Глава 1

Закрываю папку и откидываюсь на спинку кресла. Десятое дело отписано! Тру горящие – словно песок попал! – веки и зеваю так широко, что хрустят челюсти. Беру сотовый и смотрю на светящиеся в темноте цифры: полпервого ночи. Слышу урчание желудка, невольно морщусь: опять забыла поужинать! Теперь стану ночной жрицей – буду есть ночью. Поднимаюсь, ноющие колени едва разгибаются, и, сунув стопы в пушистые тапочки, выхожу из своей комнаты. Увидев светлый прямоугольник стеклянной кухонной двери, вздрагиваю. Со стороны спальни родителей доносится богатырский храп отца, а это значит только одно.

– Эта девчонка! – шепчу зло.

Открываю дверь на кухню и слышу приглушённую, чтобы не мешать отцу, музыку. Мама, облокотившись спиной о стену, сидит за столом, веки её опущены, рот приоткрыт. Из маленького грязно-жёлтого приёмника доносятся отрывистые выдохи, словно кто-то убегает, и мрачная мелодия. Мама вздрагивает, резко выпрямив спину, смотрит на меня и облегчённо вздыхает:

– Напугала.

– Детектив слушаешь? – хмыкаю. Усаживаюсь на табурет и, устало упираясь в стол локтями, подаюсь вперёд. – Леська опять где-то шляется?

Мама слабо улыбается и виновато, словно это она принудительно послала дочь в ночной клуб, опускает глаза. Ухмыляюсь и набираю на сотовом сестру. Мама ни за что не ляжет, пока дочь не вернётся, и упрашивать бесполезно. Выход только один – дать Леське хорошего пенделя, чтобы летела домой аки на крыльях!

В трубке длинные гудки, затем короткие. Терпеливо набираю снова и снова: в клубе музыка такая, что услышать звонок просто нереально. Но это и не нужно. Когда Леська захочет сделать очередное селфи, то увидит пропущенные вызовы. И в зависимости от того, сколько их будет, зависит скорость, с которой она прискачет домой. Набираю, кажется, в десятый раз.

– Нинка! – раздаётся в трубке радостный голос. Сестра кричит не потому, что думает, что я глухая, просто она сама уже почти ничего не слышит. На фоне гулкого «тыц-тыц» Леська орёт: – Зачем звонишь?

Поднимаюсь и, быстро ретировавшись на лестничную площадку, осторожно прикрываю за собой дверь так, чтобы замок не защёлкнулся.

– Угадай! – хмыкаю. – Время хочу узнать! Не подскажешь?

– С кем треплешься? – слышу мужской голос.

– Сестра моя! – отвечает Леська.

– Зови сюда! – орёт мужик, и я вздрагиваю: это точно не Ванька!

– Ага! – смеётся Леська. – Она приедет! С ОМОНом!

– Тогда завязывай! – грубо рявкает мужчина.

По спине моей ползут ледяные мурашки. Судя по голосу, он намного старше Леськи. Сестра пьяно хохочет, и я, сменив тактику, вкрадчиво интересуюсь:

– Похоже, тебе весело. Что за клуб? Надеюсь, это нормальное заведение, а не какой-нибудь притон?

Сестра смеётся:

– Нинка, это же «Голд»! Как можно обозвать притоном самый модный клуб города?

Вздыхаю с облегчением и уточняю:

– А Ванька с тобой?

– Ванька? – рассеянно переспрашивает Леська, и у меня холодеет затылок. – Не-а… Мне пора!

Слышу в трубке короткие гудки, а сердце просто грохочет. В ночной тишине многоквартирного дома кажется, что стук его услышит даже мама! Я осторожно захожу в квартиру и, подхватив из хрустальной вазы ключи от машины, засовываю в карман шорт удостоверение и сотовый. Приоткрываю дверь на кухню и, звякнув ключами перед собой, как можно спокойнее говорю:

– Мам, я за Лесей. Она позвонила, сказала, что такси не может поймать. Не жди нас, ложись спать!

Мама молча смотрит на меня, черты её смягчаются, взгляд полон благодарности. Киваю и торопливо выбегаю из квартиры. Зная, что Леська в безопасности, мама, скорее всего, ляжет спать и утром пойдёт на работу более-менее выспавшаяся. Сбегаю по ступенькам и распахиваю железную дверь. Короткий скрип и звучный хлопок остались позади, а я бегу к своей крошке. На ходу нажимаю на пульте кнопку, пикает отключённая сигнализация. Распахнув дверцу, плюхаюсь на сидение и тут же выстраиваю маршрут на навигаторе. Это Леська наизусть знает все клубы города, а мне, дни и ночи прикованной к работе, придётся повозиться, чтобы найти этот так называемый модный «Голд»!

Кручу руль и выныриваю из спального района на широкую улицу, наполненную ночными огнями и рекламой так, что возникает ощущение, будто окунаешься в безумный танец тысячи новогодних ёлок. Навигатор показывает всего пять километров, но я нажимаю педаль газа до упора, смело обгоняя другие авто. Очень уж не понравился мне грубый голос мужика. И где Ванька? Соседский мальчишка с серьёзным лицом, который часто приходил к нам в гости и смотрел грустными серыми глазами. Они с Леськой неразлучны, кажется, лет с пяти. С тех самых пор, как мне приходилось после школы сидеть с ними обоими до позднего возвращения кого-либо из мам.

Навигатор сообщает, что я на месте, и я давлю на тормоз, высматриваю среди бесчисленного количества машин где бы припарковаться, но мест нет. Стоянка перед зданием, сияющим миллионом разноцветных огней, просто забита. Действительно модный клуб. У входа замечаю длиннющую очередь. Вот блин!

Останавливаю машину на обочине, заглушаю двигатель. Схватив ключи, выскакиваю и нос к носу сталкиваюсь с полицейским.

– Здесь парковаться не положено! – раздражённо рявкает тот. – Уберите машину!

– Я на пять минут, – в спешке бросаю я, но страж порядка хватает меня за локоть.

Вижу каменное выражение его лица, обречённо вздыхаю, сую руку в задний карман шорт и вынимаю корочки мирового судьи. Раскрываю перед его глазами и тоном нежной куртизанки говорю:

– Я на пять минут! Но если вы нетерпеливы, можете поступать так, как вам заблагорассудится!

Мужик меняется в лице: щёки его напоминают спелый помидор, вытаращенные глаза, кажется, сейчас вывалятся из орбит. Оставляю его размышлять о том, что понадобилось судье в ночном клубе, и бегом пересекаю улицу. Плевать, что в неположенном месте, в ушах звучит грубый голос: «Тогда завязывай!», и тревога за сестру растёт с каждой минутой.

Двигаюсь прямиком к здоровенному мужику, голова которого, кажется, растёт сразу из накачанных плеч. Охранник окидывает меня таким взглядом, словно я ошиблась не то что заведением, а миром. Ну конечно! В «Голд», судя по одежде желающих попасть в клуб, принято являться в дизайнерских платьях, и моя однотонная футболка явно не вписывается в дресс-код. Вздыхаю и снова раскрываю корочки:

– Я по срочному делу!

Охранник кивает и, не обращая внимания на возмущённые выкрики из очереди, пропускает. Открываю дверь, и невероятный шум оглушает меня, вибрирующие басы сбивают ритм сердца, влажная духота заставляет дышать глубже и чаще. Проталкиваясь среди танцующих, пытаюсь рассмотреть стройную фигурку сестры. У Леси не так уж много нарядов, очень надеюсь узнать её, даже оказавшись в этом безумном хаосе.

Вот слева! Канареечно-жёлтое платье, длинные светлые волосы, мужчина средних лет рядом. Это она? Бросаюсь к парочке, как вдруг люди, словно воды, расходятся передо мной, разделяя Леську и её грубого спутника. Сестра теряется в толпе, а мужик замирает, беспомощно рассматривая толпу злым взглядом.

Облегчённо вздыхаю, радуясь, что сестра улизнула от опасного субъекта, как тут же снова начинаю переживать за глупышку и выискиваю в толпе её ярко-жёлтое платье. Музыка звучит уже другая, ведущий что-то вещает, но я не прислушиваюсь к словам, пытаясь пробраться сквозь толпу в сторону, где исчезла Леся. Гул нарастает: люди кричат, раздаётся дикий пронизывающий свист и тонкий зубодробильный девичий визг. Оглушённая, вздрагиваю и оборачиваюсь в ту сторону, куда смотрят все.

На площадку, которую освободили танцующие, медленно, театрально подтягивая ноги, выходит фигура в чёрном. Мешковатая одежда, мягкие, будто кошачьи, повадки, полумаска цвета чернёного серебра… Местная знаменитость? Этого ещё не хватало! Теперь продраться сквозь толпу будет ещё труднее.

Юноша начинает ритмично двигаться, и взгляд мой помимо воли всё чаще обращается к танцору. Сердце замирает так сладко, словно мне снова двенадцать и я в хип-хоп группе, носком балетки невольно отбиваю ритм, всё более увлекаясь рисунком танца. Сложные многогранные движения, идеальная отработка, полный контроль над телом. Поддавшись магии танца и не в силах отвести взгляд от парня, испытываю эйфорию. Неподражаемо! Ощущаю, как по щеке покатилась слеза и, мгновенно собравшись, смахиваю её. Расчувствоваться из-за прекрасного танца, когда сестра может быть в опасности? Как глупо!

Озираюсь в поисках Леси, подпрыгиваю, пытаясь рассмотреть хоть что-то жёлтое. Сердце пропускает удар: вон она! Уже у самого выхода. А вдруг тот мужик тоже её заметил? Пытаюсь протиснуться между людьми, но те стоят чрезвычайно плотно и, наслаждаясь выступлением, ритмично двигаются, словно один большой организм. Я ощущаю трение о потные тела и тычки со всех сторон при каждой попытке. Отчаявшись, решаюсь пройти через площадку, на которой идёт выступление. Выскакиваю и, щурясь в свете софитов, растерянно замираю. В какой же стороне выход? Проклятые прожекторы!

Крики стихают, и я ощущаю тысячи взглядов, прикованных ко мне, словно это неприятная щекотка. Стою, а по спине уже медленно ползёт капля холодного пота. Зачем я это сделала? Как теперь быть? В свете софитов стою, ощущая себя голой в простой одежде и без макияжа. Слыша смешки и свист, съёживаюсь, но, ощутив, как моего локтя касается тёплая ладонь, поднимаю голову.

Тот самый танцор. На лице улыбка, глаза влажно мерцают в прорезях полумаски. Кивает и, отпустив меня, поворачивается, поднимает руку, мягко совершает телом волнообразное движение, заканчивает его, акцентируя резким рывком ноги. Сердце моё замирает: я знаю эту связку!

Парень отступает и, коротко кивнув, поднимает руку ладонью вверх, словно приглашая меня на танец. Сердце моё начинает отбивать сумасшедший ритм, дыхание замирает. Я, словно под гипнозом, поворачиваюсь и волной ухожу в партер, усложняя связку, резко выбрасываю руку, передавая очередь партнёру. Он улыбается и, подхватывая ритм, входит в новую связку. Её я тоже знаю! Кровь моя закипает, в голове становится пусто, а сердце наполняется давно забытой радостью. Всё вокруг перестаёт существовать, остаётся лишь музыка, наши тела и ритмичные движения…

Музыка смолкает, и зал взрывается аплодисментами. Крики и свист приводят меня в чувство. Да что я творю! Вырываю ладонь из руки партнёра по импровизации и, вытягивая шею, ищу канареечное платье сестры. Жёлтого пятна не видно, и я отчаянно продираюсь к выходу. У двери замираю и, оглянувшись, перевожу дыхание: откуда тот парень знает эти связки? Это же было невероятно давно! Встряхиваю волосами – какая разница? – и распахиваю дверь.

Очутившись в тёмной подворотне, понимаю, что это не тот выход. Наверно, запасной. Дверь за мной захлопывается, раздаётся щелчок замка: в клуб мне уже не вернуться. Судорожно рассматриваю серые стены, цветные подтёки на асфальте, тёмно-зелёные мусорные баки, закрытые на цепь ворота из сварной сетки. Слышу стон, и сердце замирает. Бросаюсь туда, но вместо сестры вижу троих парней.

– Вы тут девушку не видели? – торопливо спрашиваю. – Светлые волосы, жёлтое платье…

Они смотрят на меня, но взгляды парней пусты. Замечаю, как в руках одного остро сверкает игла, а плечо другого, на вид лет шестнадцати, обмотано резиновой лентой, и сердце, кажется, проваливается в желудок. Отступаю, но с языка слетает:

– Немедленно брось это! – Голос мой дрожит, срывается на фальцет. – Или я вызываю полицию…

– А! – оживляется один из парней и, казалось, только сейчас заметив меня, поднимается: – Мамочка явилась!

– Держи её, – криво ухмыляется второй. – Повеселимся!

Первый хватает меня за локоть, я вскрикиваю от резкой боли в руке, пытаюсь вырваться, но тут подскакивает и второй. Чувствуя на теле липкие руки, кричу, но холодная ладонь закрывает мне рот. Ощущая кожей их рваное дыхание, содрогаюсь от омерзения. Раздаётся треск ткани, грудь сжимают чьи-то пальцы. Мотаю головой, пытаюсь укусить руку, зубы скользят по потной коже.

Гадкий смех, мерзкие комментарии, меня прижимают к холодной стене, бетон царапает кожу плеч. Ощутив противные прикосновения к бёдрам, сучу ногами, пытаясь не дать стянуть с себя шорты. Ощущаю жуткое прикосновение металла и замираю от ужаса, одни из парней разрезает ткань шорт. Паника сжимает горло, в висках стучит кровь. Хотела вернуть сестру, а сама теперь на грани того, чтобы стать изнасилованной малолетками! Незащищённую промежность трогает прохлада, и я, отчаянно вырываясь, пинаю руку того, что с ножом. Раздаётся звон упавшего металла. Кричу изо всех сил.

– Твари! – вторит мне чей-то голос.

Руки, удерживающие меня, исчезают, и я отползаю, поспешно тяну вниз край превратившихся в юбку шорт. Удерживая разодранную футболку, с трудом перевожу дыхание и смотрю на гадов. Их уже четверо… Но один, кажется, не из компании подонков. Размахивая руками, словно мельница, он обрушивается на насильников. С изумлением узнаю того самого танцора.

Но вот мой спаситель пропускает удар и падает. С ужасом смотрю на сжавшееся тело, едва различимое меж мельтешения ног: его же забьют до смерти!

Шарю по карманам, в панике оглядываюсь: где мой сотовый? Выпал? Замечаю, как дверь в клуб медленно закрывается. Кто-то выглянул, но, испугавшись драки, сбежал. Ещё секунда, и путь к спасению будет отрезан! Подрываюсь с места так, словно от этого зависит моя жизнь. Возможно, так и есть. А жизнь моего спасителя точно! Одним прыжком, словно супермен, преодолеваю пару метров до двери и просовываю пальцы в уменьшающуюся щель, от боли в прижатых костяшках сжимаю зубы. Успела! Поднимаюсь на колени и, не обращая внимания на ободранную об асфальт кожу, распахиваю дверь и кричу изо всех сил:

– Пожар! Спасайся кто может! – От ужаса умудряюсь перекричать музыку. – Пожар! Пожар! Звоните ноль один!

Раздаётся испуганный визг, мой крик вторится, троится, и вот уже из клуба в панике выбегают люди. Отползаю в сторону, чтобы не быть раздавленной и, дрожа всем телом, приваливаюсь к стене. Подонки бросились наутёк, а на асфальте, прижимая руки к лицу, едва шевелится мой спаситель. Смеюсь, а по щекам текут слёзы: живой! Из клуба, крича, вываливаются люди, в подворотне становится людно. Хватаю кого-то за брюки:

– Помогите!

Меня поднимают, и я стыдливо прижимаю к голой груди разодранную футболку, одёргиваю штанины разрезанных шорт. Танцор тоже медленно, держась за стену, встаёт и, покачиваясь, отчаянно вертит головой. Наши взгляды встречаются, и парень отталкивается от стены. Хромая и расталкивая людей, подбегает ко мне и, схватив за руки, хрипит:

– Нина, как ты? Они ничего не успели сделать? Нина!

Я изумлённо смотрю на своего спасителя: откуда он знает моё имя? Народ волнуется, раздаются крики. Кто-то просит вызвать пожарных, кто-то полицию. Вздрагиваю: только не это! Мама узнает, и дело закончится сердечным приступом. Громко прошу:

– Не нужно никого вызывать. Пожара нет! Простите.

– Но на вас же напали! – гудит мужской голос справа.

Поворачиваю голову и вижу человека в форме. Охранник? Мрачно отвечаю:

– Те подонки сбежали. И если только у вас тут нет камер, то привлечь их к ответственности не удастся.

– Нет камер, – искренне огорчается мужчина.

Пожимаю плечами: разумеется! Он поспешно стягивает пиджак и накидывает мне на плечи, благодарно улыбаюсь, охранник виновато ретируется. Толпа быстро редеет, я облегчённо вздыхаю. За руку тянет тот самый танцор.

– Нина, с тобой всё в порядке?

Осторожно трогает моё плечо, поворачиваюсь к спасителю:

– Кто же ты? Откуда меня знаешь? – Протягиваю руку и, стянув гладкую пластиковую полумаску, скриплю зубами: – Ванька? – Бросаю серебристый пластик на асфальт с такой злостью, что тот разлетается на куски. – С ума сошёл?! Зачем полез?

Ваня бледнеет, пальцы рук сжимаются в кулаки:

– А мне нужно было просто стоять и смотреть?!

Ощутив слабость, опускаюсь на корточки и, глядя на его содранные в кровь костяшки пальцев, ворчу:

– Дурак! Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы не смогла посмотреть в глаза твоей матери. – Поднимаюсь и, схватив соседа за запястье, тащу к двери. – Отвезу тебя в больницу.

Он вырывается, опускает глаза:

– Не надо. Я в порядке.

Нетерпеливо рычу:

– В порядке?! А если у тебя перелом рёбер? Не прощу себе…

– Это я себе не прощу, – упрямо говорит тот и, посмотрев на меня исподлобья, добавляет: – Это моя вина!

Брови мои лезут на лоб: