Часть I

Глава 1. Независимость Украины в контексте распада СССР

В начале января 1992 года жители Украинской ССР, так же, как и жители других республик бывшего Советского Союза, узнали, что жить им теперь придется совсем в другой экономической и политической реальностях. Узнали, но на подлинное осознание случившегося и адаптацию к нему у них уйдут еще многие годы. О том, что Советский Союз прекратил свое существование, было объявлено еще 26 декабря 1991 года – соответствующую Декларацию принял Совет республик Верховного совета СССР, за день после того, как Михаил Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР. Да и вообще, весь декабрь 1991‑го проходил под лозунгами грядущего распада страны: 8 декабря в Беловежской пуще высшие должностные лица и главы правительств Российской Федерации, Украинской и Белорусской советских социалистических республик подписали Соглашение о создании Содружества независимых государств (СНГ), в котором заявлялось, что СССР прекратил свое существование в качестве субъекта международного права. А 21 декабря 1991‑го была в Алма-Ате была подписана Алма-Атинская декларация, которая подтверждала Беловежские соглашения и прекращение существования СССР. Вместо него утверждалось новое надгосударственное образование – Союз независимых государств, к которому, помимо основавших СНГ России, Украины и Белоруссии, присоединились Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан. Азербайджан вступил в СНГ только в сентябре 1993‑го. Грузия и самостоятельно объявившие о выходе из СССР еще весной 1990‑го и получившие независимость в сентябре 1991 года Латвия, Литва и Эстония к Союзу независимых государств не присоединились. Примечательно, что Украина, будучи одной из стран-основательниц СНГ, так и не ратифицировала его устав, что позволяло антироссийским силам на Украине утверждать, что к СНГ она отношения не имеет. В 2016 году неопределенность статуса Украины в Содружестве подтвердил президент России Владимир Путин¹.

1.1. Дискуссии о суверенитете

Однако вернемся в 1992 год. Несмотря на то, что процесс распада Советского Союза продолжался довольно долго, большинству его граждан, проживавшим в разных союзных республиках, не хватало воображения и опыта представить, что просуществовавшее почти семьдесят лет государство развалится, а жизнь в новой реальности окажется вовсе не такой, как ее рисовали в перестроечных журналах вроде «Огонька», который, кстати, возглавлял уроженец Киева, член КПСС с 1967 года, украинский советский писатель Виталий Коротич. «Огонек» под его началом стал главным официальным рупором объявленных генеральным секретарем Политбюро ЦК КПСС Михаилом Горбачевым (1931–1992) перестройки и гласности. Публикации в «Огоньке» и перестроившихся вслед за ним печатных органах как общесоюзного (сейчас сказали бы «федерального) и республиканского значения представляли собой невероятный коктейль из самых разных идеологических ингредиентов, в том числе были разрешены, актуализированы и широко обсуждались радикально националистические и человеконенавистнические подходы к новому устройству государства. Главное, считали идеологи перестройки, чтобы новое радикально отличалось от существовавшего в СССР. Такую задачу ставили себе разнообразные силы снаружи и внутри СССР.

Дело в том, что во времена перестройки и гласности подавляющее большинство граждан СССР, в том числе и жителей УССР не задумывалось о том, как перемены смогут изменить жизнь каждого конкретного человека и общества в целом. Какие противоречия и конфликты возникнут, как изменится социальная структура общества, характер экономики, что произойдет с отношениями между различными этническими группами. И, что очень важно, как будут строиться взаимоотношения – политические, экономические, культурные и т. д. – между различными государственными и автономными образованиями, входившими в СССР. Социолог Сергей Кара-Мурза определял такую недальновидность советского человека как «утрату расчетливости». По его мнению, во время перестройки деформация в мышлении привела к необычной интеллектуальной патологии – утрате расчетливости. Произошла архаизация сознания слоя образованных людей – утрата ими того «духа расчетливости» (calculating spirit), который, по выражению М. Вебера, был важным признаком современного общества»². Общественные организации и движения в поддержку перестройки – так называемые «народные фронты», возникшие в конце 1980‑х во практически во всех республиках СССР и многих крупных городах – довольно быстро из движений, выступавших за перемены и демократизацию общества в рамках существующего строя, превратились в оппозиционные КПСС и лично Михаилу Горбачеву. К тому же, в союзных республиках в этих движениях наиболее влиятельными становились националистические силы, программой-максимум которых был выход республик из СССР. В этой связи можно вспомнить литовский «Саюдис», Народный фронт Эстонии, Народный фронт Латвии, азербайджанский и армянский народные фронты (впоследствии «Армянское общенациональное движение»), грузинское «Общество Ильи Чавчавадзе», Алматинский народный фронт в Казахстане, Народный рух Украины и др. В условиях однопартийной советской системы они воспринимались населением как достойная альтернатива правящей КПСС. «На первых порах руководители фронтов старались представить свои организации как общегражданские, а не национальные. Эти организации не были моноэтничными, – пишет историк Сергей Чешко в статье «Роль этнонационализма в распаде СССР». – Национальный состав политических организаций и их идеология в национальном вопросе вовсе необязательно должны полностью коррелировать. Очевидно, однако, что НФ были именно (этно) национальными и националистическими по своим ориентациям и целям движениями. По мере того как вырисовывалась эта направленность, обнаруживалось, что республиканский суверенитет они трактуют как выход из СССР»³.

Одновременно в СМИ, на съездах народных депутатов общесоюзного и республиканского уровня шла активная дискуссия о децентрализации власти в СССР вплоть до возможного выхода некоторых республик из СССР, юридическую возможность которого обеспечивала принятая в 1977 году Конституция СССР, в которой союзные республики объявлялись суверенными государствами, имевшими право на собственную политику и выход из СССР⁴. Долгие годы такое положение Основного закона воспринималось как формальность, и говорили о реальном суверенитете – т. е. отделении от СССР, приоритете республиканских законов над общесоюзными, собственном экономическом укладе и т. д. – исключительно националистически настроенные участники диссидентских движений: как локальных, так и «общесоюзного». Примечательно, что в плане выхода из СССР российские диссиденты поддерживали своих коллег по борьбе с советским строем из союзных республик. Эта поддержка была обусловлена двумя факторами: во-первых, антисоветское подполье приветствовало все, что так или иначе способствовало если не полному демонтажу советской системы, то хоть как-то затрудняло ее существование и портило репутацию власти как внутри страны, так и за ее пределами. Во-вторых, апелляция к нормам Конституции СССР была одной из основных тактик борьбы с советским строем – диссиденты постоянно заявляли, что советские органы власти нарушают собственный Основной закон, в котором декларировались, например, свобода вероисповедания или свобода печати и информации. Обращаясь к власти, диссиденты требовали соблюдения подобных норм, в числе которых были и право наций на самоопределение и упомянутый уже суверенитет союзных республик.

Во второй половине 1980‑х разговоры о новых формах отношений центра и союзных республик перестали считаться чем-то крамольным. Легитимизации этого дискурса способствовали и новые формы экономической деятельности – хозрасчет, кооперативное движение, декларируемая интенсификация производства и эффективности народного хозяйства; и обнародование разнообразных исторических документов (в том числе и грубых подделок), в которых сообщались разного рода нюансы вхождения республик в состав СССР, их исторических территорий, а также идеи репрессированных в 1930–1950‑е годы коммунистических и национальных лидеров союзных республик, далеко не всегда соответствовавшие историческим трактовкам, принятым в позднем СССР. Подобная информация производила на жителей республик Советского Союза сильное впечатление, приводившее к поиску своих этнических корней, попыткам реализации себя в качестве не просто титульной, а и главной этнической общности в своих республиках, которая, по мысли местных идеологов, должна была иметь большие привилегии, чем этнические меньшинства в республиках. «Наибольшую роль играл национализм союзнореспубликанских этнонаций. Он был направлен на создание или усиление привилегированного положения своей национальности и соответственно на подавление требований иноэтничного населения, – отмечает Сергей Чешко. – Его задачи вне республик состояли в обретении большей самостоятельности по отношению к союзной власти: это была самая общая цель, которая в разных республиках имела более или менее радикальное звучание. Характерная особенность этого вида национализма состояла в его антирусской направленности; трудно сказать, была ли это собственно русофобия или же перенос на русский народ советофобии: видимо, оба момента были неразделимы и тождественны»⁵.

Национальные диаспоры из-за рубежа восстанавливали связи с соотечественниками в СССР, создавали свои культурно-просветительские организации, где с помощью нехитрых манипуляций и подтасовок фактов интересующимся жителям республик внушались идеи национального превосходства на своей территории, а также представления о насильственном характере присоединения республик к СССР.

1.2. От разговоров к беспорядкам

К тому же, во второй половине 1980‑х в ряде республик СССР начались столкновения на этнической почве. Первое такое выступление произошло в столице Казахской ССР Алма-Ате в декабре 1986 года после того, как многолетний лидер ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Кунаев был снят со своего поста и отправлен на пенсию, а на его должность назначен первый секретарь Ульяновского обкома КПСС Геннадий Колбин. Отставка Кунаева и назначение на его место партийного функционера из России вызвало возмущение республиканских элит, которое вылилось в массовые студенческие протесты на центральной площади Алма-Аты. Митинг 17 декабря 1986 года проходил под националистическими лозунгами, а попытка разогнать его силами милиции и КГБ привела к массовым беспорядкам, в результате которых погибли два сотрудника МВД и один демонстрант, более 1200 человек обратились за медицинской помощью, десятки милицейских автомобилей были сожжены. Около 200 участников волнений были исключены из высших учебных заведений, а в некоторых вузах было сменено руководство за развал идеологической работы, приведший к проявлениям национализма.

«События 16–19 декабря 1986 г. в Алма-Ате впервые стали не только предметом партийного разбирательства, но и объектом пристального внимания всего советского общества. Национальные проблемы после алма-атинских событий декабря 1986 г. и для власти, и для всего общества явились во всей их остроте и сложности. Скрывать национальные противоречия и продолжать представлять межнациональную сферу общественных отношений как беспроблемную после декабря 1986 г. уже не имело смысла, – пишет доктор исторических наук Анатолий Мякшев в статье «События в Алма-Ате декабре 1986 г.: первый ультиматум национальных элит центру». – Вместе с тем с «алма-атинских» событий следует вести отсчет началу открытой конфронтации республиканских элит с союзным Центром. Национальные элиты к декабрю 1986 г. прошли стадию «этнической» консолидации и мобилизации и готовы были открыто вступить в борьбу за безраздельную власть в «своих» государствах»⁶.

С 1987 года растет напряженность, а затем и начинаются боестолкновения между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе: армянская сторона требует передачи Армянской ССР Нагорно-Карабахской автономной области, входящей на тот момент в состав Азербайджанской ССР. В феврале 1988 года в Сумгаите Азербайджанской ССР происходят массовые беспорядки, сопровождающиеся волной насилия в отношении мирного армянского населения, в ходе которых погибли 32 человека. Азербайджанцам в свою очередь приходится покидать армянские села, где они жили поколениями. Борьба за территорию и этнические погромы способствуют росту национализма и в Армении, и в Азербайджане. Конфликт между ними затягивается на десятилетия, включает две войны (1992–1994, 2020), а его разрешение в 2023 году – вывод армянских войск из Нагорного Карабаха и массовая миграция его жителей в Армению – вряд ли окажется окончательным, а не приведет к реваншу через несколько лет.

В июне 1989 года этнический конфликт приходит в Ферганскую долину Узбекской ССР: молодые узбеки нападают на турок-месхетинцев, компактно проживавших там после принудительной высылки из Грузии в 1944 году, избивают и грабят их. Помимо турок-месхетинцев, от погрома страдают и представители других этнических меньшинств – таджики, русские и крымские татары. Жертвами этих беспорядков становятся более 100 человек, среди которых представители более 10 национальностей. Остановить погромщиков удалось только с помощью внутренних войск, а правительству СССР пришлось пойти на беспрецедентные меры и эвакуировать турок-месхетинцев в Россию.

Горячей фазе конфликта предшествовала, так сказать, идеологическая подготовка. Еще в декабре 1988 года на многотысячном митинге в Ташкенте можно было видеть транспаранты вроде «Русские уезжайте в свою Россию, а крымские татары – в Крым», а в поселениях Ферганской долины распространялись листовки на узбекском языке с требованием «очистить от турок Ферганскую долину».

18 марта 1989 года на сходе в селе Лыхны Абхазской автономной республики, входившей в состав Грузинской ССР, 30 тысяч местных жителей потребовали выхода Абхазии из состава Грузии и восстановлению ее в статусе союзной республики в составе СССР, которой она де-юре являлась до 1931 года. В связи с этим представители различных грузинских общественных организаций устроили многодневный несанкционированный митинг перед домом правительства в Тбилиси. К 6 апреля 1989 года выступления его участников, в числе которых был и будущий первый президент Грузии Звиад Гамсахурдия, приобрели откровенно антисоветский характер, стали выдвигаться требования о выходе из состава СССР. В это же время организаторы митинга стали собирать отряды, которые вооружались палками, камнями, цепями и другими подручными средствами. Был начат сбор средств для приобретения огнестрельного оружия. Общее количество участников митингов на ограниченных территориях у Дома правительства и здания телестудии составило по приближенным оценкам 8—10 тысяч человек. Руководство республики считало, что справиться с массовыми выступлениями населения, имеющимися наличными силами внутренних войск и милиции невозможно; такое мероприятие можно было осуществить при условии введения комендантского часа, для чего необходимо привлечь дополнительные воинские подразделения. Поэтому им было принято решение обратиться за помощью к союзным органам. В Тбилиси были направлены части Советской армии: 4‑й мотострелковый полк ОМСДОН Внутренних войск (650 человек), воздушно-десантный полк (440 человек), отряды ОМОНа и милиции из разных городов. Митинг был оцеплен войсками и милицией. В 2 часа 30 минут 9 апреля к митингующим обратился начальник УВД г. Тбилиси полковник Гвенцадзе с призывом разойтись. Затем к митингующим обратился Католикос Грузии Илия II.

После неоднократных призывов разойтись по домам к протестующим была применена сила. В 4 часа утра 9 апреля генерал Игорь Родионов приказал начать вытеснение митингующих с площади. С выходом войск на исходные позиции митингующие начали покидать площадь, однако достаточного времени на их рассредоточение не было предоставлено. При этом не было также принято во внимание и то, что почти все выходы с площади были перекрыты автотранспортом, т. е. пути эвакуации были резко ограничены. В результате возникла паника и массовая давка. 6 участников митинга погибли на месте происшествия, а трое вскоре скончались в больнице. Как установила судебно-медицинская комиссия, причиной смерти всех, кроме одного, погибших являлась асфиксия в результате сдавливания грудной клетки в толпе.

Для расследования событий, происшедших в грузинской столице 9 апреля 1989 года, Съездом народных депутатов СССР была создана комиссия, председателем которой был избран Анатолий Собчак. Комиссия отметила, что предпосылки трагических событий в Тбилиси складывались на протяжении длительного времени. В них проявились кризисные явления, охватившие многие сферы государственного управления и общественной жизни в республике и в стране в целом. Также комиссия пришла к выводу об избыточном применении военными силы против демонстрантов.

Однако противостояние центральных властей Грузии и Абхазской АССР на этом не закончилось, и 15–16 июля 1989 года в Сухуми произошли кровавые столкновения между грузинами и абхазами (16 погибших). Руководство республики тогда сумело урегулировать конфликт и произошедшее осталось без серьезных последствий.