Глава 17

Кажется, я не спал всю ночь. Проваливался иногда в состояние дремы, в котором мне то мерещился ветер, бьющий в лицо так, что невозможно было сделать вдох, то луны с печальными лицами, замершие над огромным сонным городом. А потом снова открывал глаза и видел перед ними её лицо.

Я запомнил его чётко, до последней веснушки и мелкого шрама. И даже наверно смог бы нарисовать. Разве не этого я хотел? Но почему же теперь стало ещё сложнее сдерживать это бесконечное жгучее раздражение? Что именно не давало мне покоя? Что я упускал?

Она сказала, что я могу забрать тот мотоцикл, если смогу починить. Я зацепился за это, как за повод вернуться снова, но мне на самом деле совсем не хотелось от неё уходить.

Что-то в ней было… в этой Море Саан. Что-то такое… подозрительное. Может быть, она всё же как-то связана с Кри? Или с местным подпольем?

Зачем на самом деле ей нужна была афтонная кислота? Если подумать, она техник… и неплохой. Судя по имеющейся на неё информации, к ней половина рабочего городка ходит чинить своё оборудование. Для этого нужно иметь крепкие руки и смышлёную голову. Пожалуй, такой как она, вполне по силам было бы разобраться в том, как собрать бомбу. А может быть, и что посложнее… как насчёт турели с тинитовым зарядом? Такую вполне можно было собрать из остатков разбитой имперской техники. Поставить на какую-нибудь грузовую платформу и вывезти на площадь в день инаугурации перфекция Ун Дэя…

Я закрыл глаза, и перед ними снова возникло её лицо. Большие зелёные глаза с серыми крапинками, пухлые чувственные губы, заразительная улыбка. Вот она сконфуженно смеётся над моим предложением починить мотоцикл… Вот испугалась проверки документов, вот злится, что я не ухожу из её мастерской и отвлекаю её от работы.

Она красивая, но, пожалуй, ей не идут эти нелепые тёмные брови и дурацкий цветастый платок, под которым она прячет свои волосы. Так и хочется умыть её и сорвать его с её головы. Интересно, какая она, когда смеётся искренне? Когда по-настоящему кому-то улыбается? Когда рада кого-то видеть и не хочет, чтобы он уходил?

И, самое главное, почему меня так волнуют эти вопросы?!

Раздражение… как же сильно меня переполняло раздражение из-за того, что я не мог понять, что со мной происходит? Почему я думаю, о чём думаю? И почему мне вдруг так важна стала улыбка какой-то поселенки с нищей, всеми богами забытой планеты?!

Я снова сделал это. Поднялся с постели, едва рассвело, и отправился в рабочий городок.

Чтобы успокоить чувства и привести в порядок мысли, мне нужно было найти ответы на все свои вопросы. И сделать это я мог только в одно единственном месте.

Где-то далеко, на самой границе сознания, у меня вертелась мысль о том, что самым лучшим для меня выходом из этой ситуации будет на самом деле немедленно всё это оставить и вернуться к основной задаче, каким бы скучным ни было ожидание. Написать рапорт о проведённой работе и закрыться в цитадели, в своём кабинете. Наблюдение не предполагало ничего более сложного, чем пресные ужины в компании перфекция Ун Дэя и проверки его сторонних контактов. Я мог себе это позволить хоть в тот же час… но не хотел.

Отсутствие скуки или что-то другое, но меня так и манило продолжить. Отдаться предчувствию, разгадать загадку. И я решил позволить себе эту вольность. Потому что у всего на свете есть причина. Ничто не берётся ниоткуда и не происходит просто так.

Я остановился в тени здания, недалеко от её мастерской и, скрывшись под покровом, стал ждать. Думал, что она ещё спит, но ошибся. Оказалось, Мора была уже в мастерской к моему приходу, а может быть, никуда из неё и не уходила. Всю ночь работала или спала там? Срочный заказ? Или с деньгами всё настолько туго, что приходится работать круглые сутки?

Чтобы не показаться подозрительным, я прождал на улице ещё около часа, пока к ней не зашёл её первый клиент. А дождавшись, когда он выйдет, зашёл следом.

Глава 18

Он пришёл! Базгулы его задери! Этот проклятый имперец вернулся в мою мастерскую на следующий же день!

А ведь я практически всю ночь молилась о том, чтобы больше никогда его не увидеть.

Но что поделать, выгнать-то я его не могла. Пришлось сквозь зубы изображать из себя доброжелательную отеротку. Ну как доброжелательную… когда он спросил меня, где я храню мелкие инструменты, я «доброжелательно» пнула в его сторону нужный ящик.

А что? Кто сказал, что я должна была быть рада ему помочь? Во-первых, он имперец, а во-вторых, вознамерился присвоить себе мотоцикл моего отца. Удивительно, что я эти инструменты ядом не смазала, прежде чем отдать их ему в руки.

Время шло к полудню, а он всё ещё с неугасимым энтузиазмом ковырялся в металле. Я славила небо за одно то, что сегодня был тухлый день и из всех клиентов ко мне зашёл только господин Эззо. Мой пожилой сосед, который постоянно ломал свою кофеварку и упрямо отказывался признавать, что ему пора раскошелиться на устройство поновее.

На самом деле в основном он приходил, чтобы поболтать. После смерти его жены, одиночество медленно доканывало старика. И я была бы не против наших бесед, если бы он вечно не приносил к обсуждению новости одна мерзотнее другой.

Вот и сегодня почти сорок минут подряд в красках и подробностях делился сплетнями о том, что в поселении завёлся детоубийца. Причём самого гадкого пошиба – насильник и извращенец. Я никогда так не торопилась закончить с ремонтом его кофеварки, как сегодня…

Из минусов этого дня – Эггер сегодня собирался раньше освободиться со смены, а значит, вполне мог столкнуться с имперцем.

С тех пор как под моей мастерской завёлся незваный гость, он все усилия прилагал к тому, чтобы меньше времени проводить на работе и больше со мной. Точнее, конечно, не со мной, а с нашим общим знакомым, но для всех остальных, включая, Эвон, всё должно было выглядеть именно так.

Ещё и у Эвон скоро должны были кончиться занятия… засада…

Я сверлила взглядом белобрысый бритый затылок и всё не могла решить, чего я боюсь больше – того что Эвон узнает, что я в своей мастерской помогаю имперцу, который вознамерился присвоить себе мотоцикл нашего отца. Или того, что Эггер увидит его здесь, со мной, а потом преспокойно передаст эту информацию своему дорогому другу.

– Хм…

Имперец как-то странно замер, а потом вдруг обернулся и посмотрел на меня в упор. Отворачиваться и прятать взгляд было уже поздно, поэтому я просто продолжила пялиться на него, медленно умирая внутри.

– Неужели так понравился тебе?

У меня аж пробки в мозгу выбило от его предположения.

– Ч… что?!

Он улыбнулся, как ни в чём небывало, достал из ящика с инструментами небольшой накидной ключ, зачем-то взвесил его в руке и вернулся к мотоциклу.

– Я говорю, решила дыру во мне взглядом прожечь? Не выйдет. Поверь, на меня и не такие взгляды бросали.

Я моргнула. Потом ещё раз и только после этого до меня дошло, что он имел в виду не совсем то, о чём говорил. Его задело, что я открыто пялилась на его необычную внешность, а не то, что я пялилась на него, как на… м-м.. кхм… как на красивого мужчину.

– Э-э… Прости. Ты же понимаешь… что отличаешься. От других. Как тут не смотреть…

– Понятия не имею, о чём ты.

Сказал он без единой эмоции в голосе и, бросив накидной ключ в ящик, снова начал искать в нём какой-то инструмент. Зачем-то вытащил шило и опять вернулся к мотоциклу.

А я тем временем всё ещё пыталась понять, всерьёз ли он решил, что понравился мне или действительно обиделся на то, что я пялилась на него, как на уродца в банке.

– Да ладно. Спрашивай. Я же вижу, что тебе прямо не терпится.

Неожиданно сказал он, когда я уже до хруста замариновалась в своих противоречивых предположениях.

У меня пересохло во рту и забегали глаза. Он хочет ответить на какие-то мои вопросы? В смысле, он здесь не затем, чтобы учинить мне допрос с пристрастием? Выбить из меня арматурой какую-нибудь информацию или заставить сознаться в том, чего я не совершала? Я всерьёз могу что-то у него спросить?!

Я шумно сглотнула подступивший к горлу ком. Вопросов у меня было море. Но начать я решила с самого ожидаемого и безобидного. Ну, на мой взгляд безобидного. Точнее, это был даже не вопрос, а утверждение:

– Ты не альбинос. Я видела альбиносов. Для них у тебя слишком яркие черты лица. А ещё я не заметила у тебя проблем со зрением и с солнцем. Ты ведь совсем не загораешь, да? Даже не краснеешь на солнце?

Я не видела этого, из-за того, что он был ко мне спиной, но мне показалось, что он улыбнулся.

– Догадливая, значит.

– Но при этом ты и не просто блондин… твои глаза такого странного цвета… Это что, какая-то мода? Ты осветляешь волосы и носишь линзы?

Он вздохнул и обернулся ко мне. Поймал мой взгляд. Задумался.

– Ты права. Я не альбинос и не блондин, я – ультра. У всех ультра такие глаза. Именно из-за них нас так и прозвали. И нет, я не могу этого изменить. Я такой навсегда. Слышала о таком?

Слышала?! Да у меня челюсть только что отпала и укатилась куда-то под верстак.

В страшных историях про имперцев, которые всем детям во всех достижимых звёздных системах рассказывают со времён начала их колониальных войн, обязательно отводилась отдельная роль для «ультра». Личной гвардии Императора, в которой служили не то люди, не то мутанты – в общем, живые роботы для убийств, неуязвимые и беспощадные.

Они, как «бог из машины» часто появлялись в историях о заговорах и покушениях на Императора. Когда всё, казалось, шло к его смерти, «ультра» спасали его, страшно расправляясь со всеми его врагами.

– Не может быть… я думала… думала…

– Что ультра – киборги? – Грустно усмехнулся имперец. – Немые бездушные машины с титановым скелетом и грубо сшитой толстыми нитками натуральной оболочкой, собранной из того, что осталось от трупов бравых имперских воинов?

Я притихла, не зная, перешла ли я уже черту в своих расспросах или ещё нет. Но на самом деле именно так я о них и думала.

– Ну… все так говорят.

Имперец безразлично пожал плечами, заставив меня с облегчением выдохнуть.

– А ещё про нас говорят, что мы продукт запрещённых генетических экспериментов над людьми. На самом деле это куда ближе к правде, чем всё остальное, что ты о нас слышала.

Он замолчал и вернулся к ремонту мотоцикла. А я терпела сколько могла.

– Так кто ты? Ох… Если тебе, конечно, можно об этом говорить! Только не подумай, что я настаиваю…

Он помолчал, в который раз вогнав меня в напряжение, но всё же ответил.

– Многого я всё равно не расскажу. Просто потому, что не знаю деталей. Но что-то может быть тебе интересно.

Он остановился, словно задумавшись, а потом продолжил работу и свой рассказ одновременно.

– Меня определили в корпус «Ультра» сразу после рождения. Я был «исключительно подходящим для испытаний», как написано в моей анкете. Регулярные инъекции специальных препаратов, суровый курс подготовки, специальное питание и муштра – вот весь секрет создания ультра. А все сказки про киборгов, просто фантазии недалёких умов. Не все готовы объяснить своё поражение тем, что противник был лучше тренирован и дисциплинирован. Иногда проще убедить себя в том, что он был из тугоплавкого металла и против него не было шансов.

– И вы все… такие?

– Какие «такие»?

– Ну… блондины под два метра ростом с фиолетовыми глазами?

Он посмотрел на меня и язвительно фыркнул, а я смутилась. Нет, ну а как ещё я должна была это сформулировать?!

– Нет. Не всё. В процессе подготовки некоторые умирают, некоторые слепнут, становятся инвалидами. Кто-то теряет рассудок, кто-то приобретает внешние особенности, как я. Не обязательно депигментация. Может быть, даже наоборот. Есть и те, на кого внешне курс подготовки не оказывает никакого влияния и всё ограничивается только цветом глаз.

Я задумалась. Гвардеец Императора. Один. Здесь, на Отероте. Во всех историях про Ультра, которые мне известны, они никогда не ходили поодиночке. Их всегда была сотня, десяток… ну, в крайнем случае пятеро! Но и то, когда они отправлялись в патруль у его покоев или на разведку в стан врага. Но чтобы один, здесь со мной. Что с конкретно этим ультрой было не так?