же говорил тебе, что это мой мир! Я хозяин здесь и знаю все, что происходит в каждом уголке. – То, что исторгало из себя столько гадости, множилось в слуховом восприятии и эхом било по стенам комнатки. – Я иду к тебе, мерзкая сука! И на этот раз твоя гадкая Луна тебе не поможет!

Уже были видны очертания шторки, которая еще отделяла жертву от монстра. Низ клеенки заходил ходуном и на покатом краю ванны показались крохотные черные ручонки гнома. Элен отшатнулась к стене и вжалась, мысленно надеясь, что преграда за ее спиной растает и появится путь к побегу. Крик ужаса уже срывался с ее уст, руки в отчаянной попытке были выставлены перед собой крест-накрест, в тщетной попытке защититься.

В это мгновение душ, что был сбоку от нее, пустил мощную струю холодной воды. Бурлящий поток сбил карлика и не дал ему заползти вовнутрь ванны. Мощь вырывающейся воды возрастала, вода вырывалась из крана, из-под плитки, которой были отделаны стены, ванна наполнилась очень быстро водой, переливаясь на пол и распространяясь дальше. Девушка промокла, озябла, но все еще стояла, не решаясь выйти из спасительного приюта. Гном куда-то исчез, захлопнув за собой дверь.

Но вода сильным толчком неожиданно сбила ее с ног, угрожая ей новой опасностью, и ничего не оставалось ей, как скорее выбираться из ванной комнаты. Ухватившись за край шторы и уцепившись на край ванны, которая неожиданно стала бездонной, Элен подтянулась и вывалилась на кафельный пол, вода на который водопадом обрушивалась из переполненной когда-то спасительной емкости. Уровень воды поднимался, и оставаться на прежнем месте стало опасно.

Дверь ванной была закрыта, но за ней просачивался свет и, встав на ноги, девушка толкнула дверь наружу. Глаза зажмурились от нестерпимо яркого света, в ушах гремело, а в лицо бил сильный ветер. Свет погас также быстро, как и ослепил.

Глазам девушки предстало безграничное бушующее море, пронизываемое молниями сквозь сильнейший ливень.

Гаснет месяц, гаснут звезды.

Никому не ясно, что

Нам увидеть здесь придется.

Закрывай свое окно!

Тень крадется, в душах хаос.

Запирай скорей засов,

А не то рискуешь старость

Не увидеть после снов.

Тише сердце, пульс замедли.

Хоронясь в углу сыром,

Умоляй от черной скверны

Осветить себя огнем.

Было тихо, было страшно.

Будто вымерло всё вдруг.

Но зажглась звезда отважно.

Значит, будем живы, друг!

КОРАБЛЬ

Элен не верила глазам: из двери ванной комнаты она шагнула на широченную деревянную палубу неизвестного корабля, подбрасываемого волнами посреди бескрайней морской пустыни в ненастной ночи. За кормой бушевала буря, огромные волны налетали на судно и, разбиваясь о корму, обрушивались мощными потоками обжигающе ледяной жидкой соли на галеон, угрожая проглотить его с последующей атакой. Болтало корабль нещадно, доски местами скрипели и трещали от тяжелых ударов стихии.

Пытаясь не терять равновесия, она сделала несколько шагов обратно к двери, но не успела ухватиться за дверную рукоять, как очередной сильный поток, прохаживаясь по деревянному настилу, сбил ее с ног и, словно пушинку, понес прямо к бортику, намереваясь прихватить незадачливую путешественницу с собой обратно в морскую пучину. Соль набивалась в рот, глаза и уши, пронизала одежду насквозь, девушка чудом не захлебнулась. А когда вода изрыгнулась с палубы за борт, то Элен в последний момент умудрилась вцепиться в канатный трос, который был намотан спиралью на резных перилах борта. Когда поток схлынул, и наступила краткая передышка, она всмотрелась туда, куда чуть не ушла вслед за соленой лавиной. Внизу клокотала, бурлила и пенилась необузданная, смертельная и жаждавшая поглотить все живое морская бездна. И могильный холод, исходивший снизу, промораживал до костей, дотягиваясь до сердца, давая лишь секунды на выбор – бороться за жизнь или сдаться и разжав руки, отдаться навсегда жуткой смерти.

С треском прошившая кипевшую водную поверхность совсем рядом молния, ослепила и одновременно вывела девушку из транса, в который погружал холод и вода. Элен подтянулась и встала на ноги, нужно было добраться до ближайшей каюты и укрыться от ненастья. Скользкая палуба и усилившийся ветер с косым рваным дождем, чуть было не вернули ее обратно к опасному порогу, но на этот раз она была готова и не собиралась так легко сдаваться. Отвоевывая каждый шаг, она подобралась к самой близкой из дверей и, почувствовав грохот и тряску от набегавшей волны, рванула спасительную дверцу и захлопнула ее за собой аккурат вовремя, мимо пролетел с ревом очередной губительный поток.

Палуба была пуста, возможно, экипаж затаился внутри корабля, пережидая каприз стихии. Все происходившее казалось сном, одним из кошмаров, звеном из непрерывной цепочки страшной сказки. Закрыв за собой дверь и отгородившись от непогоды, она внимательно изучала пространство. Стены тоже были из дерева, в их нишах на равных промежутках ютились небольшие масляные светильники, и совсем близко в паре шагов начиналась винтовая лестница, ведшая в темноту, свет обрывался на первых трех ступенях. Странные незнакомые письмена и не менее странные рисунки покрывали стены, и вся эта мазня была выполнена красной краской, поблекшей от времени.

Вода ручьями стекала с одежды и под ногами девушки уже успела набежать приличная лужица. Одежда, прилипавшая плотно к телу удивила и поразила Элен: под черным камзолом, отделанным золотой вышивкой, белела промокшая в мутных разводах мужская рубашка с волнистым некогда воротником-жабо, на ногах облипли черные кожаные брюки, утопавшие в лаковых черных ботфортах с широченными голенищами и раструбами, закрывающими колена.

«Прям, пиратка какая-то». – Эта мысль ее позабавила и в то же время насторожила, ведь по-прежнему она была одна и не знала, чей это корабль.

Подойдя к одной из лампадок, она протянула озябшие руки и, впитывая тепло, задрожала – тело начало оттаивать от сковавшего его холода. Волосы, прилипшие мокрыми прядками к лицу, были аккуратно отжаты и откинуты назад. Чтобы быстрее согреться, она скинула отяжелевший и весивший около десятка килограммов камзол, а затем стянула с ног неудобные и полные воды сапоги. Вокруг начал распространяться запах водорослей, рыбы и соли, вся одежда, волосы и тело пропахли и впитали эти запахи моря в себя, но ее это сейчас не волновало, ни сколько. Когда теплота разогнала кровь по телу, разморозив ноги, Элен решила, что пора спуститься по лестнице и найти кого-нибудь из экипажа странного судна. Должен же был хоть кто-то быть там внизу.

Осторожно, чтобы не обжечься, обвернув светильник в мокрый платок, найденный в не менее мокром кармане камзола, путница спускалась по лестнице, которая уперлась в деревянный пол, ограничиваемый высокими перилами узкого, но длинного балкона, рассчитанного на свободный проход одного человека.

Девушка подошла к перилам и, облокотившись о поручень, посмотрела вокруг. Первое, что поражало – огромное пространство – внутренность корабля широтой и высотой могла поспорить с небоскребом, отделка старинная, как у средневековых суден, но размеры этого исполина просто подавляли и поражали. Ниже, как в прочем и выше, располагались другие такие же балконы, но те имели отличие в своей целостности и опоясывали изнутри судно тонкими, но прочными обручами, в то время, как балкон, на котором стояла Элен, на значительном расстоянии упирался в небольшой выступ, заканчивающийся дверью и лестницей, ведущей вниз.

Удивительно выглядела и верхушка судна. Вместо дерева ее украшал огромный круглый стеклянный купол, за которым были видны всполохи молний и потоки небесной воды.

Внизу же по центру чернело устрашающих размеров пятно, размерами не уступая футбольному полю. Присмотревшись внимательно, девушка заметила, что пятно живое, субстанция, из которой оно состояло, то бурлила и изрыгалась тысячами фонтанчиками черной массы, то застывала неподвижной коркой.

Совсем рядом с этой червоточиной ходили люди, их было мало, но по простым робам, прикрывающим их тела, Элен догадалась, что это матросы и обрадовалась, что она не одна на таком огромном судне, но радость улетучилась, когда приглядевшись, она заметила, что двигались эти люди странно, словно роботы. И еще одно ее настораживало, а именно, непонятная ей угроза, исходящая от этого живого и пульсирующего пятна. Было неясно, как глубоко оно въелось в днище корабля и почему от него веет холодом, но при этом влечет к себе непреодолимо. И еще, снова этот запах, что беспокоил и волновал ее в доме Морвэн, он здесь присутствовал и главенствовал над морскими ароматами, разрастаясь в тысячи раз сильнее и навязчивее.

Боковым зрением девушка заметила какое-то движение недалеко от себя и резко обернувшись, увидела стоявшую боком к ней в нескольких метрах высокую мужскую фигуру. По облачению и смиреной осанке Элен сделала вывод, что перед нею монах – черная ряса с опущенным капюшоном, да тоненький кружок волос на обритой голове выдавали в стоявшем на балконе незнакомце церковного человека, скорее, нежели светского. Как ни странно, но незнакомец не внушал тревоги девушке, и она решилась подойти к нему и расспросить о корабле и странном пятне, волновавшем ее сознание. Преодолев в несколько шагов необходимое расстояние, Элен остановилась перед мужчиной в странном облачении и слегка откашлявшись, обратилась к нему:

– Здравствуйте, извините меня, пожалуйста, но я не знаю, как попала сюда. Мне нужна ваша помощь. Будьте любезны…. – Дальнейшие слова застряли в горле, когда незнакомец повернул лицо в ее сторону.

Это был мужчина средних лет с бледным лицом, лишенным растительности, но совершенно черными, без зрачков, глазами. Отсутствие ресниц и бровей только усиливали неприятное и отталкивающее впечатление. А когда он заговорил, мороз пробежал по коже девушки, голос был женский и густой вперемешку с мужским, и казалось, что одними устами твердили два совершенно разных человека:

– Не бойся, дитя. Я не причиню тебе вреда. Когда-то я был монахом и бродил по деревням, неся людям Слово Божье и свет истины. Но это было слишком давно. Теперь я всего лишь призрак неприкаянный. – Монах вздохнул. – Позволь дать тебе единственный совет: беги как можно быстрее с этого корабля! Найди шлюпку, садись в нее и уплывай! Корабль обречен уже как год. Видишь то зло, что извергается из недр его черными потоками и размерами уже с небольшое озеро? О! Это проклятье, которое пожирает живьем некогда самый красивый мощный и величественный корабль на Земле. Посмотри на несчастных людей. Посмотри внимательно! – Монах вытянул вперед правую руку и указательным пальцем указал на бродивших внизу матросов.

Только теперь при внимательном и более близком вглядывании Элен рассмотрела людей, бродивших внизу в корабельных сумерках – у несчастных были побелевшие лица с еще более белыми глазами и впалыми щеками, ноги они еле перетаскивали, словно к ним были подцеплены груза, а вместо речи матросы издавали хрипы и мычание.

– Что с ними?! – Вскрикнула и отшатнулась от перил путница. – Это болезнь? Эпидемия? Что с ними могло такое сотворить? Они живы?

– Проклятье коснулось не только корабля, но и всех людей, служащих ему. Чистые душой сгинули в червоточине, так как злу необходимо питаться. А чистота – самый лакомый источник, да и не терпит чернота рядом все светлое и божественное. А вот несчастные люди с грязными помыслами и делами в душах стали рабами зла, существами без души. Они живы, но телами, а души же их уснули черным сном. Кто стал рабом на этом корабле, обречен обслуживать его, не зная сна и отдыха и слова молвить не волен. Это уже не люди. На этом корабле давно нет людей.

От этих слов мурашки пробежали по телу девушки и она с надеждой вновь обратилась к странному монаху:

– Но неужели нет спасения для этих несчастных?! – Слезы проступили на глазах Элен. – Неужели им нельзя помочь хоть чем-то?

Ей очень стало жаль бедолаг, в ней боролись два желания: с одной стороны хотелось облегчить их участь, а с другой сбежать отсюда без оглядки, что есть мочи.

– Спасение есть для корабля и экипажа. Очищение. Нужно очистить корабль от скверны проклятия, тогда спасутся души. Но! Невозможна эта затея, ибо с очищением корабль затонет, червоточина проела его внутренность до самого дна, и лишь она удерживает корабль на плаву. – Тут монах, торжественно понизив голос, добавил.

Попав в корабль сей,

Погибель обретешь,

А выход лишь один,

Тебе в нем нет нужды.

Зло расползлось по дну,

Съедая все внутри,

А голод лишь растет

И жаждет чистых душ!

Элен содрогнулась и сжалась, скрестив инстинктивно руки на груди.

– Что за ужас здесь твориться?! Но как… – Девушка не смогла договорить, ее перебил призрак.

– Советую, дитя, покинь скорее сей корабль. Спаси свою бесценную чистую душу. Червоточина тебя чувствует и желает твоей гибели. Она проголодалась ужасно. Давно не было здесь невинных душ. Беги и не слушай черный зов.

– Но как мне сбежать отсюда? Там снаружи буря и в море шлюпку перевернет или затопит. Там у меня никаких шансов нет!

– Если бы я знал, то сразу бы посоветовал тебе иное, но другого пути к спасению у тебя нет. Либо ты погибнешь, иль спасешься в открытом море, борясь с праведным гневом Создателя, ибо неспроста бушует все вокруг, не приемлет природы суть чужеродность зла, либо ты покоришься зову и станешь пищей того, что находится ниже и призывает тебя уже со всей черной страстью, на какую способно.

– Что за странный запах здесь? Я его уже чувствовала в другом месте, но здесь им провоняло все! – Скорее себе, а не монаху был адресован вопрос.

– Это запах смерти. Без прикрас, без вуали, без какой-либо кульминации. Чистый, чище и не бывает. Там, где ты его впервые вдохнула, ты только соприкоснулась вскользь с адовой глоткой, но здесь, именно здесь, ты стоишь прямо перед ней, на пороге и запах сильный и явственный, как та червоточина, что лежит под ногами. Это запах первородного зла.

– Я встретила одну женщину, она вампир и зовут ее Морвэн, так вот она мне сказала очень странные вещи про миры и какую-то непонятную миссию, но более странным было то, что она утверждала, будто мы с ней не в первый раз виделись, хотя я ее раньше никогда не видела и не знала ее имени. А вам что-нибудь известно об этом? – Элен с последней искоркой надежды взирала на того, кто начал терять контуры и очертания, словно стирался из пространства.

– Ох, уж эти вампиры! Болтливы не в меру. Ты все узнаешь в свое время и место, Элен. Я не могу дольше сдерживать зло, мой срок пребывания здесь истек и не в моей власти более заглушать черный зов. Уберечь тебя не в моей силе. Беги или борись! Ты дитя Луны и не должна давать себя в обиду злу. Спасайся, дитя! – На глазах девушки странный монах растворился в воздухе, унося с собой обрывки слов.

– Но как? Как?! Как мне отсюда убежать?! Вокруг же море, буря! Это же невозможно! Погоди, не пропадай! Мне нужна помощь…. Что это?

На Элен накатила неприятная волна звуков снизу, исходящая очевидно от черного пятна. В голову ворвался шепот, вкрадчивый и зловещий, он опутывал сознание невидимой нитью и начал тянуть девушку вниз. Не понимая, что она делает, Элен подчиняясь странному зову, подошла к лестнице, ведущей вниз к пятну, и стала спускаться.

С каждой пропущенной ступенькой зов усиливался и давил на сознание жесткими тисками. Несчастная жертва боролась с неимоверным усилием: пальцы рук сжимали поручни лестницы, пытаясь замедлить и удержать тело, попавшее во власть чар, до такой степени, что костяшки на кистях рук побелели, а жилы вздулись маленькими змейками, и с каждым шагом ладони растирались до красных мозолей. Крик застрял в горле острым комом и вместо слов вырывались хрипы.

***

Когда последняя ступень осталась позади, девушка была в полной власти черного зова и послушным шагом брела к червоточине. Только глаза еще выражали скрытую борьбу и отчаяние. Где-то в глубине сознания всплыла из памяти одна средневековая легенда о Гамельнском крысолове.

Легенда гласила: «Однажды некий город Гамельн подвергся множественному нашествию крыс. Никакие ухищрения не помогали избавиться от грызунов. Обнаглевшие твари стали нападать на домашних животных, а также, прокрадываясь в дома, кусали младенцев в люльках, что повергало горожан в еще больший ужас. Отчаявшиеся главы города  объявили о награде любому, кто поможет избавить город от крыс. В один из дней в городе появился одетый в пестрые одежды незнакомец. Неизвестно, кем он был на самом деле и откуда появился, но получив от магистрата обещание, выплатить ему в качестве вознаграждения «столько золота, сколько он сможет унести», он вынул из кармана чудо-флейту, под звуки которой все городские крысы сбежались к нему, как завороженные, а он вывел околдованных животных прочь из города и утопил их всех в ближайшей реке. Но, жадность людская не знает предела и главы города пожалели о данном им незнакомцу обещании, и когда крысолов вернулся за наградой, отказались от выплаты заслуженной награды. Музыкант ушел, но пообещал отомстить городу страшной карой, страшнее, чем те крысы. Через время он вернулся в город уже в ином одеянии и не был узнан никем. И вновь заиграл он на волшебной флейте, но на этот раз к нему сбежались не крысы, а все городские дети, в то время, как зачарованные странной музыкой взрослые не могли этому помешать. И, как гласит легенда, крысолов вывел из города сто и тридцать рожденных в Гамельне детей, и все они пропали бесследно. И не было конца и края горю безутешных родителей, но такова была расплата за жадность. А детей так и не нашли, и тайной осталось то, что с ними произошло далее».

Именно одним из этих несчастных детей сейчас себя ощущала Элен, идущая на зов, может именно такой конец был той мрачной истории, дожившей и долетевшей через века, и бедняг проглотила червоточина. Как знать.

Пятно волновалось и ликовало в буквальном смысле: огромные волны пробегали по черной глади, и, падая на край своих берегов, жадно тянулись тысячами щупалец к околдованной жертве. Девушка подошла совсем близко, в метре от ее ног чернела ползущая рука червоточины.

Крышу купола вдруг пробила огромная невыносимо яркая молния и уйдя в центр черного пятна, оставила за собой дождь из стеклянных осколков. Ветер ворвался внутрь корабля, задувая все светильники и погружая все во тьму. Каким-то чудом вслед за ветром сквозь черные дождевые тучи высвободилась Луна и в тот же миг сквозь разбитый купол осветила внутренность судна. Под теплым желтым лунным светом червоточина забурлила и закипела, но все равно тянулась к девушке. Тысячи искореженных злобой голосов сливались в один безумный черный ядовитый вихрь.

– Нет! Ты моя! Не отдам! – Черное щупальце резко метнулось из клокотавшей ямы и, обвив тонкую шею девушки, сжалось, утягивая ее в свое нутро. – Она моя! Уйди! Сгинь! Здесь всё моё, моё! Она моё!

Ледяное скользкое щупальце до крови вонзилось в кожу, перекрыв последние остатки воздуха. Лицо Элен побагровело, жилы на висках и скулах вздулись, а рот исказила судорога, слезы боли выступили на глазах. Последними остатками сил она упиралась ногами в уступ, последнюю черту меж ней и червоточиной. Еще шаг и она упадет туда, увязнет, утонет в живой тине.

Щупальце сдавило еще сильнее горло и резко дернуло пленницу в свою сторону. Устояв на носочках, девушка сквозь пелену слез и боли заглянула в самый центр, самую суть черноты и все страхи, что когда-то таились внутри нее, ожили и теперь лезли со дна, которое было похоже на бесконечную воронку с множеством торчащих, словно колья, клыков.

И сверху раздался голос, тот самый, что оберегал и спасал Элен уже дважды:

– Отпусти ее!

Произошло невероятное, щупальце тотчас потеряло всю силу и мощь и, отпустив шею несчастной пленницы, быстро вобралось обратно в общую массу.