– Что?! Ты-то тут при чём? Это всё из-за Леськи! Найду – уши откручу! Модный клуб? Да она больше и шага из дома не ступит после десяти. Как подумаю, что эти подонки могли на неё напасть, сердце останавливается!

Шарю по пустым карманам в поисках телефона, оглядываюсь и замечаю тёмный прямоугольник у мусорного бака. Поднимаю и, убедившись, что сотовый работает, набираю сестру. Леська, не давая мне и рта раскрыть, тараторит:

– Да дома я, дома! Наслаждайся!

Только собираюсь расписать Леське весёлую жизнь, которая наступит у сестры с этого дня, как та отключается.

– Вот мелкая! – рычу. – Устроила мне ночь экстрима! Хорошо, что дома… Ух!

Сжимая в руках телефон, пытаюсь придумать для сестры наказание помучительнее. Ваня, тронув себя за бок, тихо охает. Вздрагиваю:

– Едем в больницу!

– Нет, – упрямо отвечает тот. И тихо спрашивает: – Можешь подвезти меня до дома?

Иронично щурюсь:

– Чтобы твоя мама в обморок упала от такого счастья?

– Она в командировке, – бурчит Ваня.

Осматриваю его.

– Хорошо, что в маске был, лицо почти не пострадало. – Осторожно трогаю кровоподтёк на шее, Ваня замирает, кусает нижнюю губу. Вздыхаю и, поднимая с асфальта выпавшие во время борьбы удостоверение и ключи от машины, говорю: – Ладно. По пути заедем в аптеку.

Захожу в распахнутую дверь, мгновенно оглушает музыка. Темнота и яркие вспышки заставляют сердце биться быстрее, вокруг ритмично двигаются разгорячённые тела, меня задевает кто-то, с плеча соскальзывает пиджак, грудь оголяется. Неожиданно горло сжимает страх, ужас пережитого возвращается вмиг, паника холодит вены. Меня окружают чужие потные тела, а в памяти возникают противные руки, рваное дыхание насильников. Не в силах дышать, застываю на месте, лицо словно покрывается коркой льда…

На затылок ложится тёплая ладонь, Ваня прижимает меня лицом к своей груди. Чувствую его руку, вдыхаю запах парфюма, который сама подарила на восемнадцатый день рождения соседа, сердце продолжает биться, дыхание восстанавливается. Ваня, закрывая моё лицо, ведёт меня сквозь безликую толпу. Шум тает позади, свежесть ночного воздуха приносит облегчение, отстраняюсь от парня.

– Спасибо.

Он кивает, смущённо отводит глаза, поспешно продеваю руки в рукава, запахиваюсь в пиджак охранника и быстро иду к своей машине. Понимаю, что прижималась к соседу слишком сильно, и тот явно чувствовал неловкость от прикосновения к моей оголённой груди. Стыд царапает нервы, но тут же тает в растущей злости.

Сейчас просто жажду встретить полицейского, который, вместо того чтобы ловить подонков, разгоняет паркующихся, но охранника правопорядка нигде не видно. Разочарованно вздыхаю и, радуясь, что пиджак охранника скрывает мне ноги почти до середины бедра, усаживаюсь на водительское сидение. Можно вести машину, не сверкая промежностью. Ваня молча садится рядом, избегая встречаться со мной взглядом. Шепчет:

– Прости.

Яростно давлю на ручник, рычу:

– Вот заладил! Ты тут ни при чём. И вообще… Ты же спас меня! Если бы не ты…

– Если бы не я, ты бы не попала в беду, – тихо, но уверенно, говорит Ваня. Поднимает лицо, глаза его влажно блестят: – Это я попросил Лесю сделать так, чтобы ты пришла в «Голд».

Замираю в растерянности:

– Зачем?

Молчит, отводит взгляд. Вздыхаю и завожу машину, выруливаю на полупустую дорогу, мимо летят огни ночного города. Ваня сидит, насупившись, не отрывает от окна напряжённого взгляда. Посматриваю на него, хмыкаю:

– Знаешь, я на минуту словно перенеслась в прошлое. Ещё недоумевала, откуда ты знаешь те связки.

– Ты сама меня научила, – не поворачиваясь, бурчит Ваня.

– Я не учила, – насмешливо улыбаюсь я. – Когда приходилось нянчиться с вами, отрабатывала движения, а ты сам повторял за мной, как мартышка. Забавно вспомнить!

Он поворачивается, пронзает странным взглядом:

– Забавно?

Недоумевающе смотрю на него, пожимаю плечами:

– Не хотела тебя обидеть. Леся говорила, что ты занимаешься танцами, но я и предположить не могла, что ты так увлечёшься. – Поворачиваю машину к вывеске, на которой изображён крест: – Кажется, начинаю понимать. Ты хотел показать мне, чего добился? – Нажимаю на тормоз, кручу руль и, поглядывая в зеркало, припарковываюсь. – Только зачем было заманивать меня в клуб? Подойти и пригласить на выступление ниже твоего достоинства?

– Хотел сюрприз сделать, – бурчит Ваня.

Горько усмехаюсь:

– Сюрприз удался! Прикуплю, пожалуй, что-нибудь от нервов.

Выцарапав пару купюр и мелочь из подстаканника, выскакиваю из машины и быстрыми шагами направляюсь в аптеку. Выбирая лекарства, думаю о Ваньке. В детстве я часто смеялась над мальчишкой и его попытками повторить за мной сложные связки. Сейчас понимаю, что перегнула палку. Запало в душу ребёнка желание доказать, что может. Вот и доказал. Много лет упорно трудился и достиг хорошего уровня, а я давно забыла обо всём. Колюче шевельнулась совесть. Схватив пакет с лекарствами, возвращаюсь к машине, смотрю на молчаливо сидящего парня, вздыхаю:

– Извини.

– За что? – поднимает глаза тот.

– Не думала, что тебя так заденут мои слова. – Сажусь в машину и тепло улыбаюсь ему: – А ты молодец! Круто танцуешь. Считай, что доказал мне, что можешь, и отомстил за неверие и насмешки. Признаю своё полное поражение.

Ваня смотрит на меня, уголки его губ опускаются. Пожимаю плечами, завожу машину. Ну что я опять не так сказала? Сосед молча отворачивается, дорога до дома проходит в напряжённом молчании. У двери в квартиру протягиваю пакет:

– Смажь синяки.

Отводит мою руку:

– Ты и сама пострадала.

Приподнимаю брови:

– У нас дома есть аптечка. Не переживай, я о себе позабочусь. Спокойной ночи. И… спасибо. Как бы там ни было, ты спас меня.

Сую пакет ему в руки и разворачиваюсь. Ваня берёт меня за руку.

– Нина. – Окидывает меня выразительным взглядом. – А если твои увидят?

Вздрагиваю: если мама решила дождаться меня, то вряд ли будет в восторге от моего вида. Ваня кивает:

– Я найду тебе что-нибудь.

Отпирает дверь и ныряет в черноту квартиры, загорается свет, и я медленно прохожу в прихожую. Знакомый с детства запах Ваниной квартиры окружает меня, я словно вновь погружаюсь в прошлое. Сосед тщательно прикрывает дверь, щёлкает замок. Ваня торопливо идёт в комнату. До меня доносится его напряжённый голос:

– Хочешь принять душ?

Ёжусь, ощущая себя неловко, но киваю:

– Хорошая идея.

Он выходит навстречу, суёт мне в руки трикотажные шорты и футболку.

– Тебе должно подойти. Всё чистое.

Киваю и разворачиваюсь в сторону ванной комнаты. Забота соседа приятна, но ощущение неловкости не покидает. Может, дело в том, что он видел меня полуголой, да ещё в такой жуткой обстановке. Вздыхаю, обхватив себя руками, закрываю глаза и, подставив лицо под прохладные струи, представляю, как вода смывает с тела чужие прикосновения. Саднят ободранные коленки, ноет плечо. Осторожно вытираю капли вокруг ранок и натягиваю одежду Вани. Свои вещи складываю в стопку и решаю утром всё сжечь. А вот пиджак нужно отдать в химчистку да вернуть сердобольному охраннику.

Выхожу из ванной комнаты, взгляд натыкается на Ваню, который, сидя на диване, пытается смазать спину кремом от ушибов. Вздыхаю и, сунув рваные вещи в пакет от лекарств, присаживаюсь рядом с соседом, беру из его пальцев тюбик:

– Я помогу.

Смотрю на обширный синяк между лопаток, и сердце сочувственно сжимается. Опускаю глаза и, выдавив немного крема, осторожно прикасаюсь к повреждённой коже. Ваня судорожно дёргается, на его напрягшейся спине отчётливо проступают мышцы.

– Больно? – тихо спрашиваю я. – Прости.

Стараюсь распределить крем как можно нежнее, но Ваня продолжает вздрагивать от каждого прикосновения. Плечи его вздымаются всё чаще. Он с шумом выдыхает и странно косится на меня. Поднимаюсь и осматриваю его плечи, замечаю кровоподтёк на боку и, осторожно опустившись на корточки, прошу:

– Выпрямись, я намажу и тут.

Касаюсь повреждённого бока, Ваня впивается в край дивана побелевшими пальцами.

– Боюсь, сломано ребро, раз тебе так больно, – озабоченно бормочу я и, смазав царапины, понимаю глаза на его лицо: – Может, всё-таки отвезти тебя в больницу?

Он смотрит на меня сверху вниз, кадык на его шее дёргается, взгляд темнеет.

– Нет, – хрипло отвечает Ваня. Отворачивается и глухо добавляет: – Всё в порядке.

– Какой храбрый мальчик, – невольно улыбаюсь.

Ваня резко поворачивается, лицо его искажается, словно от вспышки гнева:

– Я давно уже не мальчик!

Резко подаётся вперёд так, что наши носы едва не соприкасаются, и так же неожиданно замирает, не сводя с меня пристального взгляда. Смотрю на его выступающие скулы, волевой подбородок, приоткрытые губы и, ощутив, как начинают заливаться краской щёки, отворачиваюсь. Бормочу:

– Действительно…

Осознаю, что нахожусь в опасной близости от весьма привлекательного лица полуголого мужчины, и поспешно поднимаюсь. Ваня тоже вскакивает, выхватывает тюбик из моих пальцев и, надавив на плечи, заставляет сесть на диван:

– Моя очередь оказывать первую помощь.

Опускается передо мной на колени и, склонив голову, осторожно смазывает ободранные коленки. Морщусь от ноющей боли, но терплю. Ваня поднимает голову и смотрит на мою грудь, тут же отводит взгляд и говорит:

– Я видел, что плечо тоже ободрано…

Поворачивает меня и осторожно поднимает футболку. Добравшись до плеча, легко прикасается к болезненному месту. Вздрагиваю от холодного крема, Ваня легонько дует на ранку. Ощутив горячее дыхание, вскакиваю и, одёрнув край футболки, нарочито весело говорю:

– Спасибо! Я пойду. Если Леся ещё не спит, скажу ей, что ты дома и в порядке. Чтобы не придумала, что ты ушёл из клуба с какой-нибудь красоткой!

Ваня поднимается, и при взгляде на его широкую мускулистую грудь невольно отступаю. Сердце начинает биться быстрее. Да что со мной? Это же Ваня, соседский мальчик! Друг моей младшей сестрёнки.

– Это будет правдой, – говорит он, и его голос непривычно вибрирует. – Ведь я ушёл из клуба с очень красивой женщиной.

По спине ползут мурашки, я нервно хватаю вещи и без лишних слов разворачиваюсь к выходу, но он снова останавливает меня. Растерянно смотрю на его пальцы, удерживающие запястье, а Ваня торопливо произносит:

– Леся помогла мне сегодня, потому что она мой самый лучший друг. – Поднимаю глаза на его взволнованное лицо. Ваня кивает. – Потому что она знает о моих чувствах. Давно уже знает!

Сердце замирает, пакет выпадает из рук. Может, это и не месть вовсе? От догадки волоски на руках встают дыбом.

– Я что, – растерянно уточняю, – нравлюсь тебе?

Ваня притягивает меня к себе и, обняв второй рукой, прижимается губами к моему рту. Смотрю на его закрытые веки, замечаю, как скользит вдоль носа прозрачная слеза. Тело бросает в жар, в голове сумбур. Как же так?

Ваня отрывается от моих губ, его горячее дыхание касается уха:

– Хочу тебя.

Тело моё словно молнией пронзает, руки дрожат. Отталкиваю его, лицо Вани становится напряжённым, словно он ждёт пощёчины. Сжав челюсти, вырываю руку и, повернувшись, хватаю ручку двери. Он обнимает меня со спины, горячие мужские ладони прижимаются к животу, рваное дыхание касается шеи.

– Что мне делать? Я в отчаянии, – шепчет Ваня. – Я ведь в армию ухожу. Как подумаю, что не смогу целый год тебя увидеть, так сердце разрывается. Решил признаться. Хотел показать, чего достиг, чтобы ты гордилась мной! Но план с треском провалился. Ты пострадала, а я… дурак!

Пальцы безвольно соскальзывают с ручки, сердце замирает, по венам, кажется, разливается огонь. Поворачиваю лицо и, встретившись взглядом с Ваней, облизываю враз пересохшие губы. Он медленно с шумом выдыхает, руки его напрягаются, голова опускается. Ощущаю, как он медленно проводит губами по моей шее, и замираю, не в силах пошевелиться.

Ободрённый молчанием, Ваня нежно прикусывает мочку уха, у меня вырывается судорожный вздох. Медленно проводит тёплой ладонью по плечу, зарывается пальцами в волосы и, сжав кулак, требовательно наклоняет мою голову набок и впивается в шею жадными губами, оставляя на коже саднящий засос.

Дрожа всем телом, пытаюсь поймать его губы, но Ваня наклоняет мою голову в другую сторону, проводит языком по коже, нежно покусывает шею. Внутри словно разгорается пламя, сжимаю колени, ощущая растущее желание, обхватываю руками голову Вани, притягиваю к себе, ловлю короткий поцелуй.

Ваня резко отстраняется и, развернув меня, рывком прижимает своим телом к двери. Застонав, сжимаю его напряжённые плечи и, осыпая лёгкими поцелуями гладкую мускулистую грудь, теряю последние капли самообладания. Снова пытаюсь поймать его губы, но, ощутив, как волосы мои вновь в его хватке, подчиняюсь и запрокидываю голову, подставляя шею. Вырывается стон, руки обвиваются вокруг его талии, терпкий мужской аромат кружит голову.

Ваня медленной сладкой пыткой целует мои плечи, рука его ныряет под футболку, пальцы нежно проводят по ареоле соска, сжимают его. Опускаю руки, проводя ладонями по упругим мужским ягодицам, прижимаюсь к Ване всем телом и, ощутив силу его возбуждения, шепчу:

– У тебя есть презерватив?

Он отстраняется, испытующе смотрит на меня, губы подрагивают. Ощущая лёгкое разочарование, выдыхаю:

– Ничего. Можно и иначе…

Ныряю пальцами в его брюки, но Ваня резко отстраняется и, неожиданно рассмеявшись, подхватывает меня на руки. Испуганно пискнув, обхватываю его шею, смотрю в искрящиеся радостью глаза.

– Есть! – кивает он и подмигивает: – Много.

Несёт меня в свою комнату, аккуратно опускает на односпальную кровать и, сев рядом, наклоняется. Не отрывая от моего лица взгляда, проводит пальцами по щеке, отводит волосы, трогает губы.

– Я так счастлив…

Голос его дрожит, прерывается. Ладонь накрывает мою грудь, пальцы сжимают сосок. Закрыв глаза, выгибаю спину и подаюсь навстречу ласке.

– Нина, – зовёт он. Открываю глаза.

Ваня наклоняется и, приоткрыв рот, медленно и нежно проводит своими губами по моим, посасывая, усиливая давление, словно пытаясь испить меня до дна. Отдаюсь страстному поцелую и, обняв парня, впиваюсь ногтями в его спину. Ваня стонет, отдёргиваю руки, боясь, что потревожила его рану между лопаток. Но он прижимается к моему уху, жарко шепчет:

– Да, царапай меня, моя дикая кошечка!

Задирает футболку и, обхватив сосок разгорячёнными губами, страстно посасывает его. Запрокидываю голову и, вцепившись в Ванины волосы, подаюсь всем телом к парню. Ладонь его накрывает вторую грудь, пальцы теребят напряжённую горошину соска. Оторвавшись, Ваня скользит губами по моему животу, нетерпеливо стягивая трикотажные шорты. Не обнаружив трусиков, рычит от возбуждения. Всё во мне сладко замирает, когда он легко касается языком нежных складочек. Проникнув между ними пальцами, нежно посасывает бусину клитора. Перед глазами словно вспыхивают искры, дыхание перехватывает, напряжение в теле нарастает.

Ваня резко отстраняется и, не переставая ритмично проникать пальцами в моё лоно, впивается в губы жарким поцелуем. Опускает мою руку к клитору и, безмолвно требуя, чтобы я ласкала сама себя, продолжает гладить меня внутри. От его страстных поцелуев и нежных движений совершенно теряю голову. Постанывая, массирую клитор и, запрокинув голову, остро кончаю. Тяжело дышу, сердце бьётся редко и сильно.

Ваня вынимает свои влажные от сока пальцы и проводит ими по моим губам, жадно целует. Ощутив свой собственный вкус, испытываю дикое возбуждение от порочности парня. Моё ещё подрагивающее после оргазма тело снова напрягается, тлеющее желание разгорается с новой силой. Протискиваю руку в его брюки и обхватываю пальцами напряжённый член. Слегка сжав, тру нежную кожу. Ваня глухо стонет и, вытянув мою руку, хрипло говорит:

– Так будет слишком быстро. Я на грани…

Порывисто приподнимает меня и, стянув футболку, обматывает ею мои запястья. Вытягивает руки и тихо спрашивает:

– Не против?

Покачав головой, ощутила, что краснею. Ваня поднимается и, не сводя взгляда с моего лица, снимает брюки. Надевает презерватив и пальцами осторожно расправляет его, а я любуюсь молодым поджарым телом, игрой мускулов под загорелой кожей, стараюсь не замечать свежих царапин. От возбуждения я и своих ран не ощущаю, надеюсь, он тоже.