Глава 2

В станционном буфете было многолюдно и шумно. У стойки собралась толпа человек в двадцать, все галдели и поторапливали буфетчицу, аргументируя свое нетерпение кто в вежливой, кто в хамоватой форме. Буфетчица, дородная женщина под пятьдесят, привычно отбивалась от нападок голодных пассажиров. Лицо ее раскраснелось, тугие кудри слегка растрепались, выбившись из-под нелепого ярко-алого чепца. Глаза метали молнии, а к губам приросла дежурная улыбка, никак не вяжущаяся ни с выражением глаз, ни со словами, слетающими с улыбающихся губ.

– Гражданочка, нельзя ли побыстрее? Мой поезд стоит на станции всего сорок минут. По-вашему, я могу успеть проглотить свой бифштекс за пару секунд и при этом получить гастрономическое удовлетворение? – постукивая ладонью по деревянной столешнице, гундосил долговязый мужчина интеллигентного вида.

– О, я вас умоляю, сорок минут на станции – это почти вечность! – Быстрый взгляд буфетчицы прошелся по внешности долговязого. – А каков на вкус общепитовский бифштекс, вам наверняка рассказывать не нужно. Сколько вы их за свою жизнь съели? Вот и представляйте себе, чтобы время зря не тратить. Удовлетворитесь на ура.

– Эй ты, мадама, мой гамбургер из Магадана пешком добирается? Я возле твоей стойки два часа торчу! – Ладонь здоровенного бритоголового мужика, размером с экскаваторный ковш, с шумом опустилась на стойку.

– Сигнал микроволновки слышал? Вот и я не слышала. Жди, как звонок услышишь, так и хавка готова. – Перед ладонями-экскаваторами, сплошь покрытыми воровскими наколками, буфетчица благоговения явно не испытывала.

– Щас ты у меня звонка ждать будешь, – огрызнулся амбал, но как-то беззлобно, почти любовно. Бойкость буфетчицы ему импонировала.

– Послушайте, вы ведь однозначно не справляетесь. Может, позовете кого-то в помощь? – подала голос симпатичная девица лет двадцати с небольшим, стоящая в очереди чуть ли не последней.

– Отличная мысль! – радостно подхватила буфетчица. – Может, ты мне поможешь, милая? Руки у тебя, сразу видно, сноровистые. Запрыгивай за стойку, и погнали. Вместе мы эту ораву за секунду обслужим.

Очередь одобрительно загудела, кое-где раздались смешки. Девушка зарделась, но с места не сдвинулась.

– Гражданочка, да вы хамите! – возмутилась дама представительного вида. – До вас что, европейские стандарты обслуживания не дошли?

– О, так вы любительница европейского сервиса? – хохотнул мужик в наколках. – Тогда вам не в буфет, вам в спа-салон прямая дорога. Там и бабки другие за их сервис, и удовольствие покруче, чем от беляшей с котятами.

Остановившись поодаль, полковники наблюдали за этой сценой. Брови Гурова сошлись на переносице. Он понимал, что в такой обстановке ни о каком серьезном разговоре не может быть и речи. Но Крячко не унывал. Ему, похоже, местная атмосфера пришлась по душе. Он наслаждался давно забытой совдеповской перебранкой. Бросив взгляд на напарника, Стас усмехнулся:

– Предоставь это мне, – и, шустро пробившись сквозь очередь, подозвал жестом буфетчицу и что-то шепнул ей на ухо.

Она сверкнула глазами, развернулась вполоборота к дверям подсобки и зычным голосом крикнула:

– Наталья, подмени-ка меня!

– Ты только с перерыва, – отозвалась невидимая Наталья. – Хорош наглеть, Тамара.

– Мне срочно. – Тамара уже стягивала с себя чепец и фартук. – Не гунди, Наталья, говорю же, надо.

Из подсобки выкатилась шарообразная фигура с заплывшими жиром глазами и недовольно поджатыми губами. Одарив Тамару сердитым взглядом, женщина приняла из ее рук чепец и фартук, нехотя натянула их на свои необъятные телеса и встала за стойку. Очередь недовольно заворчала, понимая, что этот неповоротливый шар обслуживать будет еще медленнее, чем дезертировавшая с поля брани Тамара. Но под взглядом луноликой Натальи возражать никто не посмел.

Тамара обошла стойку, подхватила Крячко под руку и поволокла его в дальний угол буфета, где виднелась еще одна дверь. Тащила его Тамара шустро, Гуров едва поспевал за ними, лавируя меж любителями столовской пищи. Добравшись до двери, буфетчица резким движением толкнула ее внутрь, протащила за собой Крячко, и дверь тут же захлопнулась. «Ничего себе поворотик! – Гуров растерянно дернул дверь за ручку, но та не поддалась. – Про меня что, забыли?» Но нет, Крячко про напарника не забыл – через минуту дверь снова открылась. Тамара высунула голову в образовавшийся проем и поинтересовалась:

– Ты, что ли, Гуров?

– Я Гуров, – все еще находясь в растерянности, ответил Лев.

– Ну, заходи тогда, – посторонилась Тамара, пропуская его в тесный и темный коридор.

Чуть поодаль стоял Крячко и улыбался. «Интересно, что он ей наплел?» – машинально подумал Лев, но до поры предпочел оставить этот вопрос без ответа. В конце концов, желаемого он добился, метод, в чем бы он ни состоял, сработал. С остальным разберутся по ходу пьесы.

Тамара шагала впереди, за ней гуськом топали Гуров и Крячко. По узкому коридору шли довольно долго. Два поворота, одна перекошенная дверь, еще один поворот и еще один узкий коридор. У металлической двери остановились. Тамара пошарила рукой по стене, отыскала ключ и, отперев металлическую дверь, буквально втолкнула Крячко внутрь. Не желая повторить «полет» напарника, Гуров поспешил проскользнуть в дверь без посторонней помощи. Оказалось, что она ведет во внутренний двор, закрытый от посторонних глаз со всех четырех сторон.

– Это наша курилка, – как бы между прочим сообщила Тамара. – Вон на ту скамейку пойдем, там нам будет удобно.

Усевшись на скамью, она достала из кармана пачку сигарет и тонкую зажигалку. Прикурив сигарету, сделала пару затяжек и только после этого снова заговорила.

– Будем о цене договариваться или без торга на мою таксу согласитесь? – профессионально пуская кольца дыма прямо в лицо Крячко, спросила буфетчица.

– Без торга неинтересно, – игнорируя взгляды Гурова, заявил Крячко. – В этом самое удовольствие.

– А тебе, красавчик, удовольствия подавай, – хохотнула Тамара. – Ладно, называй свою цену. Может, за красивые глаза маленько и сброшу.

– Ну, хватит! – резко оборвал ее Лев. – Поигрались, и будет. Не знаю, что вам сказал мой напарник, но уверен, что к истинной цели нашего визита его слова не имеют ровным счетом никакого отношения.

– Так, – недовольно поджав губы, протянула Тамара. – Та-а-ак! Развод, значит? И как это я сразу не просекла? Стареешь, Тамара Андреевна!

– Я бы не был столь категоричен на этот счет, – поспешил вклиниться Крячко. – Вы, Тамара Андреевна, женщина в самом соку, можете не сомневаться.

– Да пошел ты со своими подкатами! – чуть обиженно бросила Тамара. – Я Наташку за себя в буфете оставила, а ты мне туфту прогнал! И кто ты после этого?

– Полковник полиции Стас Крячко, – представил друга Гуров. – Московский уголовный розыск, – и сунул под нос Тамаре удостоверение.

Та внимательно рассмотрела красные «корочки», сравнила фото с оригиналом и, подбоченившись, заявила:

– Меня уголовкой не напугаешь. Я закон блюду, так что убирай свою ксиву, полковник, и погонами своими не козыряй. Знаешь, какие у нас в привокзальном буфете фрукты попадаются? Не чета вам, полковникам. К нам и генералы захаживают.

– Полиции не боитесь, значит? Похвально, – отстраняя Гурова, проговорил Крячко. – Нас, как представителей власти, это только радует.

– Вот и порадуйся на пару со своим другом, а мне работать надо, – огрызнулась Тамара. Она встала со скамьи, нервно бросив недокуренную сигарету в урну, и собралась уходить.

– Не спешите, Тамара Андреевна, – придержал ее за руку Стас. – Признаю, способ, которым я воспользовался, не совсем честный. Но и вы меня поймите: вести серьезный разговор под бдительным оком голодных пассажиров не такая уж приятная перспектива. Особенно когда дело касается убийства.

– Ни хрена себе у тебя повороты! – возмутилась Тамара. – Сперва икру контрабандную предлагаешь, а потом эта икра в трупешник превращается? Такими темпами мы и до маньяков докатимся.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – искренне произнес Крячко. – Так что, недоразумение забыли?

– Ладно, чего уж там, – махнула она рукой. – Выкладывайте, что еще за убийство вы мне припасли?

– Да нет, мы про контейнер грузовой с вами поговорить хотели. Несколько недель назад вы отправляли его во Владивосток. Припоминаете?

– Беспамятством не страдаю, – съязвила Тамара. – Контейнер отправляла, только вам-то что за дело до него?

– Расскажите, что было в контейнере, – вступил в разговор Гуров. – Кому и с какой целью он был отправлен?

– Понятия не имею, – пожала плечами Тамара, и вид у нее при этом был совершенно безмятежный.

«Либо хорошая актриса, либо действительно не знает, что за груз шел в том контейнере», – наблюдая за реакцией буфетчицы, сделал вывод Лев. Вслух же сказал:

– Тамара Андреевна, решать, на какие вопросы отвечать, здесь будете не вы. Быть может, наше знакомство и прошло не особо в официальном ключе, но поверьте, речь идет об очень серьезных вещах. Так что советую вам быть посерьезнее и отвечать на вопросы четко и по существу. Это ясно?

– Яснее не бывает, – хмыкнула Тамара и снова полезла за сигаретами.

– Тогда, пожалуйста, расскажите все про пересылаемый контейнер, и как можно подробнее.

– Да что рассказывать? Контейнер этот вообще не мой. Кому предназначался, я уж и не помню.

– То есть как это не ваш? По документам вы числитесь отправителем, – недоуменно проговорил Крячко.

– Все так. Если по документам.

– Тамара Андреевна, начинайте уже рассказывать! – воскликнул Гуров, окончательно потеряв терпение.

– Да ладно, ладно, я и не собираюсь ничего скрывать. – Тамара пару раз затянулась и начала рассказывать свою историю.

Произошло все несколько месяцев назад, когда Тамара, возвращаясь с поздней смены, нарвалась во дворе собственного дома на шайку подвыпивших малолеток. Возвращаться домой после полуночи ей приходилось чуть ли не через день, и к этому она была привычная. Когда на такси до дома добиралась, а когда и на общественном транспорте. В целях экономии дожидалась дежурного автобуса, доезжала до нужной остановки и шла до дома пешком. Дорога пролегала через парк, затем уходила к железнодорожному мосту, после моста шел частный сектор, за ним и стояла ее многоэтажка.

От автобусной остановки до дома ей приходилось проходить не одно опасное место, так что, добравшись до собственного двора, она всегда испытывала облегчение. Вроде как уже на месте, можно неприятностей не опасаться. Но на этот раз вышло иначе. Неприятности, в виде полупьяных отморозков, поджидали ее во дворе. Жаль, сообразила она это не сразу. Парни сидели как раз напротив ее подъезда, курили, пили пиво и громко смеялись. Девиц среди них не было, но Тамару это не насторожило. Мало ли кому из жильцов приспичило свежим воздухом подышать?

Она прошла через двор и уже подходила к подъезду, когда от группы парней отделился один и направился в ее сторону. Тамара сбавила шаг, парень, напротив, скорость прибавил. Не дойдя до нее пару шагов, он остановился и грубо произнес:

– Здорово, кошелка, как жизнь половая?

И тут Тамара испугалась. Кожа мгновенно покрылась испариной, ноги стали ватными. Мозг просто отказался работать. Она буквально застыла на месте. Парень, похоже, понял, что напугал женщину до чертиков, гаденько улыбнулся и, не поворачивая головы, крикнул дружкам:

– Братаны, да она сейчас обделается!

Его слова вызвали дружный смех. В сторону Тамары направился еще один парень. Шел он не спеша, намеренно впечатывая каждый шаг в землю, и от этого ей становилось все страшнее. Мысли неслись в голове со скоростью звука. Нет, не мысли, скорее образы, один ужаснее другого. Вот первый парень подскакивает к ней, хватает за волосы и валит на землю. К нему подтягиваются остальные. Они издают жуткие, какие-то животные звуки. Вот у кого-то в руках мелькает лезвие ножа, и от этого зрелища холодеет кровь. А второй уже стаскивает с нее ботинки. Почему именно ботинки? Разве они могут помешать совершить мерзкое дело?

– Эй, гражданка, с вами все в порядке?

Голос донесся откуда-то издалека, а вот прикосновение чужой руки к ее локтю, напротив, оказалось чересчур близким и до ужаса реальным. Это прикосновение как будто с тормоза женщину сняло. Тамара отдернула руку, развернулась на сто восемьдесят градусов и понеслась к проезжей части. «Только бы не упасть, только бы не упасть!» – мысленно заклинала Тамара. Звука шагов за собой она не слышала, но оглянуться и посмотреть, что происходит во дворе, не решалась.