– Да-а, жизнь, – зло процедил сквозь зубы Шилов. – Нет у него теперь этой жизни.

– А подробности какие-нибудь этот человек из МВД рассказал? – поинтересовался Крикунов. – Как Рыбников погиб, из-за чего? Ты по телефону сказал вроде, что его убили. Это точно установлено?

– Пока информации мало, – проворчал Ломакин. – Да, сказали, что нашли тело с ножевым ранением в грудь, будут расследовать. В Москву сообщили, потому как он российский подданный и генерал. И какого хрена он вообще туда поехал?! Что за сентиментальщина!

– А зачем он поехал? – тем же ровным голосом поинтересовался Крикунов.

– Встреча однополчан. Чушь, одним словом! Срочную он служил в Белоруссии еще в советские времена. И вот вздумалось старым дуракам там собраться. Велик праздник! Делать им нечего.

– Как же ты ему разрешил, если сам в отпуске? Он твой первый заместитель, в твое отсутствие исполняет обязанности руководителя.

– Да никаких проблем и не было бы, – зло проговорил Ломакин. – Он уехал на четыре дня, я вернулся бы через три. Что тут?..

– Что тут случилось бы, ты хотел сказать? – процедил сквозь зубы Шилов, разглядывая кончик горящей сигареты. – Могло, например, со счетов списаться энное количество денег. Сколько точно ушло, ты посчитал?

– Восемьсот тридцать пять миллионов.

– Недурно, – Крикунов покачал головой. – Это почти тридцать миллионов долларов. Вся сумма ушла с одного счета?

– Нет, с четырех. Но львиная доля, конечно же, с основного.

– А вы чего такие спокойные? – вдруг взорвался Шилов и даже вскочил на ноги. – «Недурно»!.. Вы охренели совсем? У нас тридцать зеленых лимонов украли! Вы понимаете, что произошло?

– Сядь, не дергайся, – огрызнулся Ломакин. – Нервный какой нашелся! У меня тоже нервы, только криками здесь не поможешь.

Сергей Сергеевич дотянулся до внутреннего телефона и поднял трубку.

– Света, Остросельцеву ко мне, – коротко приказал он. – С документами по последним перечислениям.

– Я предлагаю пока не привлекать полицию. Посмотрим, по каким счетам ушли деньги, – невозмутимо произнес Крикунов. – Если по легальным договорам, то разбираться будем сами. В конечном итоге это всего лишь заминка на пару недель.

Невысокая женщина средних лет с папкой в руке вошла в кабинет и напряженно посмотрела на шефа, потом на других мужчин. Она прекрасно знала состав попечительского совета, понимала, что внезапный вызов к президенту фонда, только что вернувшемуся из отпуска, да еще с такими документами, ничего хорошего означать не может. К тому же вызывали главного бухгалтера, а пришла она, ее заместитель.

– Вы просили документы, Сергей Сергеевич, – тихо сказала женщина.

– Где Остросельцева? – хмуро буркнул Ломакин. – Опять по магазинам бегает?

– Я не знаю, Сергей Сергеевич. Валентина Геннадьевна уже дня два недоступна. Она хотела денек отлежаться, просквозило ее. Телефон отключила, чтобы не дергали по пустякам. А вот уже второй день!.. Я думала…

– Ни хрена себе – пустяки! – рыкнул Шилов и снова принялся мерить кабинет шагами.

Ломакин протянул руку, взял папку и открыл ее. Женщина подошла и встала рядом, готовясь давать пояснения. Сергей Сергеевич просматривал платежки, копии счетов с резолюциями «к оплате», подколотые к ним.

– Вот это! – Ломакин ткнул пальцем в бумагу. – Кто распорядился перечислять?

– Рыбников, – прошептала одними губами побледневшая женщина. – А он не имел права? Владимир Маркович сказал, что разговаривал с вами. Мол, это ваш приказ, потому что сроки по договорам поджимают. И Валентина Геннадьевна подтвердила…

– Ладно, хватит! – оборвал Ломакин заместителя главного бухгалтера. – Здесь все платежки за этот год?

– Да, я копии подкалываю. Валентина Геннадьевна распорядилась на случай, если понадобится.

– Ладно, иди, – заявил Ломакин и поморщился: – Найдите Остросельцеву, в конце концов! Что за капризы? Телефоны она отключает, барыня!

Женщина с явным облегчением выскочила из кабинета. Ломакин некоторое время просматривал бумаги, листал их, иногда возвращался к каким-то. Шилов и Крикунов терпеливо ждали.

Наконец президент ругнулся сквозь зубы, швырнул раскрытую папку на приставной столик и заявил:

– Вот она, разгадка! В последнем счете другие реквизиты. Восемьдесят тысяч разошлись по трем настоящим счетам, а самая большая сумма ушла не туда. Только название фирмы сходится, а банк, реквизиты – все другое. Контора с московским юридическим адресом. Хотя черта с два теперь ее найдешь.

– Кто-то подделал счет? – осторожно спросил Крикунов.

– Угадай с трех раз, – прошипел Ломакин. – Кто счет подделал, поставил на нем резолюцию, официально оставшись вместо меня и имея право распоряжаться финансами? Кто обманул главбуха, сказал, что я распорядился срочно перечислить эти деньги?

– Рыбников, значит, – зло процедил сквозь зубы Шилов. – Хорош! Пригрели на груди, всех кинул, сука! Это еще надо разобраться, убили ли его в Беларуси или же там погиб другой человек, по странному стечению обстоятельств очень похожий на Рыбникова. Не исключаю, что наш дорогой Владимир Маркович сейчас уже летит через океан с новыми документами и тридцатью миллионами долларов.

– А в Беларусь деньги перечислялись? – спросил вдруг Крикунов.

Ломакин нервно дернул папку на себя и просмотрел платежки.

Потом он покусал губы, кивнул и сказал:

– Да, есть одна и туда. Но это проверенный канал. Мы часто привлекаем эту фирму к поставкам и обналичке валюты.

– Значит, была необходимость делать туда платеж? – настаивал Крикунов.

– В этот раз? Я не планировал. Нет, – Ломакин покачал головой. – Это была инициатива Рыбникова. Чтоб он два раза там подох!

– Все понятно! – Шилов рубанул воздух рукой. – Давайте так. Ты, Сергей Сергеевич, переверни всю Москву, но обязательно зацепись за липовый счет этой подставной фирмы. Подключи всех, кого только можешь, а связей у тебя хватает. Главное – не дать вывести деньги за границу. Они не будут перечислять на иностранный счет такую сумму, иначе засветятся мгновенно. Центробанк их блокирует. Дня два-три, может, четыре, у нас в запасе есть, пока они будут эти деньги разбрасывать по другим счетам, совершенно легальным! А мы с Альбертом займемся биографией твоего Рыбникова, его связями. В Беларуси искать концы поздно. Он, скорее всего, туда и не выезжал. По его билету кто-то прокатился, чтобы след оставить. Не дурак же он, в самом деле! Раз такое провернул, значит, голова варит. Или люди за ним стоят, которые тупостью не страдают.

Дверь вдруг распахнулась с такой силой, что мужчины невольно вздрогнули и резко повернулись. В дверном проеме стояли бледная секретарша Светлана и заместитель главного бухгалтера с заплаканными красными глазам. Ее губы тряслись, пальцы теребили, чуть ли не рвали носовой платок. Собеседники невольно замолчали и уставились на женщин.

– Сергей Сергеевич, беда… – сдавленным голосом произнесла бухгалтерша. – Остросельцева в больнице скончалась. Это произошло два дня назад. Полиция не могла сразу установить место ее работы. А теперь вот мне сообщили.

– Что? – прорычал Шилов и бешено выкатил глаза.

Крикунов вскочил на ноги, положил руку на локоть коллеги, чтобы усмирить его эмоции, и напряженным голосом спросил:

– Что произошло, какова причина смерти? Почему она в больницу попала?

– ДТП, говорят. На машине разбилась. Она в коме двое суток была, так и не пришла в себя.

– Так! – Крикунов повернулся к мужчинам: – Я займусь этим, есть у меня в соответствующих местах свои люди. Как только будет достоверная, подтвержденная информация, я сразу вам сообщу. А вы тут… в общем, действуйте по вашему плану.

Крикунов взял женщину за локоть и вывел из кабинета в приемную. Было слышно, как он выяснял номер больницы, спрашивал, к какому округу она относится.

– Круто получилось, да? – прохрипел Шилов, рухнув в кресло, которое жалобно заскрипело. – Внезапно расстались с жизнью те самые люди, от которых зависело перечисление денег. Нет ни исполнителей, ни свидетелей. Неплохо, товарищи генералы! Нас капитально кинули на бабки. И какая сука это учинила?

– А ты подумай, Игорь Андреевич, – тихо подсказал Ломакин и посмотрел Шилову в глаза. – Мозгами пораскинь. Кто еще вхож в наш круг, знает наши планы, схемы деятельности.

– Знал, – поправил было Шилов, но потом поймал взгляд Ломакина и приподнял брови. – Так ты намекаешь на… Дескать, он сейчас поехал заметать следы? Ну, Сергей Сергеевич! Не лишку ли ты хватил? Скорее всего, на тебя подумать можно, если кого-то из нас подозревать.

– А я вот он, – спокойно возразил Ломакин. – Тут сижу и голову ломаю. С тобой откровенно беседую. А он умчался. Две смерти, и обе важны в этом деле. Каждая может оставить улику, дать подсказку. Так кто у нас первым кинулся все выяснять?

В кабинете Орлова было накурено, и у Гурова сразу разболелась голова. Он смотрел на красного от злости генерала и мысленно жалел старого друга. Вот он сам, полковник Гуров, может реагировать на это событие так, как ему угодно, а Петр не имеет права даже на это. Он просто обязан вести себя так, как положено по его генеральской должности. Просто наступает в твоей карьере такой момент, когда кресло, в котором ты сидишь, заставляет тебя все время делать нужное лицо. Черт бы побрал эту чиновную дипломатию!

– Это не типичная уголовщина, – упрямо заявил Гуров в который уже раз. – Дело находится в ведении государственной безопасности, это очень высокий уровень, потому что генералы, даже вышедшие в отставку, не есть обычные граждане. Тут явное соотнесение с его должностью, извините, с профессиональной деятельностью. А это уже уровень предупреждения подрыва боеспособности государства. Да что я тебе, Петр, говорю, когда ты и сам все это понимаешь!

– А ты разумеешь, что мы тоже люди в погонах и обязаны выполнять приказы! – почти прокричал Орлов. – Сидит тут и рассуждает! Ах, я считаю так, полагаю эдак! А я вот не имею права считать ни так, ни эдак. Мне приходится думать так, как положено по моей должности, и так, как предписывает мне долг руководителя Главного управления уголовного розыска. А он мне подсказывает, что с начальством не спорят. Это раз. Надо учесть еще и то обстоятельство, что погибли три офицера полиции, которые отправились в Беларусь под видом журналистов, чтобы наблюдать за ходом разыскных и следственных мероприятий. Наш святой долг…

– Может, вы кончите орать, господа хорошие? – Крячко болезненно поморщился. – Стареете, что ли?

– Действительно. – Гуров понял, что тоже начал говорить на повышенных тонах, и смутился. – И вообще, Петр, ты совсем меня не понял, а начинаешь шуметь. Я хотел сказать, что как раз исходя из того, что погибли наши товарищи, мы должны всеми силами взяться за это дело. А кому-то на самом верху показалось, что это мелочь, которой должен заниматься уголовный розыск. А ведь это не простая уголовщина, Петр. Я тебе это уже в пятый раз пытаюсь втолковать.

– Ты хочешь, чтобы наш генерал пошел к министру и заявил точно так же? – спокойно поинтересовался Крячко. – Ты видишь в этом глубокий смысл?

– Извините, ребята. – Гуров вздохнул, поднялся из кресла и подошел к окну, по пути положив руку на плечо Орлова. – Да, тут ничего не сделаешь. Я не должен был этого требовать от Петра. Считайте, что я просто негативно высказался насчет сложившейся ситуации. Мне просто до боли обидно, что ребята погибли.

– Ладно, проехали, – вытирая высокий лоб носовым платком, проворчал Орлов. – Я тоже хорош! Разошелся, как институтка. Тоже мне генерал. У нас один Станислав с железными нервами.

– Отдых расслабляет тело, – тут же вставил Крячко. – Он истончает нервную систему, снимает иммунитет перед стрессовыми ситуациями. Я вот не отдыхал, поэтому нахожусь в прекрасной форме.

– Черный завистник! – с улыбкой прокомментировал Гуров.

– А может, это я только что вернулся из отпуска? – Орлов вскинул брови. – Это я на югах пузо грел да на полуголых девок пялился?

– Два черных завистника! – прокомментировал Гуров. – Так нам ехать? Что скажешь, Петр?

– Не хочется мне вас отпускать, ребята, но я понимаю, что там только с вашим опытом и можно справиться. Фактически чужая страна, хотя и русскоязычная. Верить, как, впрочем, всегда и везде, нельзя будет никому и ничему, ни людям, ни документам. Любой акт экспертизы надо перепроверять, вербовать агентуру в срочном порядке. Все будут знать, что вы приехали в Беларусь из Москвы по делу об убийстве российского генерала. Вы координируете розыск преступников, ищете факты, которые приведут вас к убийцам. Вы обязаны помнить, что все это знают и что только-только погибли ваши предшественники, которые приехали в Минск по этому же поводу.

– А объясни нам, Петр, вот такую вещь, – попросил Крячко. – Сначала наше Национальное центральное бюро Интерпола посылает людей в Беларусь. Они там погибают. Теперь оказывается, что туда должны ехать оперативники из уголовного розыска. Чем это можно мотивировать? Большие начальники, которые принимали это решение, о легенде-то позаботились?

– Вообще-то об этом подумали первым делом, – ответил Орлов. – Расследуется дело о смерти российского гражданина в лесу под Пинском. Основная версия такова: гибель по неосторожности в результате ссоры в состоянии алкогольного опьянения. Никакой политики, экстремизма, национальной розни и организованной преступности. Сотрудники Интерпола и офицер Следственного комитета погибли в результате ДТП. Эта версия также активно продвигается. По крайней мере на данном этапе. И не надо рассказывать мне про ведомственную честь. Рыбников был армейским генералом, пусть и отставным. Так что, армия теперь туда ринуться должна с разборками? Танки вводить?

– Ладно-ладно! – Гуров махнул рукой. – Мы свое дело сделаем, правда, Стас? Не в первый раз нам затыкать дыры в чужих кафтанах. Только у меня есть одно предложение.

– Ну?

– Пусть официально едет один Крячко. Полковник из Главного управления уголовного розыска – персона солидная. Будет крутиться там, путаться у всех под ногами, держать руку на пульсе, участвовать в межведомственных фуршетах, без мыла лезть во все дыры и требовать ознакомления со всеми документами. Главное – вызвать побольше внимания и неприязни к себе.

– Лишние взгляды от тебя отвлекать? – ухватился за мысль Орлов. – Дело сошло с высокого уровня до простого уголовного преступления. Да, убит человек, но вовсе не потому, что он когда-то был генералом Российской армии. Подвыпил в дурной компании, слово за слово, вот и трагический результат. А группа офицеров просто попала в ДТП. Кстати, погиб и начальник уголовного розыска местного УВД. Москва покумекала и ограничилась отправкой простого наблюдателя с неопределенными полномочиями.

– Вот-вот, – согласился Гуров. – Доказывать-то особенно нечего, все же и так примерно ясно. А полковник из Москвы для проформы торчит. Его послали, он поехал. С него требуют, вот он и нудит. Вяло, сонно и не опасно. Поняли?

– А ты все-таки уверен, что там все произошло иначе? – спросил Крячко.

– А я не знаю, Стас! – проговорил Гуров. – Я пока ничего не понимаю, но уже ясно вижу целый ряд нестыковок. Российский генерал пьет и дерется с бывшими сослуживцами. Это высокий чин, Стас! Ты и сам прекрасно знаешь, что генералами люди становятся не так уж часто. Это официальное мероприятие, он там все время на виду, почетный гость. Таких в пьяных драках не убивают. Теперь второе. Прибывает группа из Российского бюро Интерпола, что само по себе уже звучит громко. Это международный статус расследования, хотя еще не доказано, что преступление имеет такую же значимость. Они прибывают на всякий случай, но все равно это важные персоны. А за ними присылают не ведомственный транспорт с мигалками и верещалками, а арендованный микроавтобус с левым водителем.

– Встречать их отправили простого начальника уголовного розыска местного УВД в чине майора, – добавил Крячко. – Хотя статус гостей требовал как минимум представителя МВД России в Беларуси. Или высокопоставленного сотрудника местного бюро Интерпола. Так сказать, по ведомственной принадлежности.

– Вот именно! Вроде бы сущие мелочи. Каждая из них сама по себе ничего особенного не значит. Любой можно найти с десяток вполне приемлемых объяснений, но вместе они выглядят слишком уж подозрительно.

– Рискуешь! – Орлов покачал головой. – Стасу-то ничего. Он приехал официально, всегда на виду. После нескольких смертей его трогать не станут, даже если он там что-то официально и обнаружит. А ты будешь частным лицом, к тому же склонным оставаться в тени. Тебя там запросто могут грохнуть, и спросить будет не с кого. Теперь о том, что касается твоего предложения. Очень не хочется отпускать тебя в темное индивидуальное плавание по тем криминальным местам. Тебе связь там понадобится, поддержка надежных людей. Хотя бы ночевать надо в безопасном месте, где есть гарантия утром проснуться. Чисто организационная помощь кого-то из местных тоже нужна.

– Ни в коем случае! Ты же сам говорил, что верить никому нельзя. Мы ведь не знаем, кто замешан в убийстве, кто его организовал. Виноват, их организовал, ведь в ДТП мы все верим только очень условно. Можно нарваться непосредственно на человека, замешанного в этом деле, возможна элементарная утечка информации. Тогда я мгновенно расшифровываюсь, и вся наша задумка летит в тартарары. Нет, ребята, нам нужна стопроцентная гарантия, только тогда будет успех и результат. Мы должны до деталей разобраться в том, что это были два убийства либо несчастных случая. И никаких «скорее всего», «наверняка», «с достаточной степенью уверенности». Либо твердое «да», либо не менее твердое «нет».

– Ладно, тут с тобой не поспоришь, – согласился Орлов.

– И еще третье условие! – Гуров снова строго потряс в воздухе указательным пальцем.

– Вот человек! – в сердцах бросил Орлов, встал с дивана и пошел к рабочему столу.

– Третье условие: чтобы Маша не знала, куда и зачем я поехал. Нечего ей опять за меня переживать. Это вы и сами понимаете!

– Официально ты поехал в Питер на межведомственное совещание по профилактике преступлений среди несовершеннолетних. А потом я тебя там попрошу задержаться, раз уж ты все равно на месте. Ты устроишь внезапную проверку в одном из районов Ленинградской области по части расходования денежных средств, выделяемых для оперативных целей. Такая легенда сгодится?

– Чудо, а не легенда, – согласился Гуров. – Ты настоящий чиновник, Петр. С лету такие отмазки придумываешь!