Глава 8

Да как же было Флору Журавскому не узнать мертвеца, если две недели назад он выиграл у него семьсот зеленых?

Вы бывали в казино? Если не были, считайте – жизнь для вас проходит мимо. Вот где истинные страсти, драмы, восхождения и падения. Коли боишься проиграться в пух, то играй по маленькой. Главное, наблюдать, как раскрывается личность человеческая. Зайдите в казино, господа!

Выбор, где играть, богатый. Вот, скажем, «Арбат», бывшая «Тропиканка». Сейчас он расширился. На первом этаже огромный зал с игральными столами, на втором – ресторан с яствами. Там же устраиваются блестящие шоу. Есть особый зал, где можете пощекотать себе нервы, наблюдая бой без правил. Это истинно мужское наслаждение, но и женщины заходят полюбоваться литыми телами бойцов. Да, кстати, бар там тоже отличный.

Не нравится «Арбат», иди в «Корону». Там те же блага, а изюминка – трехкарточный покер. Хотите роскоши, блеска, позолоты – езжайте на Ленинградский проспект. Рядом с Белорусским вокзалом есть обалденное казино – у них пол прозрачный, пальмы по углам, люстры глаза слепят – фантастическая роскошь!

Но мы вам советуем – не уходите с Нового Арбата. Идите в «Метелицу» – самое старое и крепкое казино в этом районе. Уже в самом названии – игривом, истинно русском – чувствуется безудержное веселье. Пляшут снежинки, как ваши мечты, пьянят кровь, свежим озоновым духом обмывают лицо.

«Метелица» – рублевое казино. Можно, конечно, и долларами пользоваться, но игра там идет в родной валюте – очень удобно. Первый этаж – ресторан «Блейк Джек». Там по телевизору показывают бега, так что можно делать ставки. Но особая достопримечательность «Метелицы» – второй этаж: в нем зал для vip – особо важных персон. Закуски и напитки там бесплатные – хоть упейся, и играют здесь по-крупному.

Флор казино не любил, а попал туда потому, что Левка за руку привел. Конечно, в карты Флор играл, в преферанс по молодости просиживал иногда до утра. Покером не баловался, но правила, как интеллигентный человек, разумеется, знал. Вообще-то Флор был человеком азартным, вопрос только, куда ты свой азарт направляешь.

А направлял его Флор на свое ремесло. Беда только в том, что в новую эпоху демократии, рынка и господства чистогана заниматься чистым искусством стало крайне невыгодно. Те, кто хотел покупать его пейзажи, не имел даже малых денег, а люди с мошной живописью не интересовались. Трудно сказать, чем они вообще интересовались. Похоже, что главное для них – вложить деньги в такое дело, чтобы прибыль потекла рекой уже на следующей неделе.

Но забросил Флор живопись вовсе не из-за ее неокупаемости. Боже избавь! Просто почувствовал дыхание новых времен, в голове забрезжили другие мысли, другие размеры и задачи. Волновало слово экология. Флор вдруг стал ощущать планету, как дом родной. Иногда даже казалось, что ночами, прижавшись спиной к матрасу, он ощущает, как шарик крутится и летит во вселенной неведомо куда. И сладко было понимать, что он на этом шарике полноправный хозяин и защитник. Ну и сознался себе самому: концептуальное пространственное искусство во имя защиты живого сулило куда большие барыши, чем обрамленные рамой заросшие пруды, туманы над заливными лугами и еловые, заснеженные леса.

Заниматься концептуальным искусством Флора заставила сама жизнь. И не только потому, что краски и кисти стали безумно дороги, хотя это тоже играло свою роль. Иногда столько угрохаешь на полотно да на подрамник, на синь берлинскую и прочее, что цену покупателю боишься назвать. Как-то получается, что сама работа и не стоит ничего.

Все вокруг ищут спонсоров, и что удивительно – находят. Идея использовать в своем искусстве удивительную природную красоту, в которой он оказался, появилась сразу, как он осел в Верхнем Стане. Оставалось только создать пространственный объемный пейзаж, и при этом высказать свою концепцию. Планету Земля нужно было так показать, чтобы это выглядело как объяснение в любви и нежности. Природа должна радовать. Человек-сын имеет право украсить землю, но именно украсить, а рвы, котлованы, бункеры и уродливые небоскребы прокопченных городов ей ни к чему. Это преступление – уродовать чистый, по-детски ясный мир. Разумеется, вслух он эти мысли высказывать стеснялся. Вербально идея выглядела очень примитивно, наивно и не ко времени. Но Флор может разговаривать с человечеством на своем языке.

И все как-то совпало разом. Бывший сокурсник предложил полиграфические мощности. Сам Флор фотографией не занимался, но знал хороших ребят в издательстве, где некогда сотрудничал. Твори, а мы не подведем, устроим акцию по всем правилам и международный резонанс организуем! Решено было также снять акцию полномасштабно и в деталях на видео.

А из чего творить? Материал для экологически чистого искусства должен быть простым, как мычание. Глина, песок, снег, дерево, солома, лыко, плоды огородов… – вот из чего следовало создавать «нетленку».

Идея пришла осенним стылым вечером. Уже декабрь был на подходе. Все горожане давно разъехались из Стана. Флор сидел с мольбертом на самой верхотуре под деревом и писал пойму реки с прилегающими лесами. Пальцы стыли ужасно. Ему очень хотелись поймать особую прозрачность в воздухе, особый настрой в природе – эдакую грусть в мироздании, но не умирание, нет, а ожидание чуда. Русские, от щедрот им данных и привычке смотреть не окрест, а вглубь себя, даже не понимают, как им повезло. Им дано пережить все этапы в годовом цикле планеты. А кто замечает, какое это чудо – иней на черных ветках? Четкая, прекрасная графика, безупречные формы и сдержанный благородный цвет – все оттенки синего, бирюзового, а оранжевая и алая аляповатость допустимы лишь в небе в вечерние и утренние часы.

Сидя на горочке, Флор вдруг вспомнил, что река, которую он переносил на полотно, когда-то служила границей между Литвой и Московской Русью. Где-то здесь рядом пятьсот лет назад состоялось Великое Стояние против татар. И пало иго… Представился вдруг отряд ратников, бредущий вверх по склону. А потом как-то само собой вспомнилось: «решай задачу по-детски», и Флор увидел, что к нему идут не ратники, а снеговики с носами из моркови и набекрень надетыми ведрами.

И что вы думаете? Налепили целую армию снеговиков. Все окрестные мужики были задействованы. Четыреста тридцать две снежных бабы накатали в оттепель. Флор долго ломал голову, как их поставить. В конце концов, остановился на том самом варианте, который причудился ему осенним стылым днем. Снеговики шествовали от прибрежного лозняка вверх к церкви. В нестройных рядах их заметна была не то чтобы усталость – нет, они просто никуда не торопились, и этим создавалась ощущение, что бредут они по склону – вечно. И в этом движении, как ни странно, чувствовалась надежность. Словно сама природа выслала на защиту людей своих ледяных стражей.

Снеговиков фотографировали и снимали видеокамерой днем при радостном солнце, на закате, когда тела их казались розовыми, ночью при свете мощных прожекторов, фотографировали всем строем, а также штучно в профиль и фас. Потом дождались мартовской оттепели, когда снеговики стали оплывать и принимать новые формы. Последними фотографировали уже бесформенные холмики снега и юрких мышей, пытавшихся утащить в норки остатки морковных носов. Выставка имела оглушительный успех. Понаделали видеоматериалов, каталогов, открыток, календарей, украсили строем снеговиков майки и полотенца. Какой-то умник из Франции написал на тему выставки отнюдь не тонкую брошюру.

Окрыленный Флор уже придумал новый проект, Сидоров-Сикорский ему активно помогал. Как только в Верхнем Стане стаял снег, художники засучили рукава. Теперь по их задумке склон и церковь, река и окрестные луга должны были войти составляющей частью в экологически чистый языческий праздник.

К Ивану-Купале, понятное дело, не успеть, а к осени все может получиться. Августовские краски, венки из рябины, калины, крушины, хмеля, ивы, сосны и подсолнухов. А по траве пусть скачут соломенные кони. Весь ромашковый склон – решили выкосить особым рисунком – в виде некого древнего символа. Вместо стяга – огромное полотнище из неотбеленного льна. Идея снеговиков твердо запала у голову Флора, поэтому совсем отказаться от нее он не мог. Функцию бредущего вверх по склону воинства от природы взяли на себя снопы. В кульминацию праздника предполагалось устроить костер до неба.

Подготовка шла полным ходом. Все было – идеи, энтузиазм, рабочая сила, то есть окрестные мужики с косами, вилами и топорами, и погода удалась на славу. Не было только денег. Малую мзду Флор получил из Франции, но она таяла на глазах. Необходимо было искать отечественных спонсоров. Пришлось Флору ехать в Москву. Случилось это как раз за полмесяца до описываемых событий.

На первую акцию – снеговиков – деньги дал Левушка. Тогда еще дом-баня не был построен, Левушка был весел и щедр. Обошлись малой суммой, мужики лепили снежных баб, считай, бесплатно. Известное дело – зимой в деревне какая работа? Каждый за выпивку и закуску был рад поиграть в детство. Фотографы и полиграфы тоже трудились на голом энтузиазме. А сейчас запахло прибылью, и каждый азартно потирал руки: я – работаю, ты – плати. Да и работа была посложнее.

В Москве Флор обошел трех человек – бывших потенциальных покупателей. Раньше они обожали толпиться в мастерских у художников, случалось, и приобретали полотна. Теперь разбогатели, и у всех, как на зло – полное безденежье. Один должен отдать кредит, другой всю наличность вбухал в выгодную сделку. Все твердили хором: «Старик, ты просишь слишком большую сумму. А совершенно неизвестно, окупит ли себя этот проект». Только четвертый пообещал дать денег, но через месяц:

– Флор, это верняк! Я всегда любил твою живопись. Ты пока перехвати, а в начале августа ко мне наведайся.

«Перехватить» можно было только у Левушки. Не хотелось Флору к нему идти, но что делать. И ведь как в воду смотрел. Оказалось, что и у Льва непредвиденные трудности: товар задержали на таможне, взятку большую только что влил в одного туза из министерства и все такое прочее. Но потом Левушка словно обмяк и спросил, какая собственно сумма нужна? Требуемая сумма была совсем игрушечной – зарплату мужикам выдать, а там поступят обещанные деньги. Лева вдруг развеселился:

– Флор, зачем тебе эти унижения. Такую сумма ты сам за вечер заработаешь! Пойдем в казино.

– Лев, ты что? У меня даже на входной билет денег нет, – испугался Флор.

– За вход я заплачу. И это будут твои первые фишки. С ними и начнешь игру. Надо будет, я еще тебе куплю. Но сдается мне, что ты и без меня обойдешься. Ты никогда не играл. Новичкам всегда везет. Кроме того, ты совершенно уверен, что не сможешь выиграть ни рубля. Казино таких дурачков обычно балует. Только пойдем в мое время, чтобы примету с панталыку не сбить.

– А какая у тебя примета?

– Ровно в двенадцать ночи открыть в казино дверь левой ногой. И… порядок!

– А если я проиграюсь? – с сомнением спросил Флор.

– Прощу проигрыш.

– А если выиграю, но мало? – продолжал упрямиться Флор.

– Тогда я доплачу тебе до требуемой суммы. Договорились? Ровно в половине двенадцатого ты у меня, – Лева все посмеивался, коньячок попивал. Испуг Флора явно его забавлял.

Так они очутились в «Метелице». В подражание приятелю Флор тоже придержал дверь левой ногой. В зале для оч-чень важных персон было полно народу. Стол выбрал сам Лев, усадил Флора за стол для Блейк Джека, горкой выложил перед ним коктейльные, полученные на входе фишки, а сам ушел в бар. Дерзай, мол! Не буду тебя смущать. Плата за вход в казино составляла две тысячи рублей. Можешь на эти деньги текилу и коньяк лакать, а можешь их сразу пустить в игру. С помощью этих двух тысяч Флор должен был найти обеспечение и соломенным коням, и боярышням из лыка, оплатить всех косцов, пока не побросали косы, и прочая, прочая…

Фрол не остался за этим игровым столом. Блей Джек – это практически наше очко. Совсем полагаться на фортуну, исключая интеллект, не хотелось. Флор выбрал стол с покером. И тут же ему пришлось наблюдать удивительную сцену. Такое не каждый день увидишь. Мужик, одетый прилично, но не в смокинге, можно даже сказать, простецкий на вид, но бойкий и бесстрашный, выиграл за одну игру сто сорок тысяч зеленых. Что тут в зале началось! Аплодисменты, кто-то орет, сам выигравший хохочет, как в детском саду на утреннике. У Флора даже шея вспотела. Стал вытирать, платок мокрый, хоть выжимай. Вот что значит – деньги! Если он из-за чужого выигрыша так разнервничался, то что же с ним будет, когда он сам вступит в игру?

– Да как же это у него получилось-то? – пролепетал Флор, ни к кому, впрочем, не обращаясь. Нашелся доброжелатель, залепетал в ухо. Казалось, сам наэлектризованный воздух казино рождал эти звуки.

– Так ему «роэд флеш» с подачи пришел! Редкая, невозможная удача.

Флор повернул голову и увидел вдохновенное лицо соседа. Глаза его были полузакрыты, виски взмокли, на веки, словно ощутимая тяжесть, легла тень.

– И что – каждый «роэл флеш» стоит сразу сто сорок тысяч? – не поверил Флор.

– Это как фишку поставить. Я вижу, вы новичок? Ставить надо с умом. Он, изволите видеть, – уважительно шептал сосед, – поставил на «ANTE». Посмотрел в карты – есть игра! И подтвердил. Поставил на «BET» – удвоил. Еще «бонус» – тут он как бы подстраховался. А ему сдали «флеш роял» – с ума сойти.

Флору стало муторно, нехорошо. И выражение это дурацкое – «изволите видеть» – казалось здесь вполне уместным, что тоже было неприятно. Неужели он бы тоже мог так восхищаться чужой удачей, и лебезить перед ней, и говорить незнакомому человеку – изволите видеть? Бред!

– Только ему всех денег не дадут, – продолжал шептать сосед. – Выплата бонуса делается в зависимости от комбинации. И потом, на этом столе наверняка имеются ограничения.

И действительно, на зеленом сукне, откуда ни возьмись, появилась табличка: «На этом столе максимальный выигрыш двадцать пять тысяч долларов».

– У, да здесь большая игра! – сказал Левушка, подходя к столу. – А ты все смотришь. Садись, играй. Тебе тоже повезет.

И Флор сел за стол. Не будем подробно описывать эти три часа, которые он провел за игорным столом – часы опасные, обидные, грозные, уничижительные, когда желудок, а может сердце, проскальзывает куда-то вниз и летит промеж ног не просто на пол, но ниже, на первый этаж, и потом подпрыгивает, как мячик, и возвращается на место. Вот как!

Пил… Не то чтобы вино лилось рекой, но выпил больше обычного и, как не странно, совершенно не опьянел. И выиграл, черт вас возьми всех! Не такую баснословную сумму, как Виктор, но столько Флору и не надо было. Он не хотел получать столь значимый подарок от судьбы именно в казино. Для этого были куда более важные и значимые места.

Разные карты были на руках: и пара, и две пары, и порядок, один раз даже «Four of a Kind» пришел – редкая и выгодная комбинация, но «флеш роял» не было.

А напротив, слева от крупье, сидел этот самый тип, которого сегодня нашли в крапиве. Сидел и буравил Флора глазами, а потом сел рядом. Мужику явно не везло, и с горя он усердствовал с выпивкой. Он ненавидел весь мир, а заодно и Левушку, хоть тот и не принимал участия в игре. Он посматривал на него так, словно давно его знает, и он-то и есть его главный враг.

– Кто это? – спросил Флор тогда Леву шепотом.

– Не знаю. Какой-то псих. И видно, он очень не любит проигрывать.

Потом Лева куда-то делся, Флор опять остался за столом без присмотра и поддержки, а крапивый мужик – глаза от злости у него совершенно обесцветились, переключил свою неприязнь на него. Он вдруг задышал Флору в ухо и вначале негромко, а потом все возвышая голос, стал бубнить:

– Ты увел у меня семьсот баксов. Понял? А может быть, и восемьсот.

Флор вначале отмалчивался, а потом не выдержал:

– Как я у тебя могу что-то увести, если мы играем против дилера. Это у тебя казино деньги увело, а не я.

Незнакомец вскочил на ноги и громко крикнул, указывая на Флора:

– Он у меня смотрел в карты. Каждую игру он ночевал в моих картах. Это нарушение правил! Идем в покер-клуб и там разберемся – кто прав! Будем играть без всяких дилеров!

Потом пошла нецензурщина. Незнакомец был пьян. Естественно, его вывели из зала. Двигаясь к двери, он обернулся, смерил Флора ненавидящим взглядом:

– Я тебя еще найду.

Когда Флор увидел труп в крапиве, он первым делом на Левушку посмотрел, но тот не ответил ему взглядом. Ладно, не до этого. Флор бросился в машину и помчался в Кашино, а когда вернулся назад с милиционером, то был совершенно уверен, что Лева обнародовал свои знания о покойном, сказал всенародно – я, мол, там-то и тогда-то видел этого человека.

А Лева промолчал. Более того, при опросе он твердо сказал милиционеру, что никогда не видел раньше покойного. Может быть, Лев его просто не узнал? Это очень вероятно, потому что в тот вечер Левушка вообще не играл и держать в памяти всех психов, которые проигрываются, вообще невозможно. Конечно, Флор мог напомнить. И мог подробно рассказать милиционеру, при каких обстоятельствах и где видел убитого. Но он не стал этого делать. Всякому ясно, что опрос носил чисто формальный характер, потому что уже появилась версия об убийцах – двух амнистированных уголовниках. Зачем в таких обстоятельствах светиться?

Да и стыдно было рассказывать лопоухому Зыкину и всему честному народу, как Флор на искусство деньги зарабатывает! И почему бы милиционеру не предположить, что убитый явился в Верхний Стан деньги проигранные назад требовать. Дальше воображение легко дорисует картинку: гроза, дождь, как из ведра, Флор и потерпевший пошли для крупного разговора под кровлю собора, там разругались в дым, и один другого спихнул.

Нет, пусть лучше с амнистированными опер разбирается. И потом, задним числом, Флор совершенно не уверен, что убитый смотрел на него и Левушку каким-то особенным взглядом. Убитый тогда проиграл, он был пьян и решил сорвать зло на первом, кто подвернулся под руку.

И вообще… работы сверх головы, жара, все растет-колосится. Только бы успеть! А ввязываться в беседы с опером – это поставить под срыв всю работу.