– Кого я вижу?.. Олег?.. Так ведь ты, вроде переехал?.. – на выходе из подъезда меня перехватила Маринка, моя бывшая соседка с первого этажа. Мимо нее ни одна живая душа, незамеченной не проскочит. Уж кто-кто, а Марина наверняка знает все домовые сплетни. – …Может в гости к кому спозаранку забегал?

– Марья, скажи честно: с тобой можно поделиться тайной? То есть, доверить тебе секрет государственной важности… – сейчас у меня было приподнятое настроение и мне хотелось немного подшутить над этой пронырливо-незадачливой тётушкой.

– Вне всяких сомнений. Буду молчать, как рыба.

– Клянись здоровьем своих детей, что никому о том не расскажешь.

– Клянусь, – не на секунду не задумавшись, навострила ушки Марья.

– Тогда слушай… – при этом я перешел на заговорческий шепот. – …Марья, надеюсь, ты в курсе того, что когда-то я служил в «горячей точке»?.. – та кивнула. Это придало мне ещё больше уверенности в моём предстоящем вранье. – …А теперь представь, что и на «гражданке» мои боевые навыки кому-то вновь пригодились. Не стану вдаваться в излишние подробности, скажу лишь о том, что моими военным опытом заинтересовались весьма высокие чины и достаточно влиятельные люди. Они-то и выдали мне ордер на новую квартиру. Взамен, из окна своей старой квартиры, я должен обеспечить наблюдение за кое-каким объектом. Догадываешься, о чём я веду речь?

– Не за нашим ли «тракторным», тебе поставили наблюдать?.. – всплеснула руками женщина. – …Давно пора, эту сволоту за жабры взять. Они ж, твари, наш оборонный завод до последнего винтика собираются растащить. Ты, Олег, удели особое внимание бывшему директору. У него и за границей недвижимость имеется; и здесь он уже третий коттедж за городом строит. Спрашивается: откуда такие деньжищи? Естественно с завода. Он и рабочих-то, якобы, в вынужденные отпуска распустил, лишь для того, чтоб свидетелей разграбления предприятия поменьше было. Всем объявил о своей отставке с директорской должности. На самом же деле, по-прежнему шурует здесь, как хозяин.

– Обязательно пригляжу… – честно сказать, я уж и не рад был тому, что затеял весь этот тупой розыгрыш. Ведь моя собеседница, принимала мой трёп за чистую монету. Потому и решил я поскорее ретироваться. –…Ты главное, Марья, помалкивай. А уж я как следует займусь вашими супчиками. Мало им, уж точно не покажется.

Вот такими, до наивности простыми и открытыми, были мои бывшие соседи, обычный рабочий люд. У меня не было и малейших сомнений и в том, что уже завтра о нашем секретном разговоре будут знать жильцы всех девяти этажей. Причём, большинство из них, наверняка правильно поймут мою шутку и в очередной раз посмеются над нашей общепризнанной сплетницей…

Интернет, к которому я обратился почти сразу по приходу в офис, в буквальном смысле кишел информацией по интересующей меня теме. Отправной точкой для своего поиска я избрал рубеж между первым и вторым тысячелетиями от самого Рождества Христова. По моему мнению, именно тогда в Средневековой Европе и начало зарождаться рыцарство. И именно с того смутного времени и следовало мне искать ответы на свои вопросы.

Изучая многочисленные сайты, относящиеся к 1000 году, я с удивлением ловил себя на мысли о том, что читаю отнюдь не повествования о дремучих временах тысячелетней давности, а просматриваю передовицы относительно свежих газет, датированных примерно 2000 годом. Уж слишком много общего с нынешними временами я в них обнаружил.

Судите сами.

«1000-й год от Рождества Христова, действительно был определённой вехой в истории западной цивилизации; причём корни этого лежат не в каких–либо политических событиях или технологических достижениях, а в самой толще общественной психологии. Христианская идеология, помноженная на страх перед мистикой и суевериям многих, создало уникальное явление. Бытовало мнение, подкрепляемое католическим духовенством, о том, что 1000-й год станет Последним годом, годом конца света, Страшного Суда и Второго Пришествия Христа…

Европа замерла в ожидании 25 декабря 1000 года. Вот и наступил этот, ничем в других отношениях не примечательный, зимний день. И… ничего не случилось. Когда осознание этого пришло к людям, вслед за понятной волной небывалой радости, явилось и понимание простой вещи: надо жить дальше. Рожать и кормить детей, строить дома, обрабатывать землю, а кому-то и воевать. Все вроде бы вернулось на круги своя. Однако это было и так, и не так…»

«Прекратились междоусобные войны. Уже не надо было никого защищать, Европа начала объединяться…

…Даже малообразованный крестьянин мог теперь задуматься: а от кого, собственно, обороняют меня наши доблестные защитники сейчас, когда нет ни норманнов, ни венгров, ни какой-то другой внешней угрозы?.. Получается, что от самих себя – точнее, от таких же, как они сами. От тех крестьянских мыслей, всего один шаг до вывода: если этих вояк разогнать – и войн не будет, и налоги, глядишь, уменьшатся…

Былое единство войска и народа, начало давать серьёзную трещину. Требовалась новая, объединительная идея, надо было создавать нового общего врага, что бы оправдать перед людьми само существование класса имущих…»

«…Пришло время, окинуть взглядом другую часть обитаемого мира, а именно ту, которую принято называть миром ислама. В каком же состоянии находилась вторая сторона противостояния двух цивилизаций?..

Мир приверженцев пророка Мухаммеда, к 1000-му году расширился до гигантских размеров – в исламский мир входило не менее половины Евразии. Он включил в свою орбиту сотни народов, тысячи городов и общин, десятки миллионов людей, объединенных в восприятии и понимании сущего простой и яркой формулой: нет Бога, кроме Бога и Мухаммеда – пророка Бога. Эта шахида (исповедание веры) и была тем, что обеспечивало духовное единство всех мусульман…

К началу одиннадцатого века, исламский мир являл собой неординарную, но величественную картину, в которой сочетались упадок и подъём, достижение великих духовных высот и нравственного одичания, высокое внутреннее единство и чудовищный калейдоскоп из мелких и мельчайших политических и религиозных образований…

Стоит ещё раз сказать о том, что и непримиримые религиозные разногласия, и политическая раздробленность – по большому счёту, не поколебали его глубинного внутреннего единства. Это шло от признания всеми мусульманами Корана. Духовный раскол не мешал шиитам и суннитам быть добрыми соседями в исламских городах. Персидские радикалы-исмаилиты скорее считали себя единым народом с суннитами-ортодоксами Средней Азии, чем с говорящими с ними на одном языке и живущими рядом персами-язычниками. Ислам был един и непримирим по отношению к иноверцам… Историческая ситуация вдохнула новую жизнь в идеологию исламского джихада – борьбы за веру. Автором первичной концепции джихада был сам пророк Мухаммед. Иначе и быть не могло, ведь для любого мусульманина вся сущность бытия содержится в Коране.

Алимы – учителя веры – лишь объясняют верующим, как понимать ту или иную суру…

Сильная группа алимов из числа сторонников «джихада до победного конца» осела в Дамаске, а также в суннитских областях Халеба и Масуле. Именно из Халеба вышло наиболее полное, энциклопедическое описание учения и правил джихада…

Слово «ассасины» представляет собой европейскую транскрипцию арабского выражения «хашишины» – «потребители гашиша». Так называли последователей Хасана ибн Саббаха (более известного как «Горный Старец») мусульмане Передней Азии. Сами же сторонники нового имама предпочитали именовать себя федаями – смертниками во имя веры. Учение «Горного Старца» было, по существу, простым и от этого ещё более страшным. Беспрекословное подчинение имаму его федаев, вплоть до выполнения приказа покончить жизнь самоубийством, и безжалостное физическое устранение всех противников имама и вообще любого человека, на которого он укажет – вот два столпа, на которых держалось это чудовищное течение…

…Беспощадный террор, который учиняли ассасины по велению своего господина, стал второй основой его внушающей ужас власти. «Горный Старец» основал в разных местах Передней Азии неприступные твердыни, где засели его верные последователи. С этих пор ни один человек не мог чувствовать себя в безопасности. Внезапная смерть могла таиться и в старом слуге, ставшем рабом наркотика, и в закадычном друге, продавшем своё тело и душу грозному имаму. Все это только усиливало страх перед «ассасинами» – невидимыми убийцами. Этот страх быстро превратился в серьёзную политическую силу, ещё более усугубляющий хаос, воцарившийся на Ближнем Востоке…

Именно такой бурлящий котёл страстей, междоусобных войн и террора и представлял собой исламский мир, когда на его западных границах неожиданно появились крестоносцы…»

Вот так, медленно и с небольшими отступлениями, к концу рабочего дня, я все же добрался до самого интересного, до рыцарей и крестовых походов. Именно этой теме и была посвящена книга, которую я в настоящее время держал в своих руках. Однако с крестоносцами я решил не спешить и оставил их уже на завтра. Мне уж пора было идти домой.

– Привет, сосед?.. – у подъезда меня поджидала все та же Марья. – …Видел, что сегодня здесь творилось?.. От заводских ворот отъехали сразу два грузовика. Между прочим, битком набитые нашими станками.

– Видел-видел… – соврал я, успев трижды пожалеть о том, что вовлек в свою дурацкую игру чересчур эмоциональную и впечатлительную женщину…

Следующие три вечера, проведенные мной в «малосемейке», я так же с регулярным постоянством получал от Марьи (своего «внештатного осведомителя»), самые разнообразные сведения о происходящих на заводе событиях…

Именно так, я вовсе не оговорился. Целых трое суток я провёл вне стен своей новой квартиры. Столько же времени я боролся с невероятно мощным искушением вернуться домой, к Марте… Дабы хоть немного отвлечься, я пытался использовать данные дни с определённой пользой. Как-никак, а мне уж давно пора было оформить прописку.

Если ж разобраться, то я бродил по инстанциям, не столько ради прописки, сколько для поиска истины. Потому как рассказы участкового Круглова о документах, относящихся к моему многострадальному дому, отчасти подтвердились.

Сразу же выяснилось, что при проведении капитального ремонта, дом по адресу: улица Вокзальная 2 был полностью снят с баланса железной дороги и передан в городской жилищный фонд. Однако в процессе той самой передачи, таинственным образом исчезли документы, связанные с пропиской и владением собственностью.

Успокаивало меня лишь одно. Мои бумаги и свидетельство на квартиру, оказались подлинными и законными. Ссылаясь на них, паспортистка МПЖРЭУ №3, с радостью заполнила все необходимые формы. На мое же недовольство, относительно возникшего бардака она услужливо пояснила следующее.

– Ну, потерялись… И что с того? Собственники квартир, точно так же, как и вы придут к нам, и заново оформятся… Не паникуйте, в БТИ имеются все необходимые для данной ситуации копии.

Тем не менее, в бюро технической инвентаризации, куда я обратился следом, мне преподнесли не менее странную информацию… Впрочем, после общения с участковым, я был к этому в достаточной степени подготовлен.

– Молодой человек, после случившегося на вашем доме ЧП, постановлением Городской администрации, дом 2 по улице Вокзальной, был признан ветхим и не подлежащим восстановлению. Короче, отправили его под снос… Документы переместили в архив. Однако чуть позже, средства на капитальный ремонт все же изыскали, на доме были проведены необходимые работы. Однако, с документами… Короче, в результате случайного пожара в здании областного архива, документы оказались полностью уничтожены…

В общем, пару дней, проведенных в метаниях по инстанциям, в бесконечных очередях и поездках в общественном транспорте, фактически, прошли впустую. Получалось так, что любой желающий, предъявив старые, либо новые документы на свободные квартиры нашего дома, автоматически становился их владельцем. Ни подтвердить, ни опровергнуть данное право на собственность, было уже невозможно.

«Что ж на самом деле случилось с документами?.. – я непрерывно задавался данным вопросом. – …Являлось ли пропажа случайностью или в том был чей-то злой умысел?.. Помниться призраки безапелляционно заявляли мне о том, что это их дом… Быть может, именно они и устроили полный бардак и неразбериху с этими чёртовыми документами…»

Я мог хоть сколько задаваться вышеозначенными вопросами, однако ответить на них мне было не под силу. А в последнюю ночь, проведенную на седьмом этаже своей прежней квартиры, мне вдруг приснился до крайности реалистичный сон. Будто вовсе и не сон это был, а самая настоящая жизнь. Моя жизнь. Правда, в абсолютно непривычном для меня антураже…