Огромное, кроваво-красное солнце быстро опускалось за горизонт. Над белой поверхностью астероида остались лишь ослепительно яркие звезды. Дикой природе на этот раз пышных декораций не понадобилось…
Нат внимательно вглядывался в лицо вмерзшего в лед человека, и его одолевали сомнения.
– Миллион лет тому назад человек выглядел явно не так, а может…
Ната неожиданно осенила догадка:
– Может, они попали в дыру, измеряемую не только пространством, но и временем?
На Земле подобных гипотез было множество, и Нат сейчас мог поверить во что угодно!
– Вызывает звездолет, – перебивая мысли, в гермошлеме прозвучал неуверенный голос вычислителя.
– Понял! – отозвался Нат и, бросив прощальный взгляд на «человека» с изображением дубового листа на правой щеке, поспешил к челноку.
Вычислители уже перенесли оборудование на судно. Нат устроился на месте пилота и вскоре аппарат завис над астероидом, под ним синели фигурки, уложенные ломаной линией явно что-то значаще. Затем, выбросив за корму огненный шлейф, челнок резко набрал высоту…
На звездолете их ждали. Едва успел аппарат опуститься в шлюзовой отсек, как они услышали по громкой связи свои имена. В рубке управления был в сборе весь экипаж. Главный вычислитель попросил тишины.
– Мы обнаружили перемещающий канал, – начал Исаак, – но уверенности в том, что он ведет туда, куда нам нужно, нет.
– Авторазведчик ушел в канал и с ним нет связи, – тихо добавил Лен Арет.
– Практически у нас нет выбора, – продолжил Исаак, – здесь оставаться нет никакого смысла.
– Есть предложение идти в канал. Кто за? Кто против? – в автономной экспедиции важные решения принимались большинством ее членов и поэтому Лен Арет поставил вообще-то ясный вопрос на голосование…
Разогретые двигатели набирали мощь. «Миф» тронулся с места и по заданной траектории двинулся к магистрали древней цивилизации.
Ничто не говорило о перемещающем канале, лишь чуткие приборы указывали на наличие мощного силового поля неясного происхождения. Гигантский лифт угасшей цивилизации цепко схватил земной корабль и погрузил во тьму. Двигатели были остановлены, все с тревогой и надеждой принялись ожидать…
Каждый сомневался, каждый надеялся. Человек, уже в который раз слепо доверялся судьбе! На этот раз ощущение близости энергии Прамира было острее…
Исследователи застыли в креслах. На этот раз тьма за металлитовым стеклом иллюминатора не давила, она давала надежду. Люди встревожено следили, как разгорались звезды и когда ожили приборы, быстро определили: случилось то, что они ожидали – планету Квази было видно невооруженным глазом.
– С «Легенды» канал не заметили, – недоуменно заметил Аттисс.
– Не заметили, – усмехнулся Генрих – Четвертый. – Мы сами, сколько его искали!
Нат радостно подумал: открытие следов древней сверхцивилизации явно прославит их имена, но вслух небрежно заметил:
– Магистрали, корабль. Мы кое-что сделали, экспедиция уже оправдала себя!
– Нам еще, наверное, встретятся артефакты погибшей цивилизации! – добавил Аттисс.
– Погибшей? – в голосе Генриха слышалось сомнение.
– Ты думаешь…
– Да тут что угодно подумаешь.
Нат слушал полемику коллег и соглашался в душе то с одним, то с другим.
Генрих достал колоду и перетасовал ее, а затем вытянул из середины карту – это оказался туз пик. Он вытянул вторую – десятку пик, третья оказалась семеркой пик.
– Так значит у нас козыри сегодня пики – это плохая примета – сообщил он.
– Примета?– удивился Нат.
– Да! Нельзя ни есть, ни пить, ни мыться. – Он сделал глоток коктейля.
– Э, а как же примета?– запротестовал Нат.
– А я в приметы не верю – ухмыльнулся Генрих
Но словно в подтверждении силы примет, разрывя слух, прозвучала сирена – тревога!.
Острое чувство гнало Большого Воина по переулку. Он должен встретиться… чтобы завязалась новая жизнь, ибо того требует великий закон Гвара. В домике с веселой занавеской в маленьком окне хозяйки не оказалось.
– Она, наверное, в храме? – мелькнула догадка, и он поспешил туда.
Сотник увидел ее стройную фигуру в центре зала под самым световым проемом. Как она прекрасна!
Ослепительная о чем-то тихо просила бессмертных. Он приблизился, чтобы услышать ее шепот, может, на некоторые просьбы он и сам сумеет ответить!
Она, словно почувствовав его, обернулась.
– Ну, сколько можно тянуть! – сказали ее сразу же вспыхнувшие глаза.
Большой Воин облизал быстро сохнувшие губы, и вдруг оказался в окружении воинов – хранителей веры.
– Вас ждут для покаяния! – прозвучал тяжелый голос из-под капюшона. На лицо Чиллы легла тень. Большой Воин обреченно прошептал:
– На то воля бессмертных!..
Крепость на окраине селения оказалась не брошенной. Когда его привели к крепостным стенам, он узнал ее. Это была та самая крепость, которую, как говорят, легенды, построил Великий Орр-Ги! Сотник уже видел ее глазами древнего вождя, когда ходил к Святому источнику. Он с болью в сердце узнавал древние постройки, уже не раз перестроенные! Его привели в башню, в которой когда-то проходили Советы вождей.
– Как глупо! Как глупо! – то с отчаянием, то с ненавистью шептал он. – Разве его не предупреждал Кривой Юм?
– Помещение с тех давних пор изменилось, окна стали большими, появилась роскошная обстановка. Священная стена была замазана, но зарубки в камне еще угадывались. Теперь никто не вел счета большим циклам со времени воплощения Великого Орр-Ги..
За массивным столом сидели трое. На всех серая одежда, капюшоны были откинуты за спину. Невыразительные лица, тусклые глаза.
– Верите ли вы в великое призвание ери? – спросил сидящий посередине, самый старый из них.
– Нет, не верю! – Большого Воина охватило бешенство. Перед ними он пресмыкаться не будет!
– А ты разве не знаешь, сколько ери отдали себя служению вечным! Сколько ери надели капюшоны веры! – сказал тот, кто сидел справа, он даже привстал от возмущения.
– Нужна ли им ваша служба? Истинная вера внутри, а капюшоны – одежда.
– Да он весь во власти Неведомых,– с ненавистью заявил старый жрец.
Большого Воина еще о чем-то спрашивали, он машинально, часто невпопад отвечал, вспоминая, как в древности со скалы сбрасывали маленького ерь, и как говорил тот жрец:
– Ерь когда-нибудь погубит законнородных, – он видимо был пророком.
– Ночь проведешь в покаянии, а утром объявим решение, – закончили допрос жрецы, но Зэт уже прочитал по их ненавидящим глазам приговор. Его охватила бессильная злоба.
Двое воинов проводили сотника по длинному коридору в небольшую мрачную комнату. Один из них поставил на пол горевшую свечку, и за ним громыхнул металлический засов. Большой Воин огляделся. Темница действительно оказалась темной
Свеча горела тускло, свет единственного зарешеченного окна падал на охапку сухой травы. Вокруг только камни и не было никаких сомнений в завтрашнем приговоре. Волной поднялась ненависть и отчаяние:
– Как глупо, как глупо…
В темнице сгущались сумерки. За окном начиналась ночь, последняя в его жизни – так хотела ерь! Но нет – он будет искать путь к спасению! До конца!
Сотник подпрыгнул, его пальцы схватили край оконной ниши. Он подтянулся и перехватил руками за прутья. Стена оказалась толстой и Большой Воин, согнувшись, разместился в оконном проеме. За решеткой были видны горы, поросшие лесом, небо на котором зависли фиолетовые тени. Он в каком-то приступе дикой злобы схватил руками прутья и попытался раздвинуть их, но не смог. Тогда он уперся ногами в прут, а другой потянул обеими руками на себя, и тот неожиданно дрогнул и согнулся. Зэт попробовал протиснуться между ними, и у него получилось.
– А какие толстые на вид? – позволил он себе удивиться. Горящая ненависть обернулась неистовой радостью:
– Еще посмотрим, что и как!
Внизу, у подножия башни мерными шагами давал знать о себе часовой. Большой Воин осторожно взглянул вниз.
– Высоко! Но спуститься можно, – прикинул он и стал ждать. Стемнело. Внизу прошла смена караула.
Когда шаги часового стали удаляться, он осторожно, по выступающим углам нетесаного камня, из которого была сложена башня, спустился вниз. Огляделся. Впереди невысокая стена, но до нее с десяток шагов открытого пространства, тускло освещенного окнами башни. Часовой дошел до угла, за которым притаился сотник, и повернул. Большой Воин уже знал, что часовые доходят только до этого места, и поэтому все продумал заранее.
Часовой шел, зевая, спотыкаясь на ходу, а ведь ночь-то только
начиналась.
– Тоже мне воин! – усмехнулся Зэт. Он, не торопясь, отвязал с плеча витой аксельбант – отличие сотника и опробовал его крепость, а затем мысленно попросил помощь у вечных. – Только бы он не крикнул!
Часовой вновь дошел до башни и повернул, но успел сделать только пару шагов, и аксельбант сдавил ему горло. Воин нелепо развел руками и судорожно задергался.
– Ну, умирай же, умирай! – сквозь стиснутые зубы шептал в ухо своей жертвы сотник.
Затащив за угол башни труп, Зэт подбежал к забору и сразу понял: не перемахнуть, не допрыгнуть, чтобы зацепиться, но тут заметил кучу хвороста и быстро перекидал ее к забору…
– Куда идти? – этот вопрос для него не стоял. Он должен увидеть Ослепительную, да простят его бессмертные.
В маленьком окне с веселой занавеской света не было.
– Дома ли? – он ступил на потертые каменные ступеньки и толкнул дверь. Чилла шагнула из полутьмы ему навстречу.
– Ты! – в ее голосе не было удивления.
Большой Воин понял: она ждала его.
– Ты мог придти и днем!
– Днем я был занят.
– Проходи! – пригласила Ослепительная.
– У меня нет времени, – с сожалением произнес Большой Воин.
Она расстегнула застежку, коричневое платье соскользнуло на пол. Взгляд Большого Воина надолго было прикипел к прекрасному нагому телу, но Чилла заторопила:
– Воин, у нас же нет времени…
Странная смерть Исаака – главного вычислителя полета, потрясла экипаж. Оторванная от человечества горстка мужественных людей, объединенная лишь пространством звездолета да единством цели, трагедию восприняла тяжело. Рядом с космическим кораблем бежала смерть. Ее добычей стал уже второй человек. В космосе смерть не редкость, но такая…
На узком мостике, переброшенном с одного концентратора энергии на другой, смогли разместиться только два космолетчика. Стоя на коленях, они перебирали руками веревки, опуская тело Иссаака. Внизу его подхватили механики и бережно уложили на пол. Руки главного вычислителя были связаны проволокой, один конец которой был загнут. Иссака обнаружили уже мертвым. Он зацепился этим крючком за шину высокого напряжения.
В помещении, где располагались концентраторы энергии, собрались все члены экспедиции. Лен Арет машинально, словно сквозь сон слушал, как они переговаривалась.
– Убийство?
– В это трудно поверить!
– Не сам же он связал себе руки?
– Да конечно сам! Один конец проволоки закрепил, а второй зажал в кулаке и намотал проволоку на запястья…
На душе Лена Арета лежало чувство одиночества и обреченности:
– Неладно на корабле… неладно.
Командир звездолета вспомнил последний разговор с Исааком. Тогда он сидел в рубке управления и проверял готовность корабля к старту, вдруг почувствовал, как потянуло холодом и на душе стало невыносимо тоскливо. Лен Арет обернулся – в дверях стоял Исаак. Заметив, что его увидели, тот негромко произнес:
– Давно я хотел с тобой поговорить…– голос главного вычислителя был до неузнаваемости странен. У Лена Арета сдавило грудь – Исаак принес тревогу.
– Понимаешь, не все чисто на планете Квази, – медленно произнес тот, проходя и усаживаясь в кресло.
– Дефект реальности? – упомянул Лен модную на сегодня теорию об имевшем якобы место изменении реальности при перемещении на сверх расстояния.
– Да какой там дефект, – главный вычислитель махнул рукой. Он затянул паузу, видимо, разговор для него был очень трудным. – Там такое ощущение, будто тебе хочется что-то вспомнить, как будто ты забыл нечто важное, вспоминаешь, вспоминаешь. А иногда замечаешь за собой, что ты не думаешь! Понимаешь, попробуй не думать, а там… правда, я об этом догадался после…
Исаак надолго замолчал, а когда Лен Арет встретил его взгляд, то оторопел. В глазах вычислителя неестественный, невероятно жесткий блеск, закрыл темную глубину. Исаак поднялся и, держась удивительно прямо, не прощаясь, вышел, оставив командира звездолета в недоумении.
Приказав готовить обряд прощания, Лен поднялся в рубку управления полетом, и устало опустился в кресле. Расслабленные мысли, как это часто бывало, вернули его в детство. За распахнутым окном жаркий июльский полдень: шум листвы и щебет птиц. А к дому тянулась тропинка, , по которой обязательно побежит она, ветер растреплет ее белокурые волосы, и она будет звонко смеяться! Детство! Сейчас бы то настроение! Он вздохнул. На экране информатора появилось лицо второго механика.
– Все готово! – сообщил он.
Лен Арет кивнул и, спустившись вниз на лифте, прошел в открытые двери шлюзового отсека. Тело Иссака, облаченное в серебристый скафандр, как того требовал обряд, лежало на лафете пневмокатапульты, по обе ее стороны выстроился экипаж. Люди по одному подходили к вычислителю и губами касались его лба. Командир сказал всего несколько слов. Затем на голову погибшему надели гермошлем, и команда звездолета покинула шлюзовой отсек.
Лен смотрел в иллюминатор рубки управления – в безвоздушном пространстве плыла обильно поливаемая светом прожекторов серебристая фигура.
– Найдет ли душа дорогу домой, – невольно думалось ему, – или будет вечно скитаться меж далеких звезд…
Трудный переход заканчивался, но на душе Лена Арета радости не было, лишь тоска от тяжелых предчувствий.
О проекте
О подписке