«На безрыбье и рак рыба», – сказал бы в этом случае его приятель Володя Ивкин, но вместо него приехал молодой и работящий постановщик Вячеслав, которого он неплохо знал.

Включил свет, за окном стемнело. Разобрал свою дорожную сумку, разложил на полке в шкафу припасы, заботливо собранные Олей: колбаса, сыр, хлеб, помидоры с огурцами, яблоки, ржаные лепешки, зажаренная курица в фольге источала такой аромат, что у него потекли слюнки.

Вынул кипятильник из футляра, вода в кране есть, и вскоре он пил чай с ароматными лепешками, которых до сей поры не пробовал. Конечно, в ход пошла и колбаса, и кура. Проголодался.

После такого ужина даже скудный номерок показался уютным, нет телевизора, зато есть радио, и то благо.

Вскоре он уже спал беспробудным сном праведника, и видел сны, в которых главной героиней была его красавица Оля…

Съемки в основном проходили в деревне Михайловское, Ильятинского сельсовета Бологовского района Тверской области.

Ежедневно ездили в переполненном автобусе вместе со всем скарбом, до деревни 50 км. по разбитой дороге, но никто не обижался на трудности, наоборот, смеялись, подпрыгивая на ухабах, киношники как цыгане, народ привычный, и не такое видали. Особенно, когда рядом давние друзья-приятели и коллеги.

В операторской группе ассистентом работал Александр Прошкин, с которым они вместе перенесли столько тягот на картине «Горячий снег» еще в 1972 году, под Новосибирском.

Оба были рады снова работать вместе, в одной группе.

– А я часто вспоминаю те зимние съемки на полигоне, хотя с тех пор на многих картинах отработал, – удивлялся Александр, пока они тряслись в автобусе. – Мороз до костей продирал.

– Даже овчинные полушубки с унтами не спасали, а через два года на Дону я летом пахал на картине «Они сражались за Родину», там уже жара на полях до 50 градусов доходила, а бои еще похлеще были, как в аду, – они засмеялись, и Александр приобнял приятеля за плечи, – повезло тебе, дружище.

Николаю действительно повезло на сей раз с помощниками: постановщик Слава работяга, непьющий, и маляр тоже паренек хоть куда, исполнительный, у кладовщика Петровича на складе все имеется, полный тип-топ, чего ни спроси.

На съемках – обстановка спокойная, во многом благодаря режиссеру Сиренко, да и второй режиссер Игорь Максимчук был ему под стать, с улыбкой, все и вся видит и предвидит.

– Давайте-ка ребятки, кадр с валунами подготовим, – командовал Николай, и все его помощники раскладывали огромные валуны в нужных местах, пока режиссер репетировал с актерами, а оператор готовил камеру, ставил свет.

Затем оператор Элисбар Караваев смотрел в глазок:

– Надо же, все валуны на местах, у нашего декоратора глаз-алмаз, – удивлялся он, дымя сигаретой на сторону.

– Не зря сценарный во ВГИКЕ заканчивает, – не преминул похвалить давнего приятеля Александр, и творцы улыбнулись, сами тоже когда-то там учились. Коллега.

В массовке снимались все жители села, интересно, да и три рубля в день не лишние для деревенского жителя.

Единственное, что напрягало Николая – это съемки днем и ночью, на рассвете и закате, когда не было нужной натурной погоды для съемок, снимали в интерьерах, то есть в избах, во дворах, хлевах и сараях.

Вроде бы простой фильм, а отдыхали редко, так что назревали недовольства, несмотря на то, что рабочему классу: осветителям, постановщикам, костюмерам, реквизиторам, и другим работягам за переработку платили вдвойне.

Но и тут творцами, директором все было предусмотрено: после тяжкой недели съемок назначались сразу два выходных, отдых по желанию. Кто отдыхал в деревне, в гостинице, многие ехали домой, в Москву, несмотря на целую ночь в дороге.

Для них выделялся автобус, вечером накануне выходного шумный отъезд, нескончаемая ночь в дороге, и рано утром автобус останавливался на площади возле Белорусского вокзала. Приехали.

Вторая встреча с Олиной родней. Трагическая

В первые же выходные Николай приехал домой. Оля не ожидала увидеть его, удивилась. Не успели они порадоваться встрече, как позвонила сестра Лена и плачущим голосом сообщила, что погиб Саша, их брат.

В Мосэнерго, где он трудился инженером, случилась авария, вырубило электроэнергию, и он, не дожидаясь электриков, сам вошел в ячейку и попытался наладить электроснабжение.

На дверке снаружи повесил табличку: «Идут ремонтные работы». Мимо проходила лаборантка, новенькая, второй день на работе, не разобралась в чем дело, и включила рубильник.

– Никакого порядка. Такой же бардак, как и везде.

Задача Александра, это дождаться электромонтеров и проследить за ходом работ, а не лезть самому.

Инициатива наказуема. Он сгорел на 90 %.

Вместе с Ольгой Николай поехал в морг, там уже были тетя Лиза с Леной. Зрелище не для слабонервных: убитая горем мать, Лена с Олей плачут. После опознания, и оформления документов проводили родных в квартирку на Шмитовском проезде, где их поджидала Сашина жена.

На следующий день была кремация в крематории Николо-Архангельского кладбища. Приехали Евгений, родня жены, представитель с работы произнес благодарственную речь о том, какой это был порядочный и ответственный специалист.

После кремации на автобусе вернулись домой, на поминках Николаю запомнилось, какой у вдовы Галины отменный аппетит. Она яростно ела курицу, опомнившись, откидывалась на спинку стула, рыдая: – Саша, бесценный мой, зачем ты нас покинул?!

И снова принималась за еду, сметая со стола все подряд.

Тетя Лиза вспомнила, что у него одних отгулов осталось 150, не успел отгулять. – И в выходные дежурил, и в праздники, – всплакнула она в который уже раз.

Помянув, как полагается, Николай с Ольгой попрощались и поехали домой. Евгений с недовольным видом проводил их до лестницы: – Чево так рано, посидели бы еще, там водки полно осталось, помогли бы прибраться потом.

– Коле рано вставать и ехать в Бологое, на работу, ты уж там сам командуй, – осадила хмельного брата Ольга, и они на трамвае быстро доехали до «Уголка Дурова», пешком прошли мимо спорткомплекса «Олимпийский», а там и до дома рукой подать.

Тем более, что сталинская высотка видна издалека…

И снова деревенская идиллия

С Леваном Шенгелия они часто наведывались на строительство декорации, которую возводили своими силами сразу за околицей деревни. Как приятно идти бодрым шагом по деревенской дороге вдоль ржаного поля, солнце над головой, стрижи бреют прозрачное небо.

Главный художник спешит чуть впереди, декоратор за ним, и если бы не дробное попердывание шефа, которое тот заглушал громким покашливанием, подтягивая джинсы, было бы чудесно, так нет, старый пердун всю идиллию нарушает, и Николай обогнал его, тем более, они уже пришли.

Прочный сруб с оконцем, печная труба торчит из крыши, под навесом и вдоль плетня штабеля дров, козлы для пилки и колки дров во дворе, декорация почти готова, и бригада строителей под руководством зама Дмитрия Иваныча и кладовщика Петровича вся в сборе, ждут указаний, посмеиваясь.

– Декорация готова, пора магарыч ставить, – жонглирует топором постановщик Слава, озорно поглядывая на художников, – как полагается, все честь по чести.

– Да-да, снаружи отлично, посмотрим, что внутри, – взбодрился Шенгелия, оглядываясь, – а где печник?

– Где ему быть, возле своей печки колдует, – засмеялись работяги, – можете глянуть.

– Печь, настилы для выпечки, хоть сейчас можно топить и хлеба выпекать, – доверительно сообщил Дмитрий Иваныч шефу, и тот нырнул в дверь, приговаривая с акцентом от волнения:

– Пасмотрим, папробуем, что за печь палучилась.

– Обмыть надо, тогда все получится, – не сдаются работники.

– Шенгелия мужик не жадный, если все как надо сделано, тут же на магарыч выдаст, – успокоил их Николай, входя вслед за шефом в декорацию-достройку «Деревенская пекарня»…

Одна из самых ярких, сильных сцен в фильме, это как женщины пекут хлеб в деревенской пекарне. Недаром изначально фильм снимался под рабочим названием «Пашкин хлеб».

…

Николаю было приятно общаться с актером Николаем Волковым, когда-то они «пуд соли» съели во время тяжких съемок на Дону у режиссера Сергея Бондарчука.

– Я помню, тезка, как в выходные ты этюды писал, портреты, и меня тоже, – вспоминал актер, когда они шли к одному из домов, где готовились съемки в интерьере.

Николай самолично нес в руке 3-х рожковую люстру, не дай бог разобьют в спешке, она должна гореть над столом в светелке у окна, как игровой реквизит.

– Те портреты мне дороги, как память: твой, Жоры Буркова, Ванина Алексея Захарыча, этюдов десять. Жаль, не успел портрет Василия Шукшина запечатлеть, каюты наши с ним рядом были.

Вернемся в Москву, подарю тебе твой этюд, его сам Сергей Федорович одобрил, понимаешь, о чем я? – расщедрился Николай, – напомни только, сам не забудь.

Во дворе дома шла подготовка к съемкам: осветители ставили свет, механики несли камеру в избу, туда-сюда сновали костюмеры, гримеры, реквизитор, его маляр с постановщиком толклись у входа в ожидании начальства. Увидев своего декоратора, обрадовались.

– Чего маетесь, есть работенка, – показал он на люстру в руках, – пошли за мной, смелее.

С помощью электрика подвесили и подключили люстру по кадру, за столом стало светло и уютно. Теперь порядок.

Таня Догилева в роли Паши – актриса молодая, симпатичная, озорная, так и брызжет соками во все стороны, кидает взгляды на молодых мужиков, присматривается. Улыбнулась и Николаю, но безответно. Конечно, до знакомства с Олей он бы не упустил момент, но сейчас все его сокровенные мысли и желания были в Москве, а точнее, в высотке на проспекте Мира.

Его мечтательный отсутствующий взгляд приметил острый глаз оператора. – О чем задумались, товарищ будущий сценарист, не могли бы вы пока декоратором поработать? – поддел он его язвительно, – все-таки кадр ставим, сцена за столом.

Вокруг заулыбались, все знали его острый, как бритва язык.

Николай не ответил, точно поставил стул по кадру, глянул на реквизитора, и та быстро уставила стол посудой, появился игровой реквизит в виде отварной картошки с капустой, пирогов в тарелке.

Режиссер довольно кивнул, и Паша (Таня Догилева) присела за стол, задумчиво и с тревогой глядя в камеру, словно спрашивая, как же ей быть, что делать?

Началась репетиция, затем съемки, Николай вышел из горницы на воздух, вспоминая зловредного Караваева.

С ним надо держать ухо востро, цепляется как репей, мужичонка противный, хотя у него со многими операторами стычки, недоразумения, только Вадим Юсов был классный мужик, с понятием, но тот корифей, ас, все бы такими были.

Бежецк

Почта, с которой Паша посылала брату телеграмму с просьбой о помощи, и рынок – должны сниматься в Бежецке.

Для этого однажды утром погрузились в автобус, и в путь.

Чтобы не скучно было, Николай вынул из сумки книгу, и зачитался, до того интересно. Сидевшая рядом с ним художница по гриму Нина, удивилась: – Ого, «Фаворит» Пикуля читаешь! Так его же не достать, дашь почитать?

– После того, как сам освою, это не скоро.

– Конечно, тебе нужнее, ты же у нас сценарист, – обиделась ехидная художница, и стала громко болтать с подругами, художницами по костюмам. Наконец, приехали.

Поселились в захудалой гостинице, хуже прежней, но это всего на несколько дней, успокоил группу директор.

Днем снимали в старом купеческом «доме-носороге», где размещалась почта, в торговых рядах, построенных русскими мастерами еще до революции.

По утрам и вечерам операторы снимали ПНР старинного центра Бежецка, и свободные от съемок киношники, включая Николая, обошли все интересные места, книжные магазины.

И снова в деревне

Николай за время съемок подружился с фотографом Колей Охрием, чему способствовало красное вино местного розлива.

Оба любили живопись, кино, фото, это их сблизило окончательно, в результате чего на память о съемках у Николая остались интересные фотографии: вот он держит в руках огромные валуны, бутафорские, как силач – бамбула, фото с актером Н. Волковым, с постановщиком и маляром, с самим фотографом.

Особо ему понравились фото строительства декорации: вот начало строительства, пока только столбы-основания, и он среди своей бригады; вот окончание стройки, декорация во всей своей красе, и он среди улыбающихся рабочих.

И наконец, фото всей съемочной группы рядом с камерой.

Апофеозом съемок была сцена встречи-праздника всех односельчан с братом Паши (Михаил Голубович) во время его приезда с Кубани в родную деревню: дощатые столы ломятся от угощений, вина, гирлянда из горящих лампочек над головами, вся деревня за столами, актеры, так что съемочной группе пришлось потрудиться, включая Николая с его помощниками, зато съемки удались, всем было интересно и памятно.

Но самое главное, во время выходных Николай обязательно ездил на автобусе в Москву, к Ольге.

В деревне же, после съемок, он писал ей письма.