Me and my friends at the table doing shots
Drinking fast and then we talk slow (mmm)[18]
Shape of you – Ed Sheeran
Только данное мной обещание держать язык за зубами мешает матери заявиться сюда посреди вечеринки и утащить меня обратно в Либертивилл. Общежитие, работа в «Волшебном театре» – я все это выбрала сама. Мои родители были бы рады, сиди я взаперти в маленькой квартирке. Но я сказала «нет», ни больше ни меньше. Не потому, что мне просто хотелось пойти им наперекор, конечно нет.
За деньги многое можно купить, но не мое молчание. Есть вещи куда более ценные, чем пачки долларов. Например, свобода. Возможность жить вдалеке от родителей и от всего, что случилось, слиться с толпой – ради этого я готова молчать.
Если бы ты все не испортила…
Боль от этих слов никак не унять. Прошлое поднимается на поверхность, бесцеремонно прокладывая путь. Как бы я ни старалась похоронить это дерьмо под слоем пустячных воспоминаний, оно все равно дает о себе знать.
Подбадриваемая друзьями, я залпом выпиваю рюмку водки, и Вероника тут же следует моему примеру. Мы вскидываем руки в знак победы и кричим так, что дрожат стены. Вся моя ярость, разочарование, разговор с матерью… Мне нужно забыть о том, что меньше чем через две недели я снова окажусь в отчем доме, буду давиться «вкуснейшими» блюдами и делать вид, что ничего не случилось, так, словно эти люди не разрушили мою жизнь. Я хочу забыть своих родителей и семейство Кларксов. Хочу забыть Эдриана, которого мама заботливо вытащила на свет. И саму себя в угаре вечеринки и алкоголя тоже забыть.
«Каппа-Ню» устроили в резиденции братства настоящий танцпол. Если другие вечеринки больше напоминают посиделки неанонимных алкоголиков с пивом и чипсами, то сейчас у меня такое чувство, будто я пришла в ночной клуб. Ди-джей, бар с коктейлями, цветные прожекторы… и колонки, из которых гремит музыка. Студенты отрываются как в последний раз. Хотя на улице холодно, внутри царит настоящая жара. Тем легче мне будет осуществить задуманное…
В зале раздаются первые ноты Shape of You. Я ловлю взгляд Вероники и изображаю несколько танцевальных движений. Она сразу понимает, на что я намекаю, и поддерживает мою затею: у нас будет танцевальный батл! К нам присоединяются еще несколько человек, и мы делимся на две группы. У каждого есть свой нелепый трюк, который должен заставить соперника отступить. Потом мы встаем в круг: внутри танцоры состязаются один на один, и проигравший должен опрокинуть шот – выигравший, кстати, тоже, ведь нужно отпраздновать победу! – прежде чем уступить место следующим. Не знаю, сколько песен спустя я покидаю танцпол в полном изнеможении.
Господи, это пол качается или я? Я едва успеваю присесть на колени к Джошу, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, как Вероника снова тащит меня танцевать. Джош наконец тоже к нам присоединяется: танцует, прижавшись грудью к моей спине, целует меня в шею, и я запрокидываю голову, чтобы поймать его губы своими. На языке остается вкус пива. Я поворачиваюсь, обхватываю его шею руками и принимаюсь покачивать бедрами. Как же тут жарко! Перед глазами мельтешат цветные всполохи, и мне кажется, что мой мозг слишком велик для черепной коробки, и голос – голос моей матери – снова и снова кричит в моей голове:
Если бы ты все не испортила… Если бы ты все не испортила… Если бы ты все не испортила…
Я зарываюсь лицом в шею Джоша, а он гладит меня по спине и целует в плечо так, что бретелька платья соскальзывает вниз.
У памяти окончательно срывает тормоза, и она забрасывает меня картинками этого года… Первая вечеринка в колледже – сообщение от Эдриана. Закрываю глаза, но от этого становится только хуже. Вспышка. Две девушки у дверей «Вилладж Дели», за окном Эш в бандане, возится у плиты. Еще вспышка. Элиас в маске маньяка из «Крика» целует меня в щеку и оставляет на моем лице отпечаток сладких ладошек.
Что-то мне нехорошо. Кажется, меня сейчас стошнит: к горлу подкатывает желчь.
– Не хочешь немного отдохнуть на втором этаже? – шепчет Джош, и в его глазах я читаю, что мы вряд ли будем отдыхать.
Может, именно это мне и нужно. Может, после всего, что… только это мне и нужно. В ушах гудит, и если алкоголь не способен решить мою проблему, значит, это сделает Джош. Так и есть. Он просто обязан ее решить.
Я кладу руки ему на плечи и обвиваю ногами талию. Он подхватывает меня под бедра и несет в не знаю какую спальню – плевать. По пути перешагивает через укурков, которые скручивают косяк, на лестнице обходит страстно целующуюся парочку. Я и сама могу идти, но в объятиях Джоша мир меньше раскачивается.
Джош кладет меня на кровать и срывает с себя футболку, обнажая идеальный торс. Я вытягиваю ноги, позволяя снять с себя туфли, и он с улыбкой перекидывает их через плечо. Пальцами ног я скольжу по мышцам его пресса, а потом начинаю играть с пряжкой ремня, искренне полагая, что смогу так ее расстегнуть.
– Подожди, я сам, – останавливает меня Джош.
Он скользит руками по моим ногам, стягивает с меня сначала колготки, потом трусики, которые летят на пол к остальным вещам. Ложится рядом со мной, снова целует, и я чувствую его руку у себя между бедер – на мой вкус, слишком рано она там оказалась.
Кровать качается, и я никак не могу понять, жарко мне или холодно. Поцелуи Джоша становятся все более настойчивыми, он засовывает язык мне в рот, и я натыкаюсь на его пирсинг. Когда Джош приподнимается, чтобы на меня посмотреть, я понимаю, что никакого пирсинга у него нет. А он у него вообще был? В голове все смешалось.
Даже не потрудившись снять с меня платье, он стягивает его с груди и крепко ее сжимает. Джош действует четко, уверенно. Поцелуи спускаются все ниже, губы сменяют пальцы, и я чуть выгибают бедра ему навстречу. Джош старается доставить мне удовольствие, и мое тело откликается, а вот разум все еще пытается разобрать, где реальность, а где выдумка. Наконец Джош выпрямляется и пристраивается у меня между ног. Черт, когда он успел раздеться? Я даже не видела… Или видела? В голове вдруг вспыхивает сигнал тревоги.
– Ты надел презерватив?
– Не волнуйся…
Но я еще как волнуюсь!
– Ты надел или нет?
– Нет, потому что у меня его нет. Но мы же вместе! Давай не будем заморачиваться из-за какой-то резинки. Я хочу быть с тобой до конца, я люблю тебя, Скай.
– Если не наденешь презерватив, будешь любить на расстоянии!
– Но я здоров! А в презервативе ощущения не те. Давай, пожалуйста… Ложись.
Он пытается бедрами развести мои бедра, но я их сдвигаю.
– Прекрати! Надень презерватив!
– Я же сказал, у меня его нет! Ладно тебе, расслабься. Ты же этого хочешь – или нет? Давай не будем все портить. – Он тянется меня поцеловать.
Если бы ты все не испортила… Если бы ты все не испортила… Если бы ты все не испортила…
К горлу снова подкатывает желчь. Я отталкиваю Джоша и кричу:
– Нет! Нет, ДЖОШ, я сказала НЕТ! Нет, нет, нет!
– Хорошо, хорошо… Я пойду поищу презерватив. И хватит орать! Не пойму, что у тебя за проблемы.
Он выходит из комнаты, а я лежу и едва сдерживаю слезы. Проблемы? Да, у меня проблемы, но я буду страдать молча, они никого не касаются. Через несколько минут Джош возвращается, в руках – драгоценный квадратик фольги.
– Вот, смотри, я нашел. Боже, Скай, я так сильно тебя хочу. Прости…
Он целует меня, и я, слегка успокоившись, снова пытаюсь настроиться. А вот Джош возвращается к тому, на чем остановился.
– Что ты делаешь?
– Все в порядке, я надел презерватив. Расслабься.
– А ты не хочешь… слегка притормозить?
– Скай, прости, я не могу больше ждать. Все будет хорошо, доверься мне.
Не дожидаясь ответа, Джош прижимает ко мне свой член – и входит. Он грубо двигается взад-вперед, а я лежу, лишившись дара речи. Джош старается, но я уже не участвую в процессе. Он постепенно ускоряется и через несколько минут кончает с громким стоном. Падает на меня, гладит по волосам, целует в щеку, что-то шепчет, но смысл его слов от меня ускользает. Меня здесь нет. Потому что они были правы: моя мать, Эш, Джош… Так и есть: это я всегда все порчу.
В гостиной у родителей напряженная атмосфера. Нас с Эдрианом посадили на диван. Мои родители в нашу сторону даже не смотрят, все внимание – на мистера Кларкса, отца моего бывшего. Высокий, надменный, седые волосы идеально уложены, во взгляде – металл. В каком-нибудь вестерне мистер Кларкс идеально подошел бы на роль гробовщика, но он занимается политикой. Пока мои родители рассыпаются в извинениях, он сверлит меня укоризненным взглядом, осуждает, пытается раздавить. На собственного сына мистер Кларкс вообще не смотрит. Эдриан сидит рядом со мной, опустив голову, и пристально изучает ковер. Раньше я считала его веснушки очаровательными, но сейчас из-за них он похож на маленького мальчика. Расстроенного мальчишку, которого отругал отец. Мне придется самой за все отвечать.
Внезапно он поворачивается ко мне, и я понимаю, что это не Эдриан, а Джош.
– Не волнуйся, Скай, – улыбается он. – Все будет хорошо. Успокойся.
– Да, Скай, все наладится! Твой отец об этом позаботится, – добавляет мама.
Я поднимаю голову и вижу, как перешептываются родители. Отец с улыбкой пожимает руку мистеру Кларксу. Поджатые губы, кривящиеся рты, сдержанные кивки – я все это вижу. Они уже обо всем договорились, а мне не дали и слова сказать. Потом мистер Кларкс поворачивается ко мне, и я замечаю в его глазах отблеск удовлетворения. Он выиграл. Он это знает, я это знаю. Я всего лишь пешка, которую принесли в жертву ради победы… А потом все погружается в темноту.
О проекте
О подписке