Утром руки у Эли не отличались одна от другой: у кромешников и кромешниц все заживает очень быстро, особенно если удается поесть и поспать. Спала она в итоге неплохо. Впрочем, это неважно: она тут ненадолго.
Солнце заглянуло на шестнадцатый этаж рано. Гостья сидела за кухонным столом и отстраненно наблюдала, как хозяин квартиры жарит яичницу с помидорами и сыром.
– Но все же интересно, – бодро говорил Ян, – это у тебя черная полоса или ты по жизни невезучая? Я читал, есть такое понятие, как джинкс, нечто, что приносит неудачу. Это же не только человек может быть, может быть и какая-то вещь. Вещей у тебя немного, но вдруг… какая-то побрякушка? Подвеска там злонамеренная, браслетик?
Эля отмахнулась.
– Если ты попала в беду… или приболела, я слышал, кромешники друг другу помогают. Надо взять и разыскать кого-нибудь из кромешников, и они тебя вылечат.
– Вылечат, ага. Не трепись о том, чего не знаешь.
Ян выключил газ и в задумчивости почесал лоб.
– Нет? Если в нашем мире кромешники теряют часть силы, можно же попробовать на время вернуться к своим. Чисто подзарядиться. Ты, кстати, кто? «Выйди и зайди нормально», как говорила моя классная руководительница. В класс, она имела в виду. А ты…
– Заткнись, – устало попросила Эля.
– Или еще есть вариант с проклятием, – оживленно продолжал Ян, расставляя по столу тарелки. – Предположим, кого-то не позвали на крестины, знаешь, забыли пригласить самую злобную ведьму. И тут пошло-поехало.
– Заткнись!
– Нет, ты вспомни: кого твои родители забыли пригласить, когда ты родилась?
Эля поставила локти на стол и переплела пальцы.
– Я тебя предупреждаю в третий раз, – произнесла она медленно. – В последний раз.
Ян разделил яичницу пополам и ловко разложил по тарелкам.
– Угощайся.
– Спасибо.
– Но все же что-то тут не так. Ты как минимум очень грустная, плюс тебе не везет, а вообще ты кромешница: кромешники, как известно, отличаются…
– Всё! – вскрикнула раздосадованная Эля. – Суешь свой длинный нос… Всё! Я превращу тебя в крысу! А сама займу твою – лубяную избушку. Одной тут жить еще можно!
Она щелкнула пальцами, и Ян, стоявший между плитой и столом, немедленно обратился в… собаку. В афганскую борзую, которую они упоминали в разговоре вчера. Собака получилась точь-в-точь такой, какой Эля ее тогда вообразила, – с умными карими глазами, с челкой, ниспадающей на них, лохматая и почему-то веселая. Пес закрутил хвостом, стукая им по дверце духовки, осклабился и ткнул Элю мордой в колени. Эля вскочила. Не переставая вилять хвостом, пес поднялся на задние лапы и постарался водрузить передние ей на плечи, а слюнявую морду радостно сунул ей прямо в лицо, намереваясь поприветствовать ее так, как это делают собаки. Отмахиваясь от его морды, Эля невольно рассмеялась. Пришлось превратить Яна обратно в человека.
– Ты слишком полагаешься на сказки, где заклятье снимает поцелуй, – выговорила она ему.
Ян, ничуть не обиженный, не смущенный и даже, кажется, не удивленный, свалился на табуретку и от души расхохотался.
– Я тоже думаю, что поцелуй – это адаптированная версия, для детей, – доверительно сообщил он. – Возможно, первый шаг, потому что поначалу тут иначе никак, чисто физически – с принцем-лягушкой, к примеру. А вообще, чтобы надежно снять заклятие, как следует, раз и навсегда, поцелуй необходимо полноценно закрепить. Это уже восемнадцать плюс, разумеется, так что… ни в сказке сказать, ни пером описать.
Эля не удержалась от улыбки.
– С крысой-то не получилось у тебя или ты на ходу передумала? – уточнил Ян.
– Не получилось, – честно призналась Эля. – Обязательно получилось бы, если бы ты вчера не упомянул про афганку. Я просто не увидела в тебе крысу! Но имей в виду, обратно в собаку я тебя теперь превращу еще легче, за долю секунды!
Ян пожал плечами:
– Ну и пожалуйста. По крайней мере, с тобой интересно.
– С тобой тоже не соскучишься, – буркнула, помрачнев, Эля.
Ян вытащил из ящика вилки и разлил по чашкам чай. Пристроился напротив гостьи и посмотрел на нее внимательнее.
– От смеха ты становишься моложе, – с удовлетворением заметил он.
– Ты мне надоел.
– Неправда. Мы с тобой пока слишком мало знакомы. Не успел. А знаешь, почему у тебя не вышло превратить меня в крысу?
– Потому что ты благородное животное? – предположила Эля иронически.
Ян покачал головой.
– У тебя слишком много сил уходит на поддержку ложного обличья. Вот этого. Поэтому ты и съехала на привычный образ мысли, на проторенный вчера путь. И поэтому сейчас, когда ты потратила энергию, проглядывает нечто совсем иное. Если ты уверена, что это не заклятье…
Эля свирепо сверкнула на него глазами и сунула в рот кусок яичницы, чтобы ничего не сказать. На лице Яна снова появилась фирменная кривая улыбка.
– А то я к твоим услугам, – любезно предложил он.
– С поцелуем, ага?
– Не только, – скромно потупившись, ответил Ян.
Эля ткнула в его сторону вилкой.
– Не мечтай.
Он вздохнул – шумно, преувеличенно горестно.
– Жаль. Мне говорили, что мою проблему решит ночь с кромешницей. Ночь прошла, ничего не изменилось, чего, в общем, и стоило ожидать. Естественно! Когда люди говорят «провести с кем-то ночь», они не имеют в виду «храпеть каждому под своим одеялком».
– Я не храплю! – возмутилась Эля. – Какую твою проблему?
Ян сосредоточился на своей тарелке.
– Ну уж нет, – проворчал он с набитым ртом. – В мужчине должна быть какая-то загадка.
После завтрака Ян заторопился.
– На работу? – лениво поинтересовалась Эля.
Она, присев на подоконник, смотрела в окно. Ночью казалось, что за окном простирается бескрайнее поле огней, а утром вдалеке протянулась серая ленточка реки.
– На учебу, – отозвался Ян.
– Студент?
Ян помедлил с ответом.
– Я подрабатываю, – с достоинством сказал он наконец. – И уже на последнем курсе.
– Учишься-то где? – не поворачиваясь, спросила Эля.
– В консерватории.
– Дирижер?
– Я скрипач.
– Я так и думала.
Ян кашлянул. Разговаривать с равнодушной спиной было крайне неудобно, даже обидно, и он никак не мог подыскать нужные слова, чтобы вызнать планы Эли. Будет ли она в квартире, когда он вернется? Останется ли с ним еще на один день, на одну ночь?
– Значит, ты обо мне думала, – заключил он с наигранно-самодовольной улыбкой. – Ты остаешься тут? Просто мне… надо идти.
Эля неопределенно мотнула головой.
– Если будешь уходить, дверь можно захлопнуть. Ты дашь мне свой номер телефона?
Она помолчала, потом все же обернулась.
– Я думаю, незачем. Иди, мальчик-зайчик. Я захлопну дверь.
Ян неловко потоптался на коврике, зашнуровывая ботинки, и не прощаясь вышел. Поспешил вынести на лестничную площадку свое расстроенное, разозленное лицо. Помедлил у лифта. Разочарование? Для того чтобы испытывать разочарование, надо, пожалуй, очароваться, а Эля ему изо всех сил не давала этого сделать. С ее стороны это было даже милосердно, она ведь не собиралась застревать у него надолго. И все же от досады стало жечь в груди.
Может, вернуться и выставить ее? Не оставлять незнакомку в квартире? Ни один нормальный человек не поступил бы так, как он. Он не знает об Эле ничего, ничегошеньки. Разве что ее природу: раз она шепталась с ветерками, значит, воздушной природы. Как они там называются? Сильваны? Нет, сильфиды. Ему попалась сильфида, настолько озабоченная собственными горестями, что ей совсем не до него. Их дороги пересеклись случайно и лишь на мгновение.
Добравшись до консерватории, Ян с облегчением нырнул в переплетение разных звуков и голосов: здесь, как всегда, кто-то спорил, кто-то распевался, кто-то искал ноты, а кто-то – аудиторию. Повседневность закрутила его, и через час он сам бы себе не поверил, что у него дома побывала настоящая кромешница.
Вот это и есть его жизнь. Пожилые родители, вложившие в сына всю свою любовь: подвести их немыслимо. Эти стены, повидавшие тысячи лиц, впитавшие миллионы созвучий. Друзья-однокашники и увлеченные преподаватели, с которыми он говорит на одном языке. Партитуры. Каприсы, этюды, концерты. Труд, труд, труд, год за годом, день за днем. Никаких чудес.
Правда, вечером, по дороге домой, воспоминания накатили снова, особенно когда к остановке подъехал троллейбус. Ян невольно всматривался в попутчиц, гадая, не могла ли Эля вновь изменить облик и стать неузнаваемой. Ругал себя за фривольность, легкомыслие и навязчивость.
Как только в троллейбусе освободилось сидячее место, он бухнулся туда, вытащил телефон и стал просматривать городские новости, чтобы отвлечься. В разделе «Происшествия» сообщалось, что неподалеку от стрелки с набережной в воду прыгнула женщина. Прохожий пенсионер поднял тревогу, позвонил по номеру 112, и примчались спасатели, но тела пока не нашли. Учитывая течение и погоду, это неудивительно…
Ян зажмурился. В Солигоре тысяч двести женщин, не меньше, сказал он себе. Почему это должна быть Эля? С какой стати ей нырять с набережной в реку? Нет, в самом деле, она же сильфида. Разве что он ошибся и она не сильфида, а русалка, но и тогда – зачем бы ей кидаться в воду у всех на виду? Разве так поступают приличные русалки?
…Узнает ли он когда-нибудь, что с ней произошло? Или она так и останется осколком сна, и через несколько лет он и сам себе не будет верить, что повстречал и пригласил в свою квартиру сказочную кромешницу?
По пути от троллейбусной остановки до дома Ян успел до нитки вымокнуть под дождем. Уже стемнело, и настроение у него было на нуле.
Открыв входную дверь, он с досадой отметил, что Эля, уходя, не выключила свет. На миг сердце затаилось: вдруг она все же не ушла. Но на вешалке не было ее куртки, на обувной полке не стояли ее туфли. Ян тихо вздохнул, встряхнул мокрый плащ, сунул в промокшие ботинки электрическую сушилку и не спеша прошел в комнату.
У стола сидела незнакомая величественная женщина в ниспадающей мантии, поблескивающей элегантными искрами. Ее серебряные волосы были уложены в высокую прическу, напоминавшую о XVII веке.
Кромешница. Вне всяких сомнений.
Ян замер.
– Э… Вы кто? Вы как вошли? Дверь была заперта, – сказал он, не находя более умных слов.
Дама повернулась к нему и окинула взглядом с головы до пят. Красивое лицо было аристократически холодным. Между пальцев она держала квадратик розовой бумаги.
– Ян? – осведомилась она грудным голосом.
Он кивнул.
– Значит, эта записка адресована вам. – Она протянула ему бумажку.
Ян пристроил на кресло футляр со скрипкой и с волнением принял записку. Там было всего три слова: «Спасибо, Ян. Прощай». Значит, Эля все же решила оставить ему на память хоть что-то, чтобы он не терзался мыслями, не приснилась ли она ему.
– Спасибо, – в замешательстве ответил он.
Поставив локти на стол, дама положила голову на руки, и жест показался ему знакомым.
– Эля? – глупо спросил он.
К счастью, гостья не поняла, что он ляпнул.
– Я по поводу Эли, да, – признала она. – Как вы ее называете. Думаю, как лучше построить разговор, молодой человек.
Ян вспомнил, что он здесь хозяин, встряхнулся и сел за стол напротив кромешницы.
– Давайте как получится, – предложил он дружелюбно.
– Вы простите меня за вторжение, – утвердительно начала она.
– Да не вопрос.
Дама снова внимательно посмотрела на него и кивнула.
– Действительно. Вы, кажется, понятливый и довольно прыткий чело… полукровка, если вы простите меня за такой термин. Хотя и щуплый.
Ян терпеливо ждал.
– Итак. Вы познакомились с Элей. Вы видели, что она несколько… не в себе.
– Я бы так не сказал, – вступился за Элю Ян. – Она была печальна, подавлена, но вполне в себе.
– Хорошо. На самом деле не вполне. Не будем спорить. Сумели ли вы понять, какова ее природа?
Гостья выжидательно приподняла брови. Ян не собирался признаваться, что подглядывал за Элей, но и врать не хотел.
– Насколько я могу судить, воздушная, правда, я не очень опытен в таких вопросах.
– Да, вы правы. Воздушная. Меня зовут Марина. Я русалка, и я, так уж вышло, ее бабушка.
Ян ахнул.
– Вы… очень молодо выглядите, – искренне сказал он. «Тем более если вспомнить, под каким обличьем скрывается сама Эля».
– Благодарю вас. Мне много лет. Эля прожила пока совсем короткую жизнь. Выглядеть мы можем как нам угодно. Это неважно. Важно другое. Эля сегодня сделала глупость.
– Прыгнула в реку, – подсказал уныло Ян.
– Вы что, знали о ее планах?
– Нет. Но прочитал об этом в новостях и почему-то сразу подумал, что это о ней. Значит, о ней. Что с ней?
Марина взмахнула ресницами.
– Она… пока в порядке. Насколько это возможно. Послушайте, Ян. Она воздушной стихии. Ей нечего делать под водой.
О проекте
О подписке