Глава 3

Гуров сел в поезд ночью и сразу завалился спать. Нет, не сделал вид, а лег и крепко уснул. Возможно, в ближайшее время он больше не будет иметь возможность провести несколько часов в безопасности и спокойно отдохнуть.

Дорожная сумка, набитая всяким хламом, создавала только видимость. Как, собственно, и внешний вид, тщательно продуманный Гуровым. При посадке в поезд на нем были приличные брюки, городские начищенные туфли и вполне солидная рубашка. Все это не очень вязалось с большой дорожной сумкой, но ночью его никто не разглядывал.

Гуров проснулся рано, в половине шестого утра, и сразу прислушался к себе и к жизни в вагоне. Сыщик чувствовал, что хорошо отдохнул, хотя открывать глаза ему не хотелось. Ничего, с этим можно и погодить.

В купе все спали, что называется, без задних ног. Молодой парень на верхней полке свесил руку, которая моталась туда-сюда, как у куклы. Тетка на соседней нижней полке сопела, как паровой свисток. Видимо, полипы в носу или сильный насморк.

А вот мужик на соседней верхней полке выдавал трели позабавнее. Он то клокотал горлом, то всхрапывал, то судорожно сглатывал так, как будто давился или задыхался. Жуткие звуки! Если постоянно спать в одной комнате с этим субъектом, то можно и придушить его от отчаяния.

Мужчина завозился, повернулся на бок и перестал храпеть. Прошло около минуты, и парень сверху с утробным стоном втянул руку под одеяло, повернулся и блаженно засопел. Заворочалась, а потом затихла женщина. Кажется, все они не спали, а только мучились, слушая эти храпы, доносящиеся сверху.

«Если мужик не храпит на боку, а он, по идее, и не должен, то теперь, под утро, все пассажиры крепко и сладко уснут, – подумал Гуров. – Что и требуется. Спасибо тебе, мужик. Только не начни снова, дай мне сделать то, что нужно».

Лев Иванович тихо поднялся и стал доставать из дорожной сумки совсем другую одежду. Джинсы, рубашку свободного стиля, летнюю куртку. Ботинки на мягкой подошве, которые скорее выглядели как кроссовки. Все остальное он аккуратно свернул и уложил назад в сумку. По карманам куртки сыщик рассовал всякую мелочь, включая складной нож и маленький светодиодный фонарик.

Теперь лицо. Влажная салфетка, смоченная косметическим молочком, лежала в отдельном пакетике. Гуров вытащил ее и стал старательно стирать с лица грим, который ему нанесли в лаборатории управления. Легкие профессиональные штрихи вчера добавили лицу Гурова лет пятнадцать возраста, сделали его каким-то угрюмым. Если утром побриться, то он помолодеет еще лет на пять. Ведь двухдневную щетину ему тоже подкрасили, затемнили ее, что заметно изменило внешность сыщика.

Пожалуй, тот человек, который вчера видел Льва Ивановича, сегодня с трудом узнал бы его в этом моложавом, крепком, спортивном мужчине. Ведь одежда тоже создает определенное впечатление о человеке.

В купе было тихо и уютно. Гуров посмотрел на часы – вполне можно подремать еще. Он снова улегся и натянул простыню до подбородка.

«Это хорошо, – размышлял Лев Иванович, погружаясь в чуткую дремоту. – Я правильно решил, что поехал первым. Если некий субъект, заинтересованный в том, чтобы преступления, совершенные в Беларуси, не были раскрыты, отслеживает ситуацию в МВД, то он обязательно узнает о выезде новых представителей в Пинск. Проведал же этот тип об офицерах Интерпола и Следственного комитета.

Ситуацию обязательно отслеживают очень внимательно!.. Как только эти господа узнают, что в Пинск отправился некто Станислав Крячко, они сразу вспомнят о его напарнике Льве Гурове и спросят себя, а где этот полковник? Ведь они с Крячко всегда работают вдвоем.

Нет, все правильно. Выехали бы мы вместе, и нас вычислили бы мгновенно. Да и меня одного тоже, если бы я выехал вторым. А так ищи меня!

Крячко поехал в Беларусь, а Гуров? В какую-то командировку, а куда именно? Предположить можно все, а знать наверняка нельзя.

Я постарался обезопасить себя. Надеюсь, что этот ход когда-то сыграет свою положительную роль».

На железнодорожном вокзале Гуров затискал в ячейку камеры хранения свою дорожную сумку, засунул руки в карманы и с видом довольного бездельника вышел на привокзальную площадь. Полчаса блуждания по городу, которое было бесцельным только с виду, дали ему основания полагать, что слежка за ним не ведется. Потом он поймал такси и вышел из него на Партизанском проспекте.

Потолкавшись на проспекте, для вида походив по магазинам, Гуров вдруг нырнул во двор между четырьмя многоэтажками и исчез. Если за ним все же кто-то следил, то этому типу пришлось бы проделать такой же маневр и выдать себя. Появился Гуров уже среди буйной ухоженной растительности сквера имени Омара Хайяма. Он обошел канал и выбрался к Восточному автовокзалу как раз в 15.20 – за десять минут до отправления автобуса Минск – Брест, который заходил в Ивацевичи.

В 15.30 сыщик уже ехал, поглядывая в окно на пейзажи, проносившиеся мимо. За все время нахождения в Минске интереса к нему, кажется, никто не проявлял. Это обстоятельство радовало полковника Гурова.

Гуров достал свой новый мобильный телефон, который получил в управлении от технарей. Начинка его была гораздо серьезнее, чем у обычного коммуникатора. Система GPS-навигации действовала безотказно. Судя по отметке на экране, до того места, где произошло ДТП, в котором недавно погибли офицеры российской полиции, ехать оставалось минут тридцать. Точка, обозначающая самого Гурова, ползла по дороге медленно, но верно.

Гуров убедился в том, что скоро окажется в нужном месте. Дорога впереди исчезала, видимо, уже ныряла в ту самую низину. Лев Иванович поднялся с кресла, извинился перед соседкой и стал пробираться к водителю.

– Слышь, друг, останови, пожалуйста, – старательно изображая недомогание, попросил сыщик. – Тошнит меня жутко. Боюсь, весь салон тебе сейчас уделаю. Сожрал вчера чего-то не то. – При этом Гуров так натурально изобразил рвотный позыв, что водитель лихорадочно стал прижиматься к обочине и тормозить.

Сзади зашевелились любопытные пассажиры. С шипением открылась дверь автобуса, и Гуров спустился на траву, придерживаясь рукой за поручень.

Он повернул полное страданий лицо к водителю, махнул ему рукой и сказал:

– Ты езжай, а я тут в тенечке посижу, отойду маленько.

– Может, подождать? Как ты доберешься до города?

– Это не проблема! – ответил Гуров и как-то кисло улыбнулся. – Тормозну какую-нибудь попутку. Не в первый раз. Ты езжай, а то весь автобус будет смотреть, как меня выворачивает наизнанку.

– Ну, смотри, – немного нервно сказал водитель. – Телефон-то есть, если что?

– Есть-есть! Езжай, не держи людей. Из графика выбьешься.

Водитель пожал плечами, и дверь с тем же шипением закрылась. Гуров неторопливо спустился по откосу в кювет и двинулся к лесополосе, под березки. Автобус, набирая скорость, скрылся в низинке.

Все, первая часть плана была выполнена. Оглянувшись по сторонам и порадовавшись нетронутой и незагаженной природе Беларуси, Гуров пересек лесополосу и пошел краем грунтовой дороги, держась параллельно трассе.

До места аварии ему пришлось идти примерно полчаса. Когда навигатор показал, что он почти на месте, Гуров снова пересек лесополосу. Он стоял под деревьями и разглядывал местность. Впереди трасса доходила до своей низшей точки. Под дорожным полотном была видна паводковая труба.

«Слева спуск в низину длиной метров двести, справа подъем примерно такой же длины, и еще столько же машина должна проехать в самой котловине. Да, метров шестьсот открытого пространства, а все остальное за пределами видимости. Это место тоже не разглядеть со стороны прямых, ровных участков шоссе. Как специально! – Это был самый важный момент в рассуждениях Гурова. – Авария произошла случайно или же кто-то ее подстроил?

Первый вариант так вот сразу исключать нельзя. Рельеф сложный. И у огромного грузовика может что-то сломаться, если на спуске резко нажать на тормоза. Например, гидравлический шланг лопнет. Допустим, он был поврежден, изношен. Может, еще с неделю выдержал бы при обычных режимах торможения, а тут экстренное.

С другой стороны, если ты хочешь устроить аварию и не уверен в том, что со стороны все будет выглядеть естественно, то выбирать место для своей акции будешь укромное. Его-то мы тут и имеем. На всем пути от самого Минска я не видел ни единого участка трассы, столь подходящего для этого. Это раз.

Теперь второе. А что не совсем естественное нужно было скрыть от посторонних глаз, если авария спровоцирована? Наверное, то обстоятельство, что самосвал попер на встречную полосу. А еще то, что водитель выскочил из кабины самосвала до момента аварии или сразу после нее и убежал».

Гуров снова прошелся по лесополосе и осмотрел ту ее сторону, которая выходила к полям и лесу. Да, человеку нужно несколько секунд, чтобы добежать от места аварии до лесополосы. А она тут густая, с обилием кустарников. За ней его уже не видно будет со стороны дороги. А вон там уже лес. Если там его ждала машина, то концы спрятаны надежно.

Гуров вернулся к дороге и стал бродить по траве в кювете, в том самом месте, где совсем недавно стоял грузовик, расплющивший микроавтобус. Да, вот и множество мелких осколков стекла, пластмассы. Здесь же темные пятна моторного масла, технических жидкостей.

Если проследить взглядом путь от места удара на шоссе, заметного по черным полосам от резины, до кювета, в котором замерли машины, то можно представить картину аварии. Водитель микроавтобуса тянет вверх. Из-за бугра вдруг вываливается здоровенный самосвал и резко смещается на встречную полосу, прямо в лоб микроавтобусу.

Что делать? Да ты не успеешь даже ногу с педали газа убрать. Секундное дело – и удар!

Жуткое место, подумал сыщик. Наверное, потому, что оно замкнуто рельефом, давит на человека, осознающего, какая беда тут случилась. А жизнь идет своим чередом, птицы поют, люди едут на своих машинах. Многие и не знают, что тут произошло, что кто-то на этом месте убил нескольких крепких мужчин, в дома которых пришло непосильное горе. У каждого из них впереди была целая жизнь.

Гуров посмотрел за дорогу и увидел аиста, бродившего по топкой низине. Вот оно, лицо Беларуси. Бескрайние леса вперемежку с полями, озерами и болотами. С аистами в этих полях, на крышах домов в деревнях, на шестах, куда люди специально устанавливают тележные колеса. На них очень удобно вить гнезда. Жизнь продолжается.

Приглядевшись, Гуров увидел человека, сидевшего на опушке, метрах в двухстах от него. Кажется, там паслась какая-то живность. Козы, что ли.

Гуров перебежал дорогу и осторожно двинулся краем леса, выбирая места посуше. Потом ему попалась утоптанная тропинка, и он прибавил шагу. Через несколько минут сыщик уже разглядел, что человек этот был стариком с белой бородой, в старой ватной фуфайке и зимней шапке. Он сидел на пеньке, а вокруг него паслись три козы и игривый непоседа-козленок. Старик с интересом наблюдал за приближающимся незнакомцем.

– Здорово, отец! – Гуров улыбнулся как можно приветливее.

– И тебе не болеть, – бойко ответил старик.

– Вас можно порасспрашивать немного? Видно, что вы местный.

– Так спрашивай. Не заблудился случаем?

Речь у старика была слишком уж правильной для деревенского жителя, тем более коренного белоруса из сельской глубинки. Врать и изворачиваться перед старым человеком, который еще и мог оказаться вполне интеллигентным? Глупо.

– Нет, – ответил Гуров. – Не заблудился. Я специально сюда приехал. А вы всегда тут свою живность пасете?

– А трава здесь сочная да влажная. Горечи в молоко не добавляет. Оно к ней очень чувствительно.

– Издалека приходится гонять? Я вроде тут и деревень-то никаких не видел.

– Да вон, – старик махнул хворостиной влево от себя. – И километра не будет. Мозыри называется.