– Нашел, кого слушать. Покажи мне хоть одну девку, которая отрыто, похвасталась бы своими сексуальными похождениями… Это для нас, для парней, перепихнуться с кем-либо, не более чем очередная «звёздочка» на левый борт фюзеляжа. А бабы, невзирая на свой возможный «послужной список», будут до последнего строить из себя целок…

Столь щепетильный разговор, Цымбал затеял вовсе неспроста. При этом ему даже пришлось приврать о, якобы, подслушанном женском разговоре. Просто Андрей был абсолютно уверен в том, что земляк его обязательно заведется. Так, собственно, оно и вышло. И лишь услышав в голосе сержанта некоторое благодушие, ефрейтор-первогодок вновь попытался аккуратненько вернуть Бутакова к прежним, неприятным для последнего расспросам.

– Бут, а ты чеченок, случаем, не шпилил?

– Я что, с дуба рухнул? – будто дотронувшись до чего-то горячего, молниеносно отреагировал Славка.

– Случая подходящего не было, или верность свою бережешь?.. – усмехнулся Андрей. – …Так ты, Славян, не беспокойся. Наталья о твоих экзотических пробах, ничего не узнает.

– Придурок. Тут вовсе не в этом дело… – огрызнулся сержант. – …Хочешь, я расскажу тебе весьма поучительную историю?

– Давай, – именного этого, Цимбал и ждал.

– Случай, о котором я собираюсь сейчас рассказать случился ещё в начале моей службы. Стояли мы тогда под Грозным. Так вот… Повадилась похаживать в расположение нашей части, одна местная тёлка. Девка была, ну просто безотказная. По дюжине наших солдат, могла за ночь «обслужить». При этом брала с пацанов сущие копейки.

– И что? – в нетерпении перебил сослуживца Андрей.

– Что-что… Пол роты наших, с каким-то ядрёным сифилисом, в санчасть угодила. Оказалось, что эту курву к нам специально засылали… Вот тебе и весь кайф от кавказской экзотики. Уж лучше, завязать на время свой «конец» в узел, чем вовсе без него остаться. А теперь прикинь, если бы у той чеченской кобылы был СПИД?

– И всё?.. Вся история?.. – разочарованно поинтересовался Цымбал.

– Всё.

– Я-то думал, ты приврешь чего… Ну, там, как после всего случившегося, вы, к примеру, казнили ту чеченку… Или, как ваши «заразные» солдаты, в отместку, перетрахали десять аулов, награждая тем сифилисом всё женское население республики.

– Да пошел ты, извращенец, – Славка брезгливо сплюнул.

– А чё?.. Вот у Якушева все байки именно так и заканчиваются. То какое-нибудь селение, танковым полком в асфальт закатают. То чеченских боевиков, целой бандой в жбан с соляной кислотой бросят… Хоть и сам прекрасно понимаешь, что он брешет, а всё же приятно. Кстати, Бут… Может, ты и сам был в числе тех «сифилитиков», потому и не до шуток тебе теперь?

– Очень мне надо, перед тобой красоваться или что-то утаивать.

– Ладно, проехали… – опасаясь перегнуть палку, Андрей перевел разговор на иные темы. – …Славян, ответь честно; без всяких там пантов… Ты, за что в бой шел?

– Не понял.

– Ну, помнишь, как это было раньше?.. К примеру, в Великую Отечественную. За Родину, за Сталина!.. А ты, за что? Ведь козе понятно, что не за освобождение чеченского народа от ненавистных террористов, оккупировавших беззащитную республику.

– Чёрт его знает. Как-то не задумывался… – Бутаков выдержал паузу. – …Ну, наверное, за Отечество. За россиян…

– Так Чечня и есть, неотъемлемая часть твоего Отечества. А чеченские боевые формирования, в своем подавляющем большинстве, состоят из таких же россиян, как ты сам. У них такие же, как и у нас с тобой паспорта.

– Достал ты меня своими заумностями. Был приказ: идти в бой… Вот мы и шли. Чего же тут думать, ведь это армия. Бежал вместе со всеми, чтоб в глазах своих же сослуживцев не выглядеть падлой. А впрочем, Андрюха… Если уж быть до конца откровенным, была у меня своя причина мочить «чёрных».

– Ну-ка, ну-ка… Вот с этого самого момента, если можно, то поподробнее… – похоже, Цымбал вновь зацепил земляка за нечто живое.

– Короче, перед самой отправкой в Ичкерию, застряли мы на полдня в Краснодаре. Сидим на тюках возле здания вокзала, бамбук курим. Совсем рядом присела женщина, лет пятидесяти. От нечего делать, разговорились… Оказалось: она русская, беженка из Чечни. О своих злоключениях та барышня рассказывала долго, причём, едва сдерживая слезы. Да, оно и понятно, ведь мало кому приятно на старости лет потерять всё, что было нажито, за целую жизнь.

Ты только представь. По словам той самой дамы, буквально накануне войны в Ичкерии объявили амнистию, и выпустил из тюрем всех зеков. Тысячи преступников: воров, бандитов, убийц вышли на свободу. Если ты заметил, то чехи и без того, народец довольно-таки гадкий… А тут, столько уголовников. К тому же, они дорвались ещё и до власти. Из этих самых озлобленных и кровожадных подонков и сложилось, так называемое: народное ополчение. Проще говоря, первые бандформирования со своими полевыми командирами.

Данные отморозки, оказавшиеся на свободе, своих чеченов трогать не стали. Очевидно, побоялись кровной мести. А русских – можно. Они разрознены, не воинственны и совсем не агрессивны. На каждом углу тогда кричали: дескать, не покупайте у русских дома, они и так их очень скоро оставят нам бесплатно.

Слышал бы ты, какими подлыми и безжалостными способами чеченцы выживали русских с их домов и квартир. Причём, били русским окна, срали им под дверь, сжигали машины и насиловали малолетних девочек – далеко не бандиты из какого-то там «народного ополчения». А самые обычные мирные граждане республики. Те же соседи, живущие с русскими на одной лестничной площадке или в доме напротив. Те самые, кто многие годы жил с ними бок обок; вместе с ними работали… Чьи дети, ходили с детьми наших соотечественников в одну и ту же школу; сидели за одной партой; играли во дворе в одни и те же игры…

От нее мы узнали, как русские, доведенные до отчаяния, спешно покидали свои дома, как вслед им летели камни, слова проклятий и даже звучали выстрелы.

Самое печальное было в том, что и в России те беженцы никому оказались не нужны. Короче, остались они без крыши над головой и без средств к существованию. О русских беженцах, наши власти забыли. Точнее, сделали вид, что их вовсе нет. В то время как на восстановление абсолютно «безрусской Чечни», словно в бездонную бочку российские власти принялись вваливать просто сумасшедшие бабки.

Кроме как о мщении, та женщина ни о чем ином более нас не просила. В начале, она даже хотела оставить нам адреса своих оскотинившихся соседей. Дабы, при случае, мы смогли передать им её «искренний привет». Сам, наверное, догадываешься, в какой именно форме следовало это сделать. Но вскоре передумала… Объяснила свой отказ тем, что практически у каждого «чеха», когда-то был свой русский сосед. И практически повсеместно с нашим русским братом, поступили точно так же, как и с её семьей. Говорит: дескать, чем она лучше остальных сотен тысяч беженцем.

Скажу честно: искренне жаль, мне было ту барышню. А ещё… Мне до сих пор обидно за нас самих, за русских. Что же мы такие уроды?.. Ведь пинают нас везде и повсюду. Причём, все кому не лень. Даже самый распоследний «чурек», в самой зачуханской республике бывшего Союза, спокойно не уснет, пока не нагадит русскому. А мы, как бесхребетные существа, терпим и делаем вид, будто ничего не происходит.

Предположим, что в каком-нибудь там Воронеже, вдруг до смерти изобьют какого-нибудь негра… Причём, в большинстве случаев, по делу накостыляют тому иноверцу. О случившемся, буквально в тот же день узнает весь мир. Махом отыщут пацанов, которых лет на двадцать упекут за решётку… Когда ж в массовом порядке вырезают русских… Их убийцы приезжают в Москву, не то чтоб, как гости – словно хозяева…

Тьфу, мля, противно.

Ну, а сейчас, Андрюха. Пожалуй, я смогу ответить на твой первоначальный вопрос. В бой я шел за нас, за русских. Наказывал всякого, кто посмел поднять свою поганую руку на моих соплеменников.

И знаешь, Андрон?.. Ведь адресок у той женщины с вокзала, я всё же взял. И случай, побывать в её бывшем посёлке, в скором времени, мне так же представился.

На той самой улице мы проводили обычную проверку документов, обходили дом за домом… Так я и попал в дом своей бывшей собеседницы. Эх, Андрюха!.. По всему было видно, что до поры до времени, это было добротное и зажиточное подворье, с ухоженным садом, с капитальным кирпичным домом и всевозможными пристройками. Пока всё это хозяйство, тупо не засрали.

Заходим вовнутрь. Бардак бардаком во всех комнатах. Повсюду грязные, в ободранных одеждах полуголодные дети. На засаленном от жира диване, валяется немытое бородатое «животное». По ходу, кроме как «стругать» своих наследников, он ни хрена более и делать-то не умеет. Зато дом себе урвал просто шикарный. Поди, ещё и материальную помощь от нашего государства, как многодетный отец, получал. И что самое интересное… Ну, ладно бы лежал, да помалкивал… Так нет.

Увидев нас, принялся орать, дескать, чё нам надо, по какому праву мы в его дом вломились? А, кроме того, из дальней комнаты вдруг ещё пара бородатых козлов, с ружьями в руках вываливается…

Словно припоминая что-то, Бутаков вдруг замолчал.

– Ну, и что было дальше? – поторопил Славку Цымбал.

– Дальше?.. Дальше приключилась со мной кое-какая неприятность… В общем, перевили меня сюда, на склады… – с некоторым раздражением огрызнулся Бутаков. – …При этом, ты можешь считать меня хоть нацистом, хоть фашистом… Я не обижусь. После двух лет службы, во мне накопилась такая ненависть ко всем этим уродам… Будь то киргиз, азербон или чечен… Сейчас они все для меня, на одну рожу и лживую сущность. Пока русские строили им города и дороги, мы были для них лучшими друзьями и братьями. А как только дали им власть и самостоятельность, всех своих «братьев» они тотчас взашей.

– Так ведь и вера у них одна… – усмехнулся Цымбал.

– У кого? – Бутаков в удивлении вскину брови.

– Ну… У тех, кого ты только что перечислил. Киргизов, азербайджанцев, чеченцев… – неуверенно ответил Андрей. – …А коль вера одна, то и культуры у них, в определённой степени, весьма схожи. Соответственно, и образ жизни, и образ мышления, должны быть едва ли не идентичными. Возможно поэтому, ты и «свалил» их сейчас в одну кучу.

– Не смеши… Какая, к чёрту, у «чехов» вера?

– Известно какая. Они ж мусульмане.

– Какие, на хрен, мусульмане?.. – в очередной раз, возмутился Бутаков. – …Ты вообще в курсе того, что ещё пару веков назад, когда началась первая кавказская война… То есть, во времена царской России. Чечены не имели ни малейшего понятия о Коране или Аллахе?.. Они язычники, поклонялись своим идолам… «Фундаментализм», «зелёный флаг Ислама», «джихад» и тому подобное – этим, они лишь оправдывают свою агрессивную сущность. Для «чехов» война, мать родная. За время, проведенное здесь, на Кавказе, у меня и вовсе сложилось мнение, будто бы чеченцы, кроме как грабить, бандитствовать и убивать, ничего более и делать-то не умеют. Тем они раньше жили, тем же самым живут и сейчас. Вот так, со времен Лермонтова и Толстого… Помнишь «Кавказского пленника» из школьной программы? Чехи непременно пытаются доказать нам, что они круче, что жила у них крепче.

– И когда ж, по-твоему, может закончиться вся эта двухсотлетняя бодяга?

– А никогда… – не задумавшись, ответил Славка. – …Кавказская война бесконечна… – после чего, Бутаков загадочно ухмыльнулся. – …Правда, существует парочка способов покончить с ней, раз и навсегда. Первый из которых, подразумевает полный вывод российских войск, с признанием своей несостоятельности в претензиях на данную территорию. И второй…

– Который ты, наверняка, сам придумал? – в шутку поинтересовался Цымбал.

– Нет, вовсе не сам… – недовольно поморщился Славка. – …Наш ротный, как-то рассказывал о некоем русском генерале. По-моему, Ермолов… В позапрошлом веке, был такой легендарный русский офицер. Он командовал нашими войсками здесь, на Кавказе. Мужиком он был твёрдым и властным Короче, жесть. Никаких иллюзий, по поводу мирного урегулирования кавказского вопроса у него никогда не было. С самого начала, он разобрался в том, что на Кавказе уважают и понимают только силу. Тогда как всевозможную белиберду: типа, доброта, великодушие или снисхождение – здесь воспринимают, не иначе, как слабость. И уж коли горцы знают только язык жестокости, то именно на этом языке Ермолов и стал с ними говорить.

На тот момент, самыми кровожадными и непримиримыми на Кавказе были племена черкесов. Как и нынешние чеченцы, черкесы ненавидели русских, безжалостно и беспощадно вырезали их сотнями и тысячами.

Так вот. Именно за этот народ Ермолов, в первую очередь и взялся. Он провел ряд грамотных операций, типа, нынешних зачисток. В результате: из более миллиона черкесов, в живых тогда осталось, лишь пять процентов. Остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Кое-какие племена черкесов (наиболее агрессивные) были и вовсе, истреблены до последнего человека.

С тех самых пор, территория, на которой ранее проживали черкесы, это и есть единственная область Кавказа, где кавказский вопрос решен раз и навсегда.

– Ничего не скажешь, радикально… – усмехнулся Андрей. – …Нет людей, нет и проблемы.

– Тихо… – Бутаков вдруг насторожился. – …Кажись, едет кто… Вроде бы звук двигателя. Точно, машина.

Цымбал выглянул из окна караульной будки и тут же успокоил сержанта.

– Свои. Макс из штаба возвращается.

Не покидая «караулки», Андрей поднял шлагбаум. Махнув водителю рукой, дескать, живее проезжай, Цымбал вновь вернулся к диспуту о глобальных проблемах войны и мира на южных рубежах Державы.

«Вот вам, и вся караульная служба… – проследовав через КПП, тяжело вздохнул Князев. – …Вот вам и вся безопасность объекта. Вези с собой хоть три тонны гексогена, нам до фонаря…»