Всем бы такое рыжее солнышко в друзья!

Наконец мы прибыли на место: широкий одноэтажный деревянный домик с трубой, из которой вовсю валил дым, встретил нас окном с приглушённым занавесью светом и мужчиной на крыльце.

– Дядя, дядя, мы её привели. Она пришла! Дядя! – Ручка отпустила меня, и девочка ринулась навстречу хозяину домика, который поднялся со ступенек нам навстречу.

– Вижу, вижу, малышка. Умница. – Он подхватил её на лету и закружил вокруг себя, Аннушка заливисто смеялась.

Мы с Петром подошли к крыльцу, мужчина остановился и выпустил из рук девочку. На меня смотрел молодой, средних лет, высокий, широкоплечий мужчина, одетый в тёплую куртку, ватные штаны и ботинки, явно шитые вручную. Его длинные волосы, забранные за спиной в хвост, отливали огнём в свете предзакатного солнца. Лицо же загорелое и зачерствелое на ветру, было чем-то даже притягательно – высоким и широким лбом с пересечениями морщин, прямым подбородком с выдающимися скулами и пронзительными тёмно-маслянистыми глазами из-под густых бровей. От него исходил тонким шлейфом крепкий, но не раздражавший обоняния запах табака вперемешку с хвойными нотками.

– Значит, вы и есть та самая фея. – Хозяин протянул мне руку. – А я их дядя. Но лучше зовите меня по имени, Константином.

– Очень приятно. А моё имя – Лиза. Но, боюсь, что я никакая не фея. – Я пожала сухую мозолистую, но приятно теплую ладонь.

– Как знать. В наши дни человек, раздобывший такой аппарат, вполне может оказаться не то что феей, а самим чёртом. – Мужчина неожиданно рассмеялся, его раскатистый и даже громоподобный смех накрыл, казалось, все дома в округе.

– Лучше тогда я буду феей.

– Мария! Выйди скорее! Фея наших племяшей пришла к нам в гости, – звучно позвал хозяин.

Из дома на крыльцо вышла женщина приблизительно одних лет с мужчиной, ниже его ростом, при пышных формах, с наброшенной на плечи вязаной шалью. С тёмными, оформленными в кичку волосами, с простыми и бесхитростными чертами лица, но, тем не менее, с приятной улыбкой, она спустилась к нам по ступеням и с должным уважением протянула мне руку. Меня тут же окутало ароматное облако сдобы, приправ и сливочного масла – самые домашние и родные запахи.

– А вы и есть та Лиза? Очень приятно наконец-то с вами познакомиться. Анна так вас нахваливала, так нахваливала. Говорила, вы её учите азбуке, а сами читаете ей и Петру книги, – оживлённо заговорила женщина.

– Ну что вы. Мне просто приятно это делать, да и им тоже.

– Мария, женщина ты неразумная, ты чего гостье мозги полощешь? Где твоё гостеприимство? Совсем позабыла, как следует гостей принимать. Уж простите мою жёнушку, редко наш дом принимает гостей, вот и разучилась эта женщина совсем. – Константин устроил шуточный разнос жене, я видела, что смотрит он на неё с любовью, а на людях это была своего рода игра.

– Да-да, конечно, правда твоя. Проходите в дом скорее, у нас ужин вот-вот готов будет. – Женщина засуетилась, и мне пришлось её аккуратно взять за руку и приостановить.

– Не волнуйтесь вы так. Я не какая-то эдакая особа, чтобы из-за меня так полошиться. Мы всё успеем, ведь нам некуда спешить. Не правда ли? Или у вас есть ещё какие-то дела в этот вечер?

– Дела? Нет, мы всё уже сделали на сегодня, – ответил хозяин. – Только ещё не поужинали.

– Ну, вот и прекрасно. Лучше покажите мне ваши владения. Мне так интересно, как живут ваши племянники. А потом мы приступим к вашему прекрасному и, безусловно, аппетитному ужину, милые хозяева.

Мне любезно показали небольшой огородик, который уже пустовал к этому периоду года, за исключением мелких хризантем-октябринок весёлыми пятнышками радовавших глаз на круглой клумбе. За домом размещался сарай, в угловом вольере которого жили курицы со своим ненаглядным петухом, а противоположно за перегородками содержалось несколько коз, снабжавших семейство молоком. Тут же я и познакомилась с единственным ребенком Константина и Марии, Агатой, девочкой десяти лет. Она мне показалось не особо разговорчивой и угрюмой, но в присутствии родителей всё-таки поздоровалась со мной.

После мы вернулись к дому. Внутри он оказался прост, как и снаружи, никаких излишеств и причуд. Всего три помещения, не считая чердака, одно вмещало кухню и столовую, а два других, поменьше – спальни для взрослых и детей. Аннушка тут же потащила меня в комнату, где жили они с братом.

– А Агата с вами спит в комнате? – спросила я у малышки.

– Да. Но она такая тихая, что иногда мы её не замечаем вовсе, и нас как будто всего двое.

– Но почему она такая тихая, Аннушка? Вы с ней не дружите?

– Она с нами не дружит. Я ей не раз предлагала играть с нами и пойти в город, но она просто молчит и уходит к своим курицам. Ей с ними интереснее.

– Тут что-то не так, милая. Девочка так запросто не променяет дружбу с другими детками, если нет на то веских причин. – В ответ Анна просто пожала плечиками.

Тут нас призвал к ужину звучный голос Константина. Стол хоть и небольшой, но зато добротно сколоченный и аккуратно оббитый кожей, по случаю был покрыт клеёнчатой скатертью, бог знает как дожившей до этих дней. В центре её стояло огромное блюдо из отварного картофеля и запечённой курицы, забитой в честь моего прихода. Напротив каждого члена семьи стояла глиняная миска, в которую каждый сам накладывал столько еды, сколько хотел. Я положила пару картошин, и оторвала от аппетитной курочки крылышко с золотистой хрустящей корочкой. Мария подала мне хлеб, нарезанный большими кусками, кстати, хлеб был что надо. Тут же на столе высился глиняный кувшин с молоком, которое разлили всем присутствующим в кружки. В добавление к яствам на скатерти появились сочная белоснежная брынза с нежнейшим сливочным маслом, которые я нанесла приличным слоем на свой кусок хлеба. Не ужин, а фантастика.

– Что-то вы не особо налегаете на еду. – Мария подозрительно осматривала содержимое тарелок Анны и Петра.

– Это я виновата. Я не знала, что нас ждет такой великолепный ужин и угостила детей фруктами. – Мне стало даже неловко.

– Фрукты в такое время? – Константин с недоумением посмотрел на меня.

– Да, дядя, она принесла нам вкусные персики и бананы, – защебетала Анна.

– Если бы я знала, то принесла бы всем. Но у меня есть с собой немного кофе, – попыталась я сказать что-либо в свое оправдание.

– Кофе? Да вы точно фея, Лиза. – Константин улыбался и перемигивался с детьми. – Мы кофе не пили года два, наверное. Его так трудно достать в наших краях. Вы точно фея или безумная богачка.

– Ну, вот. И почему меня так постоянно называют. – Я состроила печальную физиономию, но долго продержаться не смогла и рассмеялась вместе со всеми, кроме Агаты. Девочка не поддавалась общему веселью, и казалась скорее вынужденно терпящей застолье, чем принимавшей в нём участие.

– Давайте ваш кофе, Мария сварит его на костре. Да, милая? – Хозяин уже принимал от меня мешочек с темным и душистым содержимым.

– Конечно, муженек. Сейчас только в лес схожу, сучьев насобираю, разведу костер и ублажу твою душеньку. – Женщина с ехидцей в голосе, но смешинкой во взгляде убирала посуду со стола.

– Вот так всегда. Чуть что попросишь и в ответ одна язва. Мне досталась язва в жены, а не ангел. – Подыгрывал жене Константин.

– Ну-ну, а мне ленивый муж. Не может костра развести для гостьи.

– Господи, и что я нашел в этой женщине? Что меня в ней привлекло и привлекает до сих пор?

– И что же? – Мария уперев кулаки в бока, подошла к мужу и смотрела снизу вверх, сощурив глаза.

– Твой ангельский характер, милая. – Константин наклонился и чмокнул жену в лоб.

– Подлиза. – Она улыбалась и подставила щёку. – И сюда тогда.

Муж, не раздумывая, приложился к щеке, а потом и к губам жены.

– А теперь сварим кофе для нашей гостьи, дорогая женушка. – Константин ушёл во двор, а Мария проводила его взглядом до порога.

– И чтобы я без него делала, – произнесла она и тут же с лукавой улыбкой прибавила. – Только ему не говорите, а то заважничает.

Я заверила её, подмигнув и проведя пальцами по линии губ, что буду нема, как рыба.

– Как странно, – сказала я. – Я обещала Анне и Петру, что мы сварим кофе на костре. И что же? вы тоже собираетесь варить его на костре. Это совпадение или нечто большее?

– Ах, Лиза, – ответила хозяйка, она уже измельчала пестом в деревянной ступке кофейные зёрна. – Признаюсь, племянники поведали нам о вашей затее. Но мы и вправду частенько любим посидеть вечерком у костра во дворе. Сейчас это случается уже реже, воздух уже не так мягок, а ветер всё жёстче. Но по особым поводам мы можем позволить себе устроить чаепитие или просто посидеть у огня. Это сплачивает особо и крепко. А сегодня к тому же такой повод – к нам в дом пожаловал кофе, собственной персоной. Вот радость-то для муженька! Он страсть, как любит кофе. Ещё вопрос – у кого праздник сегодня.

Дети позвали меня на улицу, Мария обещала присоединиться к нам следом. Вновь облачившись в тёплую одежду, мы выбрались за пределы света и тепла навстречу ночи и осеннему холоду.

Подобного уютного и домашнего костра я ещё нигде не видела. На противоположном конце огородика из камней был выложен круг, в котором и разжигали по вечерам пламя. А на безопасном расстоянии по окружности стояли низенькие прочные табуреты, которые заранее дети вынесли из сарая.

Константин быстро разжёг огонь, а Мария пересыпав размолотый кофе в металлический чайник, закопчённый от частого пользования, добавила туда воды и каких-то специй. Затем кухонную утварь подвесили за металлический прут, который крепился на двух приземистых колышках.

Вскоре это поистине колдовское зелье было готово, а заботливые руки хозяйки ловко разлили ароматное содержимое чайника по маленьким глиняным чашкам. Я получила свою порцию и вдохнула запах свежесвареного кофе. Поверь, незнакомец, у него не такой запах и вкус, как у домашнего или ресторанного напитка. В подобном присутствует некая дикая нотка, которую кофе получает от костра. Это просто непередаваемо.

– Пётр, будь добр, принеси граммофон. Думаю, немного музыки не помешает на тихой улице. – Константин пригладил взъерошенные волосы племянника.

– Да, дядя. – Глаза мальчика светились двумя искорками в свете костра.

Через пару минут мы смаковали вкуснейший кофе под аккомпанемент романтичного аккордеона и грустного проникновенного голоса певца, записанных для нас бог знает когда. Лёгкий ветер ерошил волосы, солнце давно село и мягкая темень укрывала всё вокруг, кроме этого пятачка, маленького островка живого света. И это было сказочно.

Я смотрела на детей, Анна и Пётр сидели напротив меня, по другую сторону костра и прижимались бочками друг к дружке, Агата чуть поодаль от них ютилась на своей табуретке и задумчиво смотрела на небо.

– Агата, она замкнута, я заметила. Что-то плохое произошло с вашей девочкой? – спросила я у сидевшего рядом Константина.

– Всё непросто с этой малышкой. Знаете, у неё был младший брат, Павел. Они были так дружны.

– Что случилось?

Он ответил не сразу, прежде сделав длинную затяжку из курительной трубки, табак в которой чадил уже несколько минут.

– Два года назад, летом, дети отправились на малый пруд, что за домом нашим, там они любили купаться. Оба хорошо плавали. Но в тот день это не спасло одного из них. Павел угодил в водоворот и его затянуло. Агата пыталась его вытянуть оттуда, но сама чуть не последовала за ним…. И ведь самое странное, что глубина-то в пруду не более метра. Я до сих пор не могу понять, как семилетний ребенок мог захлебнуться на такой глубине, когда он сам был выше метра? Агата крайне тяжело это перенесла и до сих пор винит себя в гибели брата. Мы с женой всячески пытались объяснить, что её вины в произошедшем нет, что это случай, жестокий и странный, но случай.

– Бедная девочка. Вот почему она сторонится Анны и Петра. Они ей напоминают о её брате, – проговорила я.

– Да, думаю, что она ещё не скоро смириться с утратой. Я и сам не могу забыть его…. – Мужчина перевёл дыхание и добавил тихо. – Но Слава Создателю, она у нас есть, а даст жизнь, и ещё будут дети.

– Вы так добры, Константин, вы и меня приняли очень радушно, я право даже удивлена потому, что в наше время так чужака редкие добрые люди встретят и примут.

– Это всё Пётр. Да-да, именно этот парнишка за вас молвил словцо. И поручился за вас, что вы порядочная и не такая, как остальные, – ответил хозяин.

– Неужели Петр? Подумать только! Он такой скрытный временами и с шипами, я не всегда могу найти подход к нему.

– Но нашли же. Он очарован вами, Лиза, если вы этого ещё не заметили. Просто не всё так просто с этим мальчиком, прошлое давит на него слишком сильно, дайте ему время и увидите какой он.

– А что вы можете рассказать о нём? Всякий раз, когда я его прошу поведать о себе что-нибудь, он начинает язвить, огрызаться и прятаться в свою любимую раковину сарказма. – Граммофон уже проигрывал веселый мелодичный голос-колокольчик из французского варьете.

– Не знаю, в праве ли я вводить вас в курс прошлых лет этого мальчика, ну, да ладно, думаю, что ничего страшного не будет, да и вы его лучше поймете.

– Вы меня заинтриговали, сударь, я вся к вашему вниманию.

– Ну, так вот, во-первых, Петр мне племянник не по крови. У него были другие родители, и эта история началась аж десять лет назад. Но всё по порядку. – Константин достал увесистую трубку, набил её табаком, прикурил от горящей ветки и продолжил повествование.

Первых родителей Петра звали Элейна и Лот Бенвик. Десять лет назад прибыли они с трехлетним сынишкой Галахадом в предместье города Авалона, что находится в восточных землях Уолверта, дабы примкнуть к некой женщине по имени Мэрилин. С ними был их друг Артур Пендрагон. В то время управлял Авалоном некий Медрод, ужасный деспот и садист, он и устроил в ночь приезда друзей кровавую бойню. Было перебито немало женщин, но куда больше детей. В ту ночь Галахад потерял обоих родителей. Лот был сражён рукою Медрода, спасая Моргана, сына этого злодея. Подумать только – отец отрёкся от единственного сына и хотел его убить!

Элейна не узнала о кончине любимого мужа, её настигла пуля, когда она в спешке покидала вместе с другими перепуганными людьми лагерь. Смертельно раненую женщину с ребенком на руках подобрала одна юная чета, сами ещё подростки, они погрузили Элейну в повозку и вывезли за пределы бойни. Это были Зоя и её муж Михаил, родной брат Константина. Не приходя в сознание, мать Галахада покинула этот мир вслед за мужем, оставив своё дитя в мире живых. Зоя не хотела бросать малыша и уговорила Михаила принять мальчика, как родного, что он и сделал. Так как имя ребенка новым родителям было неизвестно, ему дали второе имя – Пётр.