Следующим днём пришлось встать затемно. Мне понравилась идея пройтись по предместьям и добраться до прииска с Энджи, которая хорошо знакома с этими местами. Хоть я никогда и не занималась разработкой и добычей драгоценных камней или минералов, однако отличить на глаз породу от полезных ископаемых в теории могла. В сфере своих интересов, конечно.
Быстро умылась и оделась. С кухни прихватила пару лепёшек, оставшихся с ужина. Надела пальтишко и через десять минут стояла у ворот, высматривая новую знакомую.
Энджи не заставила себя ждать. Ещё звёзды не попрощались с небосклоном, а её фигурка замаячила впереди на дороге. Я приветливо замахала рукой. Девушка заметила меня и прибавила шаг.
– Здравствуй, Ирэн! – Она подошла ко мне радостная, – не думала, что ты проснёшься в такую рань. Ничего, если перейдем на ты?
– Конечно, с радостью. Да, проснулась, обещала же.
– Мало ли, что кто обещает. Пойдём, покажу тебе интересные для меня места. Хотя о чём я. Ты же и так их наверно знаешь.
– Тут промашка, – рассмеялась в ответ, – у меня после лихорадки память отшибло. Словно только на свет родилась, вообще ничего не помню.
– И ты так просто об этом говоришь? – Ужаснулась Энджи. Мы уже бодро топали по тракту прочь от поместья.
– Особо огорчаться тоже не вижу причин, – пожала плечами, – потеряла старую память, приобрету новую.
– Мне бы твой оптимизм, – улыбнулась травница.
– А как же без него?, – отвечала я. – Жизнь – штука непростая, но, если ты к ней с юмором, то и она к тебе добрее будет.
Быстро дошагали до небольшого пригорка, поднялись. Дальше дорога ныряла вниз, по обочинам блестела росой пожухлая трава полей, что стлались сплошным ковром до горизонта, а справа виднелся лес. Пока ещё мрачный и сонный, он стоял, ощетинившись. Клубы тумана белыми змеями вились между стволов, стлались по земле молочными реками. Дорога, идущая между полей, казалась чёрной лентой, идущей из ниоткуда в никуда.
Звёзды подмигнули земле в последний раз и уснули до вечера. Небо серело, будто краски ночи растворялись и тускнели. На смену темноте пришли ранние сумерки, когда солнце ещё готовится за горизонтом к новому дню, но робкая лазурь, пока ещё блёклая и полупрозрачная, заливает небосвод.
– Нам туда, – указала в сторону леса травница и зашагала к чаще.
Я осторожно шла по полю, стараясь беречь ветхие ботинки, однако земля была слежавшейся и твёрдой. Судя по всему, сейчас ранняя весна. Словно в ответ на мой вопрос, где-то на кустах весело защебетала первая птаха. Осенью птицы так не поют.
– Разве тебе совсем не страшно бродить тут одной? – Догнала я Энджи.
– Места у нас спокойные. Много приисков и все они хорошо охраняются. Стоит только появиться каким-нибудь бродягам, стражи хватают их и отправляют в город, в тюрьму.
– А случайный прохожий? Это же тракт. Мало ли кто тут шастает?
– Нет, – рассмеялась травница, – городские власти организовали дозоры, что объезжают эти места утром и вечером. У нас почти нет преступников, – с гордостью сказала Энджи.
– Похвально, – ответила я, вглядываясь во тьму, что ещё пряталась под кронами старых деревьев, – а звери? – Ткнула пальцем в лес.
– Вглубь не пойдём, а сюда они не выходят. Разве что зайцы да белки.
Мы ступили под кроны, невольно разговаривая тише, будто боясь разбудить невидимых хозяев. Было немного страшновато. Мне, городскому жителю до мозга костей, в таком лесу бывать не приходилось. Наши рощицы не идут ни в какое сравнение с этим суровым великаном. Необъятные стволы, покрытые грубой корой, точно морщинами. Кроны могучих сосен или елей, раскинулись над нами одним сплошным шатром. Влажная, кочковатая почва покрыта толстым слоем прошлогодней травы, в которой путались ноги, будто в тенётах.
Энджи уже вовсю орудовала маленькой лопаткой, похожей на детский совочек.
– Как ты умудряешься что-то разглядеть в темноте?
– Привычка. Я каждую травинку в лесу знаю, что и где растёт. Отыскать коренья не проблема.
– Давай помогу, – предложила девушке.
Травница достала несколько тряпиц и подала мне:
– Вот, заворачивай корешки.
Принявшись за дело, не заметили, как солнечные лучики прокрались сквозь разлапистые ветки и защекотали наши щёки. Лес преобразился, его суровый облик истаял, сменив мрачный сон на приветливое, полное птичьими голосами утро.
– Ты можешь потом прогуляться со мной до отцовского прииска? – Спросила Энджи.
– С радостью. Тут недалеко.
Вот дурында, корила я себя, ведь даже не удосужилась спросить дорогу.
– Ты знаешь, где это?
– Конечно, – девушка встала, убирая с глаз выбившиеся пряди, – если отсюда напрямик взять, аккурат к нему и выйдем, – указала она рукой.
– Нам много собрать надо? – Уточнила у Энджи.
Та усмехнулась:
– Устала? Скоро уже закончу.
– Сил ещё хоть отбавляй. Не терпится посмотреть на то место, ради которого отец отдал свою жизнь.
– Печальная история, – покачала головой травница, – что же ты не продолжишь фамильное дело? Неужели не училась?
– Жанин, моя мачеха, продала всё, что осталось после папы, чтобы прокормиться и оплатить врача, которого вызывали ко мне. Боюсь, продолжать нечем. Осталась только мастерская.
– И то хлеб, – деловито кивнула Энджи, – руки есть, голова есть. Не пропадёшь.
– Да это не я, а ты – оптимистка, – вернула ей реплику улыбнувшись.
– Конечно. Мне тут давеча сказали, что к жизни с юмором надо, – рассмеялась она.
– Продолжить дело отца – моя мечта. Потому и хочу осмотреться на прииске.
– Правильно. Продашь, на вырученные деньги и инструмент, и материалы купишь.
– Не хочу я его продавать, – замахала головой, – надеюсь, самим получится им заняться.
– Прииском?! Да ты не просто оптимистка, ты веришь в чудо. При всём уважении, Ирэн, но маловероятно, что вы справитесь. Без мужской помощи. Или у вас есть деньги нанять рабочих?
– Чего нет, того нет, – вздохнула я.
– Тогда не понимаю, как ты собираешься заниматься разработками.
– Сама пока не знаю. Ответить на твой вопрос смогу, когда попаду туда.
Энджи достала из холщовой сумки тряпицу и вытерла им лопатку:
– Здесь всё. Надо зайти чуть поглубже, но сначала перекусим. Не против?
– Только за, я прихватила с собой лепёшки.
– Здорово. У меня есть немного сыра.
Мы вышли на полянку, нашли место посуше и, жмурясь от яркого солнышка, лопали лепёшки с сыром.
– Послушай. Вчера мы с Бетти зашли в ювелирную лавку. Что за клей такой чудесный? Ты про него что-нибудь знаешь? – Решила рискнуть и спросить у девушки, все ж по соседству с ювелирами столько лет работает. А к мастерам постоянно ходить не будешь, они ревниво хранят свои секреты.
– Конефно, – с набитым ртом ответила Энджи, – все знают. Якобы у одного мастера только рецепт был. Врут всё. Он давно умер, все запасы уже кончиться должны. А клей всё продаётся.
– Интересно. Как бы узнать рецепт?
Травница хитро подмигнула:
– А тут я могу помочь.
– Как? – Удивилась я, – ты ж далека от ювелирного дела?
– Ну да. Но ты не поверишь. Мой отец не только травами да снадобьями интересовался. Химия была его слабостью. Папенька нашел и купил рецепт этого клея за большие деньги. Последние, к сожалению, – понурилась она. Но, увы, не успел начать производство.
– А почему ты не займёшься?
– Где же взять столько денег, – она запила еду водой из фляжки и отряхнула платье от крошек, – каждый ингредиент стоит очень дорого. Не осилить. Так и лежит моё наследство и приданое. Так его папа называл, – Энджи загрустила.
– Не печалься, – погладила её по плечу, – у меня к тебе предложение. Как думаешь, возможно ли изменить состав так, чтобы клей не потерял своих свойств?
– Не задумывалась над этим. Вряд ли…
– Давай попробуем. Может, выйдет изготовить клей не хуже?
Травница с явным недоверием взглянула на меня:
– Ты не просто с юмором к жизни относишься. По-моему, сама её понукаешь куда надо, да ещё покрикиваешь, – девушка хохотнула от своих же слов, и добавила:
– Твои задумки невероятны.
– Пф-ф-ф, дорогу осилит идущий. Не получится, мы ничего не теряем, а удастся сделать хороший продукт, прилично заработаем. Доход пополам. Согласна? – Протянула ей руку. – Ты найдешь замену компонентам, а я постараюсь их достать.
– Идёт, нужно попробовать, не зря же я была папина любимая дочь, – пожала Энджи мою ладонь, улыбнувшись, – а твои мечты заразны!
– Это не мечты, а планы. Разница огромная, – подняла я палец.
Перекусив, мы немного побродили по лесу, девушка откопала ещё каких-то корешков.
– Всё, можем идти, – она отёрла руки и бережно уложила коренья в сумке.
Взяв одной ей знакомое направление, травница зашагала вперёд. Скоро показалась опушка, и мы вышли в поле. Днём широкие луга потеряли своё сказочное очарование. Энджи шла чуть впереди по бурой земле, покрытой клочками иссохшей травы.
– Не отставай, – глянула в мою сторону девушка, – сейчас напрямик выйдем. Дорогу только перейдём и, считай, пришли.
Внезапно за спиной послышался топот шагов. Обернувшись, увидели, что нас окружают человек семь грязных мужиков, заросших, в драной одежде. Энджи побледнела, закусив губу. Я схватила её за руку и бросилась бежать:
– Разбойников, говоришь, нет, – пыхтела на ходу.
Молча, точно толпа призраков, банда догоняла нас. Стало жутко. Почему они не кричат, не пугают? Шайка немых, что ли? Будь сейчас ночь, поседела бы от страха.
Кто-то из них схватил большой ком земли и бросил мне в спину. Из лёгких выбило воздух, я кубарем покатилась по полю, утянув с собой и Энджи. Боль в спине не давала вдохнуть. Кое-как поднявшись на ноги, увидела, что нас окружили плотным кольцом. Травница прижалась ко мне, трясясь от страха.
– Гы-ы-ы, – осклабился заросший спутанными волосами, точно леший, мужик, – гляди, Рябой, какие девки.
– Сам ты девка, – огрызнулась я автоматически.
Ко мне шагнул мужлан, огромный, как медведь, с лицом, изрытым оспой:
– Норовистая. Люблю таких, – он схватил меня за щёки своей огромной лапищей. Пнула его в коленку. Помирать, так с музыкой.
Шайка загоготала.
– Вам нужны деньги? – Спросила я Рябого, что явно был их главарём, – так у нас их нет. Корешков хотите пожевать?
– Вас хотим, – раззявил в оскале полную гнилых зубов пасть мужлан.
– Сова, вяжи им руки.
Нас схватили сразу несколько, а разбойник с большими круглыми глазами стал скручивать запястья верёвками.
По щекам Энджи текли слёзы, девушка озиралась по сторонам, с ужасом вглядываясь в страшные рожи бандитов. Наши матёрые уголовники по сравнению с ними – божьи одуванчики.
Нас отволокли к лесу, бросив под дерево. Мужики сгрудились вокруг Рябого.
– Ну что, – послышался чей-то голос, – к себе отведём. Порадуемся.
– А чего ждать, – другой голос, – давай сейчас попробуем девок. А там и к себе можно.
– Дурак, – оборвал Рябой, – заметит дозор, не сносить нам головы. Я останусь здесь, вы идите пока, воды наберите. Жрать охота. Сова, Сивый, ступайте прямо к нашей поляне. Потом уж мы подойдём.
– Ну да, сам сейчас девок и оприходуешь, – прогнусавил кто-то.
Звук удара, и все заткнулись. Мужики разбрелись, а Рябой сел на землю, закусив травинку. Он придвинулся ближе к Энджи, поглаживая её щиколотку:
– Девки-то чистый мёд, сразу видно, не деревенское бабьё.
Руки нам связали спереди, я осторожно шарила у себя в кармане и сумке, надеясь отыскать что-то подходящее. Нащупала ключ от мастерской, сунула его ещё вчера в пальто и забыла. Он был с длинной бородкой, острой на конце. Тихонько зажав его в ладонях, так, чтобы не было видно, стала рвать им гнилые верёвки. Пока Рябой пускал слюни на ножки травницы, разрезала путы. Незаметно освободила руки и зажала ключ в ладони. Бандит не обращал на меня внимания, всё больше распаляясь. Подкралась со спины:
– Эй, ты!
Рябой обернулся, и я сверху ударила в лицо ключом. Он попал точно в глаз, раздался противный звук. Отскочила от бандита, а тот завизжал, катаясь по земле. Не знала, что мужик способен брать столь высокие ноты. Был Рябой, стал Косой.
Подняв с земли обезумевшую от страха Энджи, ударила её по щеке:
– Очнись! Бежим!
Схватила за руки и понеслась что есть мочи. Развяжу её потом. Мы мчались, как перепуганные лани. Деревья неслись мимо нас, вот и поле.
– Ирэн, бери влево, – на ходу крикнула травница, – так ближе к людям.
Кивнула и сменила направление, ринувшись наперерез через луг, мы добежали до тракта, когда услышали погоню сзади.
Бандюги боялись дозорных, бежали молча. Но не отставали.
– Твою маковку, – я, сжав зубы до хруста, прибавила шаг, почти на буксире волоча Энджи, – ну давай же, быстрей.
Та оглянулась и, увидев мужиков, припустила так, что чуть не сбила меня с ног. Отпустила её руки, и мы побежали рядом так быстро, насколько хватало сил. Заветный ключ всё ещё держала зажатым в кулаке.
Бандиты не забыли прежней тактики, в нас полетели комья земли.
– А, з-заразы. Энджи, берегись!
Поздно, – огромный ком с глухим стуком ударил в затылок девушки, вырубив её. Я остановилась, бросать одну не собиралась. Будь что будет.
Обернулась к мужикам, оскалившись:
– Попробуй возьми, – схватила с земли комок, кинула в первого попавшегося. Тот только отмахнулся.
– Добегались, девки, – нас окружили уже пятеро.
– Тебе, – ткнул в меня пальцем Сивый, – Рябой лично глаза выколет, только полюбуешься, как мы с твоей подружкой позабавимся. Все.
Сердце зашлось от страха. Я заслонила собой лежащую в обмороке девушку, понимая, что нам конец.
– А потом, – прогнусавил редкостно прыщавый тип, – будем каждый день с вами развлекаться. Пока не сдохнете от голода.
– Хватит трепаться, тащи их. И так далеко от леса, опасно.
Сивый закинул Энджи на плечо, как мешок. Мне же скрутили руки, на этот раз сзади, подгоняя тычками. Ключ забрали.
Мы подходили к дороге, когда я заметила на тракте всадников.
– Помоги-и-и-ите-е-е-е! – Заорала так, что с веток в лесу спорхнула стая птиц, и получила в нос. Кровь залила губы и подбородок, дышать стало трудно.
Но меня услышали! Лошади пошли в галоп, стремительно приближаясь.
– Бросай их! – Заорал Сивый, скинув Энджи и припустив к лесу.
Всадники разделились. Двое мчались к нам, ещё пятеро наперерез бандитам.
– Кто вы? – Осадив разгорячённого скакуна, на землю спрыгнул высокий брюнет, лет тридцати.
– Живём здесь, – прогнусавила я, хлюпая носом.
– Ох, леди, – заметил всадник кровь на лице, – что они сделали с вами?
– К счастью, не то, что обещали. Развяжите мне руки, пожалуйста.
Мужчина освободил меня и подал белоснежный кружевной платок. Размазывая кровь по лицу, бросилась к подруге:
– Энджи, очнись! – Затрясла её за плечо.
Та вяло шевельнулась и открыла глаза. Увидев мою окровавленную физиономию, девушка отшатнулась. Потом села, озираясь.
– Всё хорошо, – успокоила её.
Она снова повернулась ко мне и разрыдалась:
– Ирэн! Что с тобой сделали?! – Она выхватила платок, вытирая кровь дрожащими руками.
Всадник подождал, пока мы придём в себя.
– Леди, – он поднёс большую флягу, – позвольте вам помочь.
Смочив платок, приложила к носу.
– Я – маркиз Роберт Лерой. Что вы здесь делали? Так далеко от города?
– За травами ходили, – ответила ему.
Энджи всё ещё вздрагивала от страха и рыданий.
– Какие сейчас травы? – Удивился маркиз.
– Корешки, – пояснила ему, – И где ваш хвалёный дозор? Бродят бандюки по округе.
– Моя вина, – вдруг склонил голову аристократ, – но мы успели вовремя.
Послышались голоса и к нам подъехали трое всадников, таща на поводу разбойников.
– Где остальные? – Роберт поднялся.
– Отправились за главарём, там ещё двое остались. Эти сказали, – ткнул кнутом в Сивого какой-то юноша.
– Такого давно не случалось в наших местах. Откуда бродяги? – Лерой разглядывал бандитов с видом заправского мясника.
– С прииска, что обрушился пару месяцев назад. Рабочих разогнали, вот они и подались на тракт. Прохожих грабить. Никак не могли их поймать.
Не прошло и двадцати минут, как подоспели остальные всадники, с Рябым и Совой, что бежали за лошадьми, привязанные к сёдлам.
– Что с ними делать? – Всадники спешились, и один из них подошёл к Роберту.
– Отвезем в город, пусть разбираются.
О проекте
О подписке