Глава 5

Архив ГУ МВД по Московской области открывался ровно в восемь, но по опыту Гуров знал: если очень надо, то туда можно попасть в любое время. Главное, иметь правильные знакомства. Он такие знакомства имел. Один звонок, и дежурный охранник открыл перед ним двери в четыре тридцать утра. В такую рань из дома его выгнала извечная привычка держать рабочие проблемы в голове. Так уж устроен мозг добросовестного опера: будет сверлить своего хозяина до тех пор, пока просвет не покажется. Когда возникала ситуация, подобная той, что сложилась с поиском Деятеля, заблокировать навязчивые мысли Лев при всем своем желании не мог.

В такие минуты он малодушно завидовал людям, профессии которых позволяли оставлять мысли о работе на этой самой работе. Взять, к примеру, работника конвейера. Стоит он целый день возле конвейерной линии, собирает в коробки какие-нибудь шестеренки или расфасовывает по пластиковым пакетам кухонные полотенца. А голова от мыслей свободна, мечтай о чем угодно. Хоть о воскресном походе в кино всей семьей, хоть о бутылочке пивка, что дожидается в дверце холодильника. А если продукты питания фасуешь, печенье например, так вокруг тебя еще и запах одуряющий. Ваниль, миндаль, ароматические эссенции. Чем не рай? Отработал смену, переоделся, вышел за ворота и забыл про шестеренки и печенье до следующей смены. Будто их и не существует вовсе. И ведь сколько таких профессий! А дворники? И воздухом свежим надышался, и красоту навел, любо-дорого посмотреть, а потом домой с чистой совестью вернулся, перед экраном телевизора растянулся и забыл про горы мусора, которые за день перелопатил. Вот у врачей не так. Они про своих пациентов хотели бы забыть, да не могут. Чуть расслабишься – и угробил пациента. Или учителя, им тоже в плане мозговой деятельности не повезло. Иванов уроки третий день прогуливает, родителей вызывать надо, а кого вызывать, если мать в две смены пашет и сына только по ночам видит? Да, с такой работой не расслабишься.

Конечно, есть и в этих профессиях дни, которые в календаре красным кругом отметить хочется, но их по пальцам одной руки сосчитаешь. Но своя прелесть в такой работе, бесспорно, есть. Когда тот же самый Иванов после серии доверительных бесед вдруг за ум взялся, тут и наступает удовлетворение и гордость за свою профессию. Не дал юному созданию по кривой дорожке пойти, скатиться в пропасть. Или сложный случай распутал, заболевание правильно диагностировал тогда, когда и надежды уже не осталось. Мало того что болезнь определил, так еще придумал, как от нее избавиться. Пациент здоров, а врач горд и доволен.

У правоохранителей поводов для гордости тоже немало. Ходит такой вот Деятель по Москве и радуется. Хитрый план разработал, никто не догадается. Ходить ему безнаказанным не переходить. А дотошный опер взял и разгадал все его хитрости. Разгадал, Деятеля отыскал и прищучил. Девушку этим он не вернет, но расплатиться за ее смерть Деятелю придется. Мало, что ли, таких деятелей на веку каждого опера встречалось? Да сколько угодно. Сперва они все фантомами кажутся. Неуловимыми, неуязвимыми, а потом вдруг все разом меняется. Задача, которая казалась неразрешимой, получает совершенно простой ответ. Проблема, за которую и браться не хотелось, настолько безнадежной она выглядела, разрешается в считаные минуты.

Примерно такие мысли одолевали Гурова, когда он вернулся со службы в пустой дом. Вроде и тоскливо по пустой квартире ходить, зато от мыслей никто не отвлекает. Жуешь колбасу с яичницей, а сам задачу в голове крутишь. Крутишь, крутишь, а потом вдруг мысль здравая посетит. Начинаешь ее со всех сторон рассматривать и приходишь к выводу, что не все так безнадежно. Про архив Гурову именно так, ни с чего, мысль в голову пришла. Зацепилась за невинную фразу, да так и осталась. «И как только он додумался посадить человека в железный контейнер и отправить через всю страну? Это же не удавку на шею набросить и не уксуса вместо минеральной воды в стакан налить. О таком в газетах каждый день не пишут. Интересно, случалось ли подобное раньше?»

От этой мысли все и закрутилось. Если случалось, то факт должен быть зафиксирован, резонно подумал Гуров. А если зафиксирован, должен быть в архиве. Но не просто в архиве, а в открытом доступе для любопытных обывателей. Где такую информацию в реальной жизни ищут? В интернете, конечно. Тогда чем он, Гуров, хуже? Как любит выражаться современная молодежь, Гугл вам в помощь. Отставив в сторону тарелку с остатками ужина, Лев засел за компьютер и принялся штудировать информацию по интересующему вопросу.

Покопаться пришлось долго, всезнайка Гугл никак не хотел обрабатывать запрос так, как этого требовал Гуров. Он выдавал любую информацию про контейнеры, про грузоперевозки, про трупы и беременность, но никак не хотел объединять все эти параметры в одно целое. И Лев понимал почему. Ситуация была настолько дикой, что даже Гугл отказывался верить в то, что подобное могло произойти на самом деле.

И все же провозился он не впустую. В одной из статей, посвященной курьезам семейной жизни, журналист описал, как добропорядочный на первый взгляд гражданин поспорил с друзьями и на спор отправил свою жену в грузовом контейнере в Иркутск. Произошло это пятнадцать лет назад, поэтому и запрос не сразу вышел, слишком много времени прошло. И все же это была зацепка. Стоит покопаться в давнем деле, выяснить, что за кадр этот муж-спорщик. Вдруг он и есть их Деятель? Сомнительно, конечно, но других вариантов-то все равно нет.

Гуров взглянул на часы, висящие над кухонной дверью. Минутная и часовая стрелки сошлись на цифре двенадцать. «Ничего, не так уж поздно для столицы», – решил он и набрал номер начальника архива, подполковника Седых. Застал его на прогулке, тот выгуливал любимого питомца, эрдельтерьера по кличке Бося. Гулять Босе нравилось только по ночам, и подполковник его странности потакал. Лев озвучил просьбу, Бося заголосила, требуя внимания хозяина, и Седых скоренько свернул разговор, пообещав связаться с охраной и предупредить, чтобы те сделали исключение для полковника Гурова и впустили его в архив во внеурочное время.

Посчитав, что трех часов на сон ему вполне хватит, Лев предупредил Седых, что приедет в архив к половине пятого утра. Седых и на это не возражал.

Ровно в три тридцать будильник поднял полковника, а в четыре тридцать он уже стоял у дверей архива. Сонный охранник, недовольно морщась, повертел в руках удостоверение, посмотрел на часы, осуждающе покачал головой и провел его в святая святых. Коротко проинструктировав, как вести поиск в залежах папок, охранник ушел, предоставив Гурову бродить вдоль нескончаемых рядов стеллажей, изучая даты, названия разделов и другие полезные для поиска надписи.

Дела пятнадцатилетней давности все еще хранились в бумажном формате. То ли оцифровкой их заниматься было некому, то ли сотрудники архива, ответственные за оцифровку, не проявляли должного рвения к нудной работе, но искать пришлось по старинке, изучая корешки дел и сдувая пыль с коленкоровых переплетов. И все же уголовное дело за номером «ноль один, ноль-ноль пятнадцать» Гуров нашел довольно быстро. Выудил из коробки папку, сел за стол и принялся листать пожелтевшие страницы.

Осужденный оказался уроженцем Тюмени. До ареста подвизался разнорабочим на Тюменском нефтеперерабатывающем заводе. Звезд с неба не хватал, особого желания работать не проявлял, но и в отстающих не ходил. В день, когда произошел спор с коллегами по цеху, находился в нетрезвом состоянии. Все это было записано со слов свидетелей, таких же разнорабочих завода, как и осужденный.

По их словам, идея заключить пари на то, сумеет ли гражданин Будейко заманить свою жену в контейнер и отправить, как посылку, в другой город, пришла самому осужденному. На этих показаниях сходились все свидетели. Однако контейнер для перевозки живого груза заказал один из участников спора. Правда, цель при этом преследовал совсем иную. У него в Иркутске жила сестра. Сам свидетель решил поменять мебель, а старую отправить сестре, так как та жила без мужа с тремя малолетними детьми и остро нуждалась в любой помощи.

Когда Будейко вызвался организовать перевозку вместо свидетеля, тот и думать не думал, что глупое пари все еще интересует сослуживца. С момента спора прошло около месяца, и за этот период ни один из участников спора про пари не упоминал, в этом свидетели тоже сходились единогласно. Будейко уговорил супругу помочь ему с погрузкой, аргументировав тем, что за мелкую услугу платят хорошие деньги. Таким образом он заманил жену на дачу к сослуживцу, куда предварительно была свезена мебель, напоил ее снотворным и до приезда контейнера запихал в шкаф. Дверцы шкафа обмотал липкой лентой, а чтобы жена не задохнулась, положил ей туда нож и кое-что из еды. Приехавшие грузчики перетащили вещи в контейнер, Будейко сопроводил груз на станцию, проследил за тем, как опечатывают дверь, и поехал домой. На его счастье, или на беду супруги, состав тронулся в путь в этот же день. Контейнер Будейко цепляли одним из последних. С дозой снотворного он не прогадал, женщина проспала в закрытом шкафу около двенадцати часов. А когда проснулась, испытала такой шок, что долгое время не могла пошевелиться. И все же смогла взять себя в руки, нашла нож, вскрыла липкую ленту и выбралась из шкафа. К тому времени она уже поняла, что за шутку сотворил с ней муж, но сидеть в контейнере до конечной станции не собиралась. Каждый раз, как поезд останавливался, подходила к двери и колотила по ней ножкой стула, загруженного в числе прочей мебели. Услышали ее не сразу, поезд успел дойти почти до Иркутска. А когда услышали, пригласили станционную полицию, те вскрыли дверь и освободили пленницу.

А в это время ее супруг снова выпивал в компании трех свидетелей, демонстрируя им фотографии. Целый фотоотчет. Вот он укладывает супругу в шкаф, вот упаковывает шкаф для отгрузки, вот грузчики перетаскивают мебель в контейнер. Даже момент, когда контейнер опечатали, и тот заснял. Сослуживцы сперва не поверили, а потом ужаснулись. Принялись убеждать Будейко обратиться к станционному начальству, чтобы те освободили жену. Но Будейко интересовал только выигрыш. Пари заключено – будьте добры раскошелиться.

Денег он, естественно, не получил. Освобожденная супруга подала заявление в полицию, и Будейко осудили по статье «Умышленное причинение вреда здоровью», хотя прокурор и настаивал на переквалификации деяния как «Покушение на смерть». В Тюмени и Иркутске это дело гремело долго, хотя и с юмористическим оттенком, но отписались о происшествии все крупные и мелкие издания. Униженная жена была вынуждена сменить место жительства, так как в родном городе не тыкал пальцем в ее сторону только ленивый.

На этом история заканчивалась. Гуров перечитал материалы дела дважды, пытаясь примерить старую историю к новой. В первом случае подсказчиком осужденному служили глупость и водка. Что заставило поступить так же Деятеля, он пока понять не мог. Как не мог понять и того, что заставило девушку подчиниться желанию Деятеля. В случае с женой Будейко все ясно. В контейнере она оказалась не по доброй воле, а под действием снотворного, чего не скажешь о неизвестной жертве. Вряд ли Деятель воспользовался изобретением Будейко и опоил девушку снотворным. Хотя она и провела в контейнере столько времени, что любое снотворное из организма успело бы выветриться, ее дальнейшее поведение говорило само за себя. Деньги? В случае с Будейко они сработали как катализатор. Может, и с девушкой так? Решила подзаработать, пока еще есть время, ведь после родов уже не поработаешь. На наркоте она не сидела, это криминалисты выяснили в первую очередь, благо в волосах ее следы сохраняются до девяноста дней, так что если ей и нужны были деньги, то не на дурь.