Некоторое время Кроув смотрел на дверь, через которую в любой момент мог войти Паркер. Как они и договаривались. Чтобы узнать от Варлы, что она видела в своем видении, в котором шла речь о Севен. Паркер уже давно должен был прийти. Сразу после того, как он отнес Севен в ее комнату и попросил школьных призраков позаботиться о ней… И вот Кроув уже больше получаса ждал брата в комнате Варлы. Та сунула ему в руку стакан воды и с тех пор беспокойно наматывала круги по комнате. Сильва висела в воздухе над кроватью Варлы.

Кроув еще не привык видеть охотницу в призрачном, а не человеческом обличье. Хотя они не были друзьями, мысль о ее смерти, о которой пока знали лишь немногие, каждый раз заставляла его содрогнуться, словно он слышал об этом впервые.

– Почему мы тратим столько времени, чтобы дождаться Паркера? – прошептала Сильва. – Расскажи Кроуву о своем видении, и тогда решим, что делать.

Варла застыла на месте, затем засунула указательный палец под черную шелковую ленту, к которой был привязан колокольчик. Этот жест и ее огромные глаза напомнили Кроуву персонажа манги. Или какую-нибудь жуткую куклу-убийцу. Куклы… От этой мысли он похолодел. Есть ли в мире что-то более жуткое? Лучше не думать о куклах.

– Да, о чем там речь? Не хочу сказать ничего плохого, но вы двое уже могли бы выпустить призрака из бутылки.

Призрачная Сильва изо всех сил старалась не заскрипеть зубами.

– Может, в клоунских башмаках у тебя будет больше шансов на хорошую карьеру, Ирвинг?

Кажется, улыбка Кроува смутила ее, а затем настолько сильно вывела из себя, что она снова обратила внимание на сестру.

– Может, мне вообще больше не следует терпеть этого слабоумного? Разве что он и в призрачном обличье продолжит нас преследовать… Варла видела, как Севен тебя прикончила, – произнося последнее предложение, она снова высокомерно улыбнулась ему.

Как же он ненавидел ее надменность. Почему Сильва не могла просто уйти в свет?

Погодите. Что?

– Варла видела что? – Кроуву не хватило самообладания, и его голос вдруг зазвучал так же неловко и высоко, как у восьмилетнего ребенка.

Нет, нет, нет!

– Повтори еще раз. Я, наверное, ослышалась. – Ледяной порыв ветра будто окатил меня, потому что по затылку снова растекался холод.

– Джеймс… Полтергейсты, наверное, запрограммировали тебя, чтобы ты разрушила школу. И когда Джеймс хотел провести обряд экзорцизма, ты проткнула его ножкой от стула. Мне очень жаль.

Что? Слова Паркера казались бессмыслицей.

– Я его убила?

– Нет, вина не на тебе. Ты была одержима.

Я по-прежнему не могла осмыслить все это, потому что до сих пор помнила только одно мгновение из всего, что случилось. Я проткнула кого-то из учеников ножкой от стула? Вскоре после того, как полтергейст активировал ментальный контроль надо мной, а потом еще и вселился в меня? Две недели назад я отмела бы все это как невозможное или с криками убежала бы. Но теперь мысли метнулись к Нове. Сестра смотрела на меня с таким состраданием. Она знала.

– Нова? – прошептала я. – Нова? – Но она, разумеется, не появлялась. Я вспомнила ее слова. Она сможет лишь изредка покидать место, где ее держат. О, когда я узнаю, кто с нами все это совершил…

Я опустила голову на руки. Я убила Джеймса! Некоторое время я просто всхлипывала, но потом осознала, что слезы тут совершенно не помогут.

– Что я могу сделать? Что мне делать дальше?

Паркер удивленно моргнул.

– Полтергейсты… Тебе нужна защитная терапия против ментального контроля. Сестры Хатти ошибочно считают, что ты была одержима и тебе нужен обряд экзорцизма. Но я сказал, что не согласен с ними. Возможно, ты была под чьим-то влиянием, потому что тебя могли контролировать на близком расстоянии, но ты не была одержима.

Несколько секунд я выжидательно смотрела на него, и он продолжил:

– Влияние – это совсем не то же самое, что одержимость. Я имею в виду, что призрак мог находиться в непосредственной близости, но ни один полтергейст не проникал внутрь тебя. Обряд здесь совершенно не нужен. Более того, существует шанс, что ты его не переживешь. Это серьезная опасность. – Паркер печально посмотрел на меня, но мне не хотелось, чтобы он дальше углублялся во всю эту чушь про экзорцизм. Они же не могут так просто его организовать или могут? Без согласия моего и тети Карен?

К тому же, если Паркер прав, я не была одержима. Это уже что-то. Но Джеймс!

– Когда похороны? – тихо спросила я, хотя у меня на языке крутилась тысяча других вопросов.

– Этого я не знаю, но ты меня поняла, Севен? Нам нужна терапия для тебя, и Хатти в конце концов на это согласились. – Он немного помолчал, затем понизил голос так, что он превратился в пронзительный шепот. – На случай, если они попытаются все же подобраться к тебе у меня за спиной: тебе ни в коем случае нельзя принимать участие в этом обряде. Если Хатти не добьются успеха, они обратятся к еще более жестким средствам, чтобы изгнать из тебя призрака. Полтергейста, которого в тебе нет, понимаешь?

Да, я понимала, но одновременно для меня было невыносимо, что Паркер заботится обо мне. Обо мне! Жизнь Джеймса была на моей совести. Мои руки были липкими от крови. Что вообще обо мне думают родители Джеймса? Закрывая глаза, я видела его перед собой. Как он стоит в тайной комнате за дверью, которая открывается цитатами Далай-ламы^[1], и наблюдает за мной, когда я вхожу. Джеймс с его веснушками и рыжими волосами, которые он подстригал так коротко, что они едва прикрывали уши, делая его похожим на монаха. Должна была погибнуть я, не он! Сжатые в кулаки пальцы задрожали. Должна была умереть я, а не Нова. Под взглядом Паркера все тело будто зачесалось. Я больше ни секунды не смогу выносить его сострадание. Не давая ему больше ничего сказать, я вскочила, распахнула дверь комнаты, едва не сорвав ее с петель, и пустилась бежать по коридору.

– Севен! – крикнул он мне вслед. – Севен, пожалуйста, не делай ничего необдуманного! Здесь для тебя небезопасно.

У меня едва не вырвался хриплый смех. Для меня небезопасно? Для других учеников тоже, если я оказываюсь рядом с ними.

Паркер очень хотел броситься за ней вслед. Но это, скорее всего, лишь заставило бы ее бежать еще быстрее, пытаясь отгородиться от самой себя и от всего случившегося. Образ Севен, которая была все дальше, заставил его сердце сжаться, словно кто-то привязал к нему скалу.

О, Севен.

А он еще не рассказал ей о Реми и о ее тете.

Как эмоционально и одновременно холодно она восприняла правду о Джеймсе.

– Рубен! – Призрак, чье имя произнес Паркер, остановился, прекратив рассматривать столик в коридоре рядом с комнатой Севен. Как обычно, услышав свое имя, Рубен отпустил очки, которые теперь болтались на одном ухе и у которых не хватало второй дужки, так что их все равно постоянно приходилось придерживать. Дрожа, он повернулся к Паркеру, подхватил очки и расположил их перед своими глазками. Насколько Паркеру было известно, Рубен был одним из самых старых школьных призраков. И хотя он отлично знал все в школе, сегодня его будто неожиданно заинтересовал именно этот предмет мебели. Именно в этой части коридора.

– Симпатичная резьба, не правда ли? Наверное, из шестнадцатого века, Падди.

– Паркер. Но не важно. Рубен, пожалуйста, окажи мне услугу и проследи за Севен. За ученицей, которая сейчас сбежала вниз по лестнице. Я пошлю еще пару других призраков, но ты должен защитить ее, понял? За ней охотятся полтергейсты.

– Полтергейсты? – пискнул Рубен. – Бедняжка. Разумеется. Полтергейсты выгнали с этих земель мою семью.

Паркер улыбнулся:

– И именно поэтому ты лучше всех подходишь для этой работы.

В одно мгновение Рубен напрягся всем своим призрачным телом. Теперь он был похож уже не на растерянного ученого, а на участника Олимпиады из семидесятых.

– С радостью, Падди. Ей нечего бояться.

Паркер лишь улыбнулся, но его глаза оставались слишком сухими, и облегчение не отразилось в них.

Я сбежала вниз по лестнице, мимо сестер Хатти, которые как раз вместе с мистером Бухари шли наверх.

Корал Хатти вытянула руку, чтобы схватить меня, но сестра удержала ее.

– Пропусти ее. – Голос Оливии чем-то напомнил мне мамин.

Из-за этого слез стало еще больше. Скоро их станет так много, что по щекам потекут целые ручьи. Мне нужно выбраться наружу. Реми? Почему он не пришел сразу же, когда я почувствовала себя плохо? Мне так нужен мой лучший друг.

Пытаясь нашарить перила правой рукой, левой я прикрыла глаза. Нет, нет, нет! Не может быть, чтобы все это было на самом деле. Но почему вообще призраковедам понадобилось запирать меня в этот стеклянный ящик? Была только одна причина, и Паркер пытался мягко объяснить ее мне. Снова и снова его слова повторялись в моей голове, и я снова и снова ощущала на себе его полный сочувствия взгляд. И это, пожалуй, было хуже всего.

– Севен! – Голос Кроува донесся до меня с третьего этажа. – Севен, остановись.

Я услышала, как он шумно спускается по лестнице. Теперь еще и Кроув… Но не важно, кто бы меня ни окликал в этот момент, я просто не могла остановиться. Невозможно. Так что я бежала и бежала. Пока не оказалась в парке на своих любимых садовых качелях, которые были сделаны в форме кареты Золушки и окрашены в осенние тона. Черные металлические стойки образовывали дуги. Солнце, которое стояло еще высоко, ослепляло меня. Слишком солнечное утро для сентября.

Недолго думая я забралась на качели. Именно здесь еще недавно Кроув держал меня за руку, а я плакала у него на плече.

Разумеется, он нашел меня здесь и сегодня. Но убегать от близнецов Ирвингов было в любом случае бессмысленно. Вероятно, полтергейсты давно следили за мной. Кто-то всегда будет у меня за спиной – то ли чтобы мной воспользоваться, то ли чтобы за мной присмотреть.

Кроув в развевающемся на ветру пиджаке бросился на меня так, будто пытался не дать мне утонуть. Ступеньки перед задней дверью он просто перепрыгнул, по пути расстегнул форменный пиджак, бездумно сбросив его на землю. У него за спиной болтался призрак с половинкой очков, который наблюдал за мной. Он был похож на растерянного ученика в широких штанах, который заблудился в школе.

– Севен! – Кроув не стал пытаться остановить качели и вместо этого просто запрыгнул на них рядом со мной. Он будто дрожал всем телом.

Я смотрела на него.

Он прерывисто дышал.

– Ты или сейчас простудишься, или уже болен, – напрямую сообщила я ему.

– Что? – Кроув провел рукой по волосам, прилипшим ко лбу. – Пиджак просто мешал мне бежать быстрее.

Похоже, эта тема была для него исчерпана, поскольку он обнял меня и крепко прижал к себе.

– Почему ты тут одна и как ты сбежала от призраковедов? Не то чтобы я был не рад, что они тебя отпустили, но тебе не следует оставаться одной. Это слишком опасно.

Я слабо хихикнула, и он озадаченно нахмурил лоб.

– Опасно для кого? – Я начала растирать руки, хотя мне было не холодно. Но Кроув явно так подумал. Я посмотрела ему прямо в глаза. – Нет никакой причины меня защищать. Лучше переживай о других. – Я кивнула в сторону школы.

В этот момент я заметила, как призрак со сломанными очками висит в воздухе недалеко от соседних садовых качелей и наблюдает за нами. Кроме него, других учеников не было видно. Они явно как раз пошли завтракать.

– Ты же это не всерьез. – Голос Кроува звучал сдавленно. Свободной рукой он взял меня за подбородок, погладил большим пальцем по щеке. – Севен, я невероятно влюблен в тебя. И никто в мире не значит для меня столько, сколько значишь ты. – Взгляд его бирюзовых глаз стал мягким, когда он это произносил. Словно он смотрел на гору золота, на вершине которой сидел котенок. Кроув Ирвинг признался, что в меня влюблен? В какую параллельную реальность меня забросило?

Я моргнула. Прежде чем я успела собраться с мыслями, лицо Кроува приблизилось к моему. И снова он прошептал мое имя, а затем его губы встретились с моими. Он поцеловал меня так, что мне показалось, будто это акт отчаяния. Но этот поцелуй ощущался совершенно естественным. Я обняла его и поцеловала в ответ, как будто это могло стереть мои воспоминания о том, что произошло за последние двенадцать часов.