– Мои родители в разводе, и я никогда не видела, как это бывает в отношениях мужчины и женщины. Я никогда не видела, чтобы отец и мама целовались, обнимались. И сама сейчас не могу себе этого позволить. Тем более если мужчина до меня дотронется на улице, при людях.

Девочка, не знающая родительской ласки, не имеющая перед глазами пример нежности в отношениях, прикосновений, во взрослой жизни не всегда умеет с этим обходиться. И сама не знает, как проявить ласку к мужчине. И проявления нежности от мужчины кажутся чем-то неприемлемым.

– Единственный человек, с которым я могу быть ласковой, это мой сын. С мамой у меня были отношения очень строгие. С папой не дочерне-отцовские.

– Что значит «не дочерне-отцовские»?

– Папа во мне видел маму. Мне было всего восемь лет, когда они разъехались, и он сразу мне сказал, что не позволит мне быть похожей на свою мать и сделает из меня человека. Женщин он не уважал, как я сейчас не уважаю мужчин.

– А что нужно для того, чтобы уважать отца?

– Не знаю. Наверное, нужны какие-то мужские поступки.

– То есть мужчина должен как-то действовать?

– Когда он не действует, он меня раздражает. А когда действует, то тоже раздражает.

– Какая-то неопределённость в действиях.

– Я работала по поводу прощения папы и очень много проработала, отпустила, даже думаю, что перешла на какой-то новый уровень. Но этот новый уровень не позволил мне начать новые отношения с мужчиной.

Порой нам кажется, что мы уже столько книжек прочитали про то, как надо и как не надо, и на тренинг сходили, но не хватает какого-то одного пазла и картинка не складывается.

– А вы с собой ласковая? – Мне захотелось вернуть её к себе, к своему телу, и подумалось о гарнизоне, в котором она жила, а гарнизон и ласка никак не хотели становиться рядом.

– Наверное, нет. Я вообще не понимаю, что такое ласка. Ну как это – быть ласковой? – посмотрела она вопросительно.

– А как вы с ребёнком ласковая?

– Обнять, поцеловать, погладить, помочь ему в чём-то.

– А как вы можете с собой быть ласковой?

– Нет, ну я могу ухаживать за собой.

– А вы гладите себя? – задаю этот вопрос уже не первой женщине и почти всегда вижу непонимание в глазах – как это?

– Наверное, могу погладить. Когда голова болит, могу сделать массаж.

– Когда голова заболит.

Алина рассмеялась.

Я дала ей домашнее задание под кодовым названием «Начнём быть ласковой с собой».

Каждое утро нужно, проснувшись и встав с постели, первым делом прохлопать ладошками всё тело: руки с внешней и внутренней стороны, ноги, грудь, бёдра, поясницу, ягодицы. Похлопать три раза. Разогнать энергию по телу. А затем погладить себя сверху донизу, не торопясь, наблюдая за своими ощущениями.

Когда-то на семинаре по телесной терапии мы делали это упражнение, и оно произвело на меня неизгладимое впечатление. Несколько секунд простых действий, прикосновений, а настроение сразу же улучшается. И это от простого похлопывания.

Алина выслушала инструкцию упражнения и сказала:

– Я вот слушаю, и мне становится не по себе.

– Что «не по себе»?

– Ну, как-то самой себя гладить.

– Как-то не делают так женщины, да?

– Да.

– А кто тот человек, который придёт и погладит вас?

– Папа. Первое, что подумалось. Но папа меня скорее поругает.

– Как будто когда поругают – это привычно, а погладят – непривычно.

– Ну да. Для меня когда поругают и пожурят – это комфортнее. Даже с друзьями какое-то время назад было неловко обниматься. А вот ребёнка взять на руки, обнять, даже чужого, мне легко. Со взрослыми сложнее.

Когда нам хочется, чтобы нас обняли, мы обнимаем детей.

На первый взгляд это может показаться смешным, но грустно, что женщины не ласковы с собой в первую очередь. Погладить себя, проснувшись или засыпая, или просто подойдя к зеркалу, – ведь это так просто и так сложно.

Женская голова наполняется мыслями: «Какая нелепость… зачем… я никогда так не делала».

Затем я попросила Алину представить образ сексуальности. И ей представился жук. Она очень удивилась такому образу, как будто это было не про неё, не её образ. В воображении пыталась поймать этого жука. Но жук полетел бабочкой.

Алина удивлённо рассказывала, и пока была непонятна такая трансформация. Но, как часто бывает, смысл этой трансформации стал виден позже.

А сегодня у нас была лишь первая встреча. Начало пути. Пути к своей сексуальности. Пути к себе. Открывая лепесток за лепестком свою сексуальность, она открывала себе себя.

 
                                          ***
 

Через неделю Алина пришла с выполненным домашним заданием. Ей нужно было рассматривать себя обнажённой в зеркале и записать, что ей нравится в себе, а что не нравится.

Она читала свои списки, записанные на листке бумаги. Я слушала, и мне показалось интересным не содержимое списков, в которых значились и руки, и ноги, и бёдра, а то, что в списке под названием «Не нравится» были такие слова, как «угловатость», «костлявость». А в списке «Нравится» – «лицо», «кожа», «живот». Как будто то, что ей нравится в себе, это было конкретно про неё. То есть её лицо, её кожа, её живот. А то, что не нравится, она словно держала на вытянутой руке. Это было не её. Не про неё. Например, «угловатость» – нет такой части тела. Есть понятие, но оно отстранено от её тела. Мне кажется это интересным – как мы о себе думаем и говорим. Мы прикладываем к себе эти понятия, но одновременно и держим их на расстоянии вытянутой руки.

 
                                           ***
 

Мы снова говорили про комплименты. Она вспомнила, что мужчины ей много говорили красивых слов. Но она не верила.

– А что будет с вами, если вы поверите в комплименты?

– Я пробовала поверить. И даже думала, что ведь это некрасиво – не принять комплимент. Говорила «спасибо». Но я как будто извинялась своим спасибо. И с сексуальностью у меня так же. Если взять отношения с мужчинами, то я как будто извиняюсь всегда. Я, с одной стороны, мужчину возвышаю – как хорошо, что он обратил на меня внимание, и радуюсь этому. Но, с другой стороны, у меня появляется какое-то неуважение к нему. Вот говорят, что женщина должна быть за мужчиной. Я бы, может быть, и хотела, но нет у меня такого мужчины.

Ох уж эта женская тоска – спрятаться за спину мужчины, особенно если ты одна воспитываешь ребёнка и знаешь, что тебе нужно оплачивать счета и, кроме тебя, никто этого не сделает. Вот тогда и появляется это желание – спрятаться за что-нибудь, чтобы тебя не было видно и не пришлось всё это делать. И мужская спина тут пришлась бы кстати.

Вот только спрятаться хочется от себя. С собой такой непонятно иногда. И это «спрятаться» началось гораздо раньше.

– А каким должен быть мужчина?

– Вот если бы он был волевой, уверенный в себе, честный, порядочный, добрый.

По набору качеств мужчины, которые озвучивает женщина, можно сказать о том, чего ей не хватает в данный момент времени, особенно по первым словам. Первые слова – своеобразный маркер. Но далее Алина начала говорить о том, что честность в своей жизни встречала редко. Обманывали. Волевых вообще не видела.

Мне стало интересно, по каким тогда признакам она, как говорит, «возвышает» мужчин.

– Обманываюсь. Придумываю его. Может, и я хочу казаться лучше. А иногда я всячески пыталась показать мужчине, насколько я хуже. Жутко хамила. Но я видела, что мужчинам это нравилось и они ещё больше ко мне тянулись. И это меня удивляло.

Меня это тоже удивляло в тот момент, когда я слушала Алину. Почему мужчина не может быть с женщиной, которая не хамит ему, не выносит мозг, не требует отчёта: «Где ты шлялся, дорогой? Уж ночь на дворе». Почему он не верит, что женщина искренне рада ему и ей не нужны разборки. Ей не нужны суррогаты – заменители секса. Покричали друг на друга – и как сексом позанимались. Ей не нужно всё это. А вот секс нужен. И ей секса достаточно, чтобы после не выносить ни мозг ему, ни мусор из избы.

Но бывает, мужчине нужны эти взрывы эмоций с приложением неадекватной женщины. Это заводит его. Это сексуально. А вот любящая, спокойная женщина не сексуальна. Вот это меня удивляло, и я всячески противилась такой «сексуальности». Возникали отторжение и неприятие.

 
                                          ***
 

Тема неуверенности шла за нами по пятам на каждой встрече, одеваясь в разные одежды.

Вот и на одну из встреч Алина пришла и села в дальний угол дивана. Дальше, чем обычно. Её тело говорило о том, что хочется укрыться от чего-то или от кого-то.

Почти все пятьдесят минут она рассказывала о том, как на прошлой неделе подруга вытащила её в клуб, как она познакомилась с мужчиной, как он её обманул – представился неженатым, а через день выяснилось, что жена у него есть. В её рассказе было много боли – и этой, новой, и старой, нахлынувшей. Все мужчины были подвязаны на одну верёвку под названием «обманывают». От бессилия и непонимания, почему с ней так, Алина плакала. Я понимала, что мы свернули с дороги сексуальности и идём каким-то другим путём, но у меня было ощущение, что так нужно, и я доверилась процессу, который разворачивался уже не по моему сценарию.

Она сидела, сжавшись, и казалась маленькой неуверенной девочкой. Хотелось её поддержать. В такие моменты понимаешь, что ты ничего не можешь сделать, кроме того, как только быть рядом, дать выговориться, вытащить из себя эту боль, дать ей внимание, прожить её, проплакать. Каждому человеку в определённые моменты нужно, чтобы кто-то другой был рядом: не советовал, не хлопал по плечу со словами: «Да всё пройдёт, чего ты куксишься». Каждый из нас знает, что всё пройдёт. Но в определённые моменты нам просто нужен человек рядом.

Мы говорили про неуверенность. А когда женщина попадает в стрессовую ситуацию, её внутренние трудности разрастаются до размеров слона. Вот и Алинина неуверенность, которая всегда присутствовала рядом, разрослась и стала больше её самой.

Я предложила ей нарисовать образ себя неуверенной. Когда нас что-то беспокоит, мы сами становимся этим нашим беспокойством. Наше беспокойство занимает определённое место в нашем теле. Нас уже словно и нет. Алина словно перестала существовать, вместо неё передо мной на диване сидела Неуверенность. И чтобы разрешить какую-то ситуацию, которая мешает жить дальше, необходимо разделить себя и беспокойство. Мухи отдельно, котлеты отдельно, как говорила когда-то одна из моих преподавателей. Вот и в случае Алины необходимо было отделить неуверенность от неё самой. И один из способов отделения – это взять лист бумаги и нарисовать образ неуверенности. Теперь уже неуверенность не в теле, а на бумаге. И теперь уже можно посмотреть на неё со стороны и что-то делать с ней. Когда мы рисуем свои переживания, мы выносим их из себя, мы разотождествляемся с ними.

– Что хочется сделать с рисунком? – спросила я Алину.

– Ничего, – первое, что ответила она, держа в руках свой рисунок. А затем, сделав паузу, добавила: – Сжечь.

Часто так бывает, что нам кажется, что в жизни нам что-то мешает, но, когда нам предлагают прямо сейчас что-то сделать с этим и дают почти волшебную палочку, не все соглашаются тут же что-то делать.

Бывает, что ещё не время и даже самое сильное беспокойство или переживание для чего-то ещё нужно. Не выполнило оно ещё свою работу. Зачем-то нужно человеку с этим побыть. И тогда необходимо дать человеку это время, не форсировать события.

Неуверенность, мне кажется, одно из ключевых понятий сексуальности. Неуверенность – это неверие в себя. А вера, ведь это основной столб, на котором строится фундамент нашей жизни. Я не говорю о вере как религиозном понятии. Вера – это основа основ. На вере можно построить добротный дом. На неверии вряд ли что-то построишь, строение будет постоянно рушиться и осыпаться.

Если женщина не верит в себя, ни о какой сексуальности и речи быть не может. Вера в себя – это фундамент сексуальности.

Вера и уверенность имеют один корень. Вера – это активная женщина, и неуверенность зачастую единственный камень преткновения на пути.

Есть такой фильм – «Всегда говори „Да“». Замечательный в плане поверить в себя. Так вот, перефразируя название фильма, я бы сказала: «Говори вере в себя „Да“». Это и эффективно, и полезно.

 
                                           ***
 

Наша последняя встреча с Алиной. Она зашла в кабинет, и её было не узнать. Совсем другое лицо. Сначала я подумала, что сегодня, вероятно, другой макияж, другая помада. Было в ней что-то другое.

Алина села на диван. Она вся светилась. От неё исходили невероятные флюиды радости, и я невольно начала улыбаться. Радость бывает заразительна. И это так.

Я вспомнила, как чуть больше месяца назад мы договорились о встречах. Как она приходила по понедельникам, садилась на этот диван, каждый раз по-разному: справа, слева, ближе, дальше.

Сегодня она села посередине и сразу начала говорить: о том, как провела выходные, как надела платье, как с подругой ходили на дискотеку, как надела туфли на невероятном каблуке, как поговорила с бывшим мужем, как впервые сказала бывшему мужу слово «нет». Но, самое главное, она говорила о самоуважении, которое появилось несколько дней назад. И на её внутреннее самоуважение окружающие мужчины стали реагировать уважительно. Она почувствовала, что мужчины общались с ней уважительно. Это было что-то новое, и это было удивительно.

Вы когда-нибудь видели детей, которые смотрят на что-то впервые, и это вызывает у них искреннее удивление? И это искреннее удивление написано у них на лице. Дети умеют удивляться. Но эта замечательная способность с годами почему-то утрачивается. И когда удаётся увидеть, как удивляется взрослый человек, так по-хорошему, с радостью, то ты тоже заряжаешься этим состоянием. Мне нравится искренне и радостно удивляться. Мне кажется, это добавляет нам и энергии, и жизненных сил, и сексуальности.

Алина искренне удивлялась, и это нельзя было не заметить.

Мне даже показалось из её рассказа о разговоре с бывшим мужем, что в их общении тоже появилось уважение.

А ещё в сегодняшнем рассказе Алины слышалась забота о себе. Она начала заботиться о себе, и окружающие начали заботиться о ней. Когда мы начинаем заботиться о себе, окружающее пространство откликается и тоже даёт нам заботу.