Ю. Артамонов и другие герои «Треста»

В тот день, когда очередь в советское представительство в Ревеле занял молодой поручик, «опять» дежурил В. Кияковский (он же Косинский, Колесников и т. д.). Ещё весной 1921 года Виктор Станиславович обратил внимание на бравого офицера-переводчика, когда тот сопровождал британского консула при посещении советского представительства. Запомнилась и та надменность, с которой переводчик держался перед большевиками. Через пару месяцев оперативная папка с документами на «толмача» представляла солидный фолиант. В. Кияковский смог собрать достаточно сведений о Ю. Артамонове, чтобы понять важность его вербовки. К тому времени Юрий Александрович уже активно использовался в качестве переводчика при переброске русской агентуры через границу. Английские и эстонские «рыцари плаща и кинжала» проводили совместные мероприятия по внедрению бывших подданных Российской империи в новые структуры Советской России и прежде всего в ряды Красной армии. Среди этой категории новоиспечённых лазутчиков были и те, кто совсем недавно занимал очередь в Советское посольство и был лично «знаком» с В. Колесниковым.

За рабочий день через консульский отдел, где под прикрытием обычного клерка работал Виктор Станиславович, проходили десятки, если не сотни, посетителей. Среди подававших заявление о возвращение на Родину «рыцарь кожанки и маузера» отбирал наиболее перспективных кандидатов на вербовку и проводил с ними «душевные» беседы. В теме собеседования преобладали вопросы, связанные с родственниками в РСФСР, места работы за границей, контакты с иностранцами, связи в кругах «Русской заграницы». Наиболее ценные кандидаты получали заверения о внеочередном рассмотрении заявления и принятии решения на возвращение. При этом получали небольшие суммы материальной поддержки и просьбу рассказать «что-нибудь интересное» из жизни русских беженцев, о конкретном человеке или факте. При надлежащем исполнении такого рода просьб В. Кияковский увеличивал сумму поддержки и ставил новые задания кандидату на вербовку. Таким образом, ему удалось внедрить свою агентуру в Эстонский Генштаб, польское посольство, в другие госучреждения страны. Владеть и, главное, влиять на принятие решений в среде «Русской заграницы» Эстонии. Проникновение в польскую «двуйку» позволило получать упреждающую информацию о конкретных агентах, переправляемых в Россию спецслужбами Польши, Эстонии и Англии.

Активность и влияние Виктора Станиславовича в стране пребывания возросли настолько, что вечно скупые эстонцы вынуждены были персонально под него выделять бригаду наружного наблюдения. Но даже в этих условиях небольшого города деятельность В. Кияковского превзошла скромное ожидание руководства ВЧК. И заключалось оно в том, что «назойливость» эстонской контрразведки начала стеснять возможности по встрече с агентурой и нужными людьми в городе и области. И тогда он, памятуя время своей работы в «Польской организации войсковой» (ПОВ), принял решение на базе своей агентуры в среде русских беженцев создать резидентуру. То есть подобрать и обучить агента из числа русских авторитетов и передать ему на связь других агентов для общего руководства. Самому же изредка встречаться с резидентом для получения и обсуждения информации, материалов, определения направлений работы и решать иные оперативные дела разведки. Что и было им мастерски исполнено и послужило прецедентом (прелюдией) для создания подобного рода резидентур, с позиций открывающихся советских посольств за рубежом.

В.С. Кияковский (Стецкевич)

Приобретённый опыт и был взят за основу руководством ВЧК как прообраз будущей «Монархической организации Центральной России» (МОЦР). Только в этом случае резидентура была создана в Советской России, а пилотный проект был апробирован на эстонской разведке и местной русской диаспоре. Но и то, на первых порах созданная к лету 1921 года В. Кияковским резидентура была ориентирована на проникновение в государственные и военные институты Эстонии с целью вскрытия через них замыслов враждебного окружения Страны Советов, представленного Польшей, Латвией, Эстонией и Финляндией. Именно между этими странами в ноябре 1920 года в Риге был заключён тайный договор о взаимодействии в области сбора разведывательной информации об РСФСР и оказания влияния на её внутреннюю и внешнюю политику. Все участвующие стороны исходили из того, что большевицкая Россия (совместно с Украинской социалистической республикой) несёт в себе серьёзную угрозу для независимости вновь образованных государств, устранить которую возможно превентивными мероприятиями:

– организация политического вмешательства во внутреннюю жизнь России и через это оказание косвенного влияния на её становление;

– воспрепятствование консолидации российского общества под влиянием негативных сил, а именно антибольшевицких и монархических, провоцирование сепаратистских движений;

– разрушение боеспособности РСФСР.

Для решения указанных задач руководитель «двуйки» И. Матушевский в ноябре 1920 года в том числе планировал привлечь на свою сторону российских эсеров: «Возможность влияния на энергичную, солидарную российскую группу даёт нам также возможность осуществить более болезненное вмешательство во внутренние дела противника. Только сохранение этого козыря в своих руках может позволить принудить противника без объявления ему войны к соблюдению ст. II премилитарного договора»^[54].

В условиях усиления антисоветской деятельности государств-лимитрофов планы советской разведки не ограничивались только этими странами, и когда в марте 1921 г. на пороге консульского кабинета В. Кияковского появился Ю. Артамонов, он понял: пришла пора «внедряться» в британскую разведку. Безусловно, вышеприведённый нарратив – это в определённой степени историческое допущение, но вековая практика деятельности разведчиков, за редким исключением, выработала стандартные принципы работы, можно сказать – оперативные инстинкты. А экстравагантный риск – книжное излишество мемуариста. Подобного рода матрицы давно отточены и функционируют в автоматическом режиме, с некоторыми «местными» особенностями, которые Виктор Станиславович прекрасно изучил с февраля 1920 г.

И. Матушевский. 20-е годы.

Как-то незаметно для окружения «переводчика», рассосались его материальные проблемы, к нему вновь вернулись старорежимные «замашки», появились доброжелательность и компанейство по отношению к соотечественникам. И вместе с этим «материальные гранты» В. Кияковского позволили совершить несколько вояжей в Германию, к своему боевому сослуживцу князю Кириллу Ширинскому-Шихматову, посетить ещё несколько «братьев по оружию». По крайней мере, не вдаваясь в детализацию, а ограничиваясь всего лишь общими фразами, такую фактуру и хронологию нам поведал сотрудник Ревельской резидентуры «двуйки» В. Михневич^[55].

Вояжи Ю. Артамонова в Германию и Париж не остались без последствий. Как утверждает В. Михневич, весной и летом 1921 г. в Берлине и Париже появились представительства МОЦР во главе с братьями Кириллом и Юрием Ширинскими-Шихматовыми. Названия им были присвоены ЗЯ МОЦР (заграничная ячейка МОЦР) № 1 в Ревеле во главе с Ю. Артамоновым, ЗЯ МОЦР № 2 в Берлине во главе с князем Кириллом, ЗЯ МОЦР № 3 – в Париже во главе с князем Юрием^[56].

Кн. Кирилл Алексеевич Ширинский-Шихматов при производстве в офицеры в 1915 году

На поверку оказывается, что с марта по август 1921 г. Юрий Александрович сумел провести титаническую работу по формированию нескольких резидентур советской разведки под крышей так называемой монархической организации в России, чьи интересы выражали её представительства в Ревеле, Париже и Берлине. При этом Ю. Артамонов получил выход на руководство Высшего монархического совета (ВМС) во главе с Н.Е. Марковым. То есть МОЦР легализовался в кругах «Русской заграницы». На этот же период «случайно» выпадает своего рода «документопад» из Москвы от резидентуры эстонской разведки. Подобного рода секретные материалы с различных структур советской власти никогда ранее не получали «штабы» лимитрофов. Эстонским разведчикам приходилось даже отказываться от некоторых весьма важных, секретных документов по банальной причине – отсутствия валюты.

Представляется, что «чухонцы»^[57] просто стали экономить на покупке секретных документов, так как они им по большому счёту были не нужны, а отдавать (т. е. работать) на других затратно и экономически не выгодно, даже несмотря на обязывающий подписанный договор о взаимодействии между дружественными спецслужбами. Как пишет об этом В. Михневич: «…Начиная с 1921 года капитан Палм, руководитель Восточного отдела эстонской разведки, стал нас впечатлять и поражать поступающими из Москвы материалами. Когда однажды приехал в Ревель резидент в Москве, капитан Роман Бирк, Палм пригласил поляков на совместную с ним трапезу…»^[58].

Секретные документы, предоставленные эстонскими разведчиками своим польским коллегам из резидентуры «Виттег», включали в себя: копию отчёта о фактическом состоянии и провиантом снабжении Красной Армии, штат штаба РККА, организационные приказы Разведывательного управления РККА, отчеты IV Управления РККА. А также доклады инспектора пехоты и инспектора кавалерии об общем численном штате РККА на 1 июля 1921 г., дислокация советских частей, списки бронепоездов, организация Балтийского флота и др. Эстонская разведка предоставила полякам в 1921 году доклад командующего вооружёнными силами Украины Михаила Фрунзе, кроме того, постоянно информировала о содержании и размерах советского транзита через Ревель^[59].

Летом и осенью 1921 года список добытых и переданных документов составил:

1. Сборник секретных приказов Революционного Военного Совета Республики 1921 года. № 1299/230 от 12 июня 1921 г. Москва.

2. Сборник секретных приказов Революционного Военного Совета Республики 1921 год от 30 июля 1921 г.

3. На бланке: Штаб Генеральный Войска польского.

Информация направляется в реферат «А» от 12.11.1921 г. Отдел 2.

Текст: «Направляем данные большевистской разведки о военной ситуации в Польше с просьбой охарактеризовать сообщения и высказать мнение».

Текст на польском языке. Добытые сведения советской разведки (1 документ) напечатаны на печатной машинке с царским шрифтом^[60].

4. Копия. Секретно.

ДВУХНЕДЕЛЬНАЯ СВОДКА

Разведывательного Управления Штаба РККА

№ 32 от 15 ноября 1921 года

Темы: НОРВЕГИЯ. ШВЕЦИЯ. ФИНЛЯНДИЯ. ЭСТОНИЯ. ЛАТВИЯ. ЛИТВА. Балтийский блок. ГЕРМАНИЯ. ВЕРХНЯЯ СИЛЕЗИЯ. ВЕНГРИЯ. ИТАЛИЯ. РУМЫНИЯ БОЛГАРИЯ. ЮГО-СЛАВИЯ. ГРЕЦИЯ. АЛБАНИЯ. ТУРЦИЯ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. МОНГОЛИЯ. КИТАЙ. ЯПОНИЯ. САСШ.

Пункты. Внешние отношения… Экономики, Военные силы, Внутренние отношения, политическое положение.

Здесь и далее документы публикуются с сохранением орфографии и синтаксиса оригинала, кроме случаев, когда необходимо уточнить содержание.

Подлинную подписали: Нач. Разведывательного Управления: Зейбот

Начальник III Отдела Дзенис^[61]

Один из агентов польской разведки преподаватель Харьковских курсов повышения образования высшего командного состава РККА псевдоним «Орловский» (настоящая фамилия – Марк Дашченко) «затоварил» польского резидента в Харькове (столица УССР до 1933 года) секретными материалами настолько, что у того кончились деньги, и он срочно запрашивал новую партию валюты из Варшавы^[62].

Торговля государственными секретами была поставлена на «широкую ногу». Например, тома 8 и 10^[63] хранят в себе сотни секретных документов, полученных польской разведкой из Советской России в период с лета 1921 г. по осень 1922 г. Среди них: секретные приказы по РККА, сводки ВЧК (!), справки о состоянии вооружённых сил РСФСР и т. д. По информации резидента «двуйки» при посольстве в Харькове только в Киевском округе, организация «М» (аббревиатура МОЦР. – О.Р.) насчитывала около 415 действующих членов (?!), подавляющее большинство – бывшие царские офицеры, многие из которых продолжали службу в РККА^[64] (Выделено О.Р.).

В отношении сводок ВЧК-ОГПУ хочется отметить, что наладить их учёт, копирование, направление адресатам оставалось проблемой ещё несколько лет. (Практика составления подобного рода сводок по линии спецслужб была взята у Департамента полиции Российской империи.) Неучтённые копии сводок, неизвестно от какого адресата, каким-то образом оказывались за границей!? Даже в начале 1925 года Ф. Дзержинский требовал навести строгий учёт и контроль процесса их тиражирования и рассылки. Зачастую контент сводок оставлял желать лучшего и носил предвзятый, косный и лакированный характер.