Но самый главный «сюрприз» ждал полковников на дне папки. Результаты осмотра тела патологоанатомом почему-то отправили в самый конец. Сперва отчет шел привычным порядком: описание возраста, пола, расовой принадлежности и прочие стандартные параметры. Затем патологоанатом начал описывать повреждения, нанесенные ножевыми ударами. Бо́льшая их часть пришлась на брюшную полость, ее убийцы буквально разворотили, изрезав вдоль и поперек, отчего из брюшной полости выпали все внутренние органы, которые, в свою очередь, были повреждены новыми ударами.

И вот, когда Гуров собирался уже отложить отчет в сторону, на глаза ему попалась строчка, где черным по белому было прописано: средние фаланги пальцев правой и левой рук отделены от кисти вместе с кожей и мышцами. Действие произведено острым предметом типа садового секатора, о чем свидетельствуют следы на оставшейся части мышц и кожи.

– Ты это видел? – поднял он глаза на Крячко.

– Про пальцы? Вижу, – ответил Стас. – Совсем у нариков крыша поехала.

– Боюсь, все не так просто, как хотелось бы… – начал было Лев, но напарник тут же остановил его:

– Да погоди ты страсти наводить! Подумаешь, пальцы отрезали. Пошутили так. Фильмов насмотрелись, решили свое «кино» снять. С картинками.

Гуров перевернул лист с отчетом патологоанатома, проверил тыльную сторону, затем начал перебирать предыдущие листы.

– Что ищем? – спросил Крячко, наблюдая за его действиями.

– Отчет о пальцах, – коротко бросил Лев, не отрываясь от своего занятия. – Должен быть осмотр отчлененных пальцев и соответствующий отчет. Ты его видишь?

– Может, забыли приложить. Посчитали это несущественным и не стали прописывать в отчете. Как могут выглядеть отрезанные пальцы? Как отрезанные пальцы, и ничего более.

– Ты уверен, что они их нашли?

– Хочешь сказать, убийцы унесли пальцы с собой? В качестве сувенира? – нахмурился Стас. Подобный поворот переводил дело в другую плоскость. Это уже не случайное нападение обкуренных или упившихся идиотов, это уже нечто из разряда психических расстройств. – Только этого нам не хватало, чтобы в городе серийные маньяки организовались.

– Или унесли в качестве доказательства выполненной работы, – ответил на его вопрос Гуров, быстро листая снимки. – Смотри, и на фотографиях отдельно фаланги пальцев не представлены. Тут вообще нет снимков ладоней, будто местные криминалисты решили умолчать о данном факте.

– Может, и хотели. Сам понимаешь, на что это похоже.

– Понимаю. Придется задавать Игольникову неудобные вопросы, – вздохнул Лев.

– Не торопись с выводами, Лева, может, еще не все так плохо. Подумаешь, пальцы отрезали.

– Секатором садовым. Так и вижу, как современные наркоманы по улицам разгуливают и секаторы в карманах носят. Просто для прикола.

– Разберемся, – проговорил Крячко и пошел разыскивать капитана.

Спустя десять минут он вернулся вместе с Игольниковым. Лицо у капитана было заспанным. Взглянув на разбросанные по столу бумаги, он потер лицо и присел на свободный стул.

– Ознакомились?

– Досконально изучили, – ответил Гуров.

– В связи с чем возникли вопросы, – добавил Крячко. – Например, насчет отрезанных пальчиков. В рапортах оперативной бригады, выезжавшей на место преступления, об этом ни слова.

– Понимаю, – помедлив, начал Игольников. – Только напрасно вы думаете, что мы об этом добровольно умолчали. Изначально, когда еще не было известно, кем именно является жертва, таков был приказ свыше.

– Так что там с пальцами? – Гурова не интересовали внутренние разногласия начальства и подчиненных.

– На месте преступления их не обнаружили.

– Отлично. Выходит, убийцы унесли их с собой?

– Выходит так, – кивнул Игольников.

– Какие меры предприняты по их поиску?

– Стандартные, – ответил капитан. – Проверили двор, прилегающие территории, подвальное помещение. Следов отчлененных частей тела Орехова не обнаружено.

– На этом и остановились? – уточнил Гуров.

– Да их давно уже собаки сожрали. И что прикажете делать? Вспарывать животы всех бродячих собак? – вспылил Игольников.

– Не стоит кипятиться, – примиряющим тоном произнес Крячко. – Коллега просто интересуется процедурой поиска. Вполне вероятно, что их действительно утащили собаки, в связи с чем вспарывать животы никому не нужно. Просто внести информацию о проведенных розыскных мероприятиях и об их результатах в дело. Так будет проще и вам, и нам.

– Свидетеля пойдем опрашивать? – перевел тему Игольников. Он все еще злился, но далее выставлять напоказ свои эмоции посчитал неуместным.

– Пойдем, – охотно согласился Стас. – Что хоть за свидетель?

– Алкаш местный. Живет в гараже в соседнем дворе. Там была обнаружена кровь, по характеристикам совпадающая с кровью убитого. В незначительных количествах, но все же это зацепка. Сивуха, так все зовут алкаша, ее и обнаружил. Пришел в отдел, мы выслали группу экспертов, потом его на беседу пригласили. Только с ним начали, и вы приехали.

– Где он сейчас?

– В комнате отдыха, наслаждается столовской пищей и халявным телевидением, – улыбнулся капитан. – Ради телевизора и согласился подождать.

Сивуха представлял собой типичного пьяницу, без стабильной работы, социальных обязательств и особых запросов, но не пропойцу, у которого ни стыда, ни совести не осталось. Простой тихий пьяница. Единственное, что отличало его от лиц без определенного места жительства, это то, что жилье у него все же имелось. Своеобразное, удобствами не обремененное, зато есть крыша, постель и электричество. Электричество, разумеется, ворованное, но это уже детали. В усеченном варианте личного жилья Сивуха мог не только укрыться от дождя и снега, он мог приготовить настоящую, горячую пищу, помыться, устроить постирушку и даже пригласить гостей.

На пропитание Сивуха зарабатывал в зависимости от сезона. Летом грибами и ягодами, иногда овощами с огородов трудолюбивых дачников и фермерских посевов. Наберет ведро грибов или огурцов, отнесет на рынок, а то и прямо в собственном дворе торговлю организует. Деньги тут же несет в «алкашку», как ласково называли винно-водочный магазин, и те ему раз в сутки дешевое пойло выдают, пока кредит не иссякнет. На руках деньги Сивуха оставлять не любил, боялся лишнего перебрать, а потом печенкой маяться.

В зимнее время по дворам снег чистил: какому хозяину самому лень лопатой махать, зовет Сивуху. Или дрова колол, на растопку баньки. Тоже в зимнее время дело прибыльное. По понятиям пьяницы, конечно. Еще на рыбалку ходил. Пойдет на реку, дождется, когда лунка после местного рыбака освободится, и садится рыбачить. Как ни странно, клев у Сивухи шел всегда, несмотря на то что вместо крутой удочки он использовал обрубок от клюшки, примотав изолентой к изогнутому концу старенькую леску. У местных рыбаков даже примета сложилась: если в лунке удочка Сивухи побывала, жди хорошего клева. Некоторые особо суеверные рыбаки специально его на свои лунки заманивали. Этим и жил.

Про обнаруженную кровь Сивуха рассказывал с видимым отвращением, но не увиливал, не торопился, вел рассказ обстоятельно, с подробностями. Как выяснилось, покойный Орехов в свои ежегодные набеги в Калугу частенько угощал Сивуху доброй выпивкой. Коньяков, разумеется, не покупал, а любимый Сивухин «Кагор» крымского изготовления в виде презента подносил. Тот его, как дети шоколад, смаковал, пил по рюмочке, для вкуса. Вот поэтому Сивуха в отделение и пришел, отдать долг покойному.

Кровь он обнаружил случайно, когда нужду справить вышел. Туалета на территории гаражного массива не имелось, да и массивом горстку гаражей в количестве двадцати-тридцати штук трудно было назвать. Бо́льшая часть гаражей стояла заброшенной, но некоторые владельцы упорно цеплялись за традицию, бывшую популярной в советские времена, и каждый выходной приходили в гараж покопаться в движке давно отслужившей свой срок машинешки. Благодаря им в гаражах все еще работало освещение, а официальные власти все откладывали снос заброшенных строений.

В тот день в гаражах было особое оживление, почти все из постоянных пришли отметиться, вот Сивухе и пришлось в дальний край идти. Если бы просто отлить, так он бы и не стал утруждаться поиском места, а тут живот прихватило. Не станешь же портки сбрасывать при всем честном народе? Почти дошел до нужного заброшенного гаража, да глаза вниз опустил и увидел кровь. Тонкая линия, как след от трассирующей пули, вела куда-то в сторону посадок. К тому времени Сивуха о смерти Орехова уже слышал, поэтому сразу предположил, что этой дорогой убийца мог уйти. Наскоро справив нужду, он побежал в отделение.

Выехавшая по вызову бригада обнаружила следующее: кровавый след доходил до узкого прохода через крайние гаражи и там обрывался. Пару капель и смазанный след от ботинка нашли чуть дальше в посадках. Что-либо объяснить находка не помогла, но не игнорировать же сигнал. Теперь же задачей Игольникова являлось освежить память гражданина Сивухи.

В комнате отдыха, куда капитан привел полковников, Сивуха чувствовал себя как дома: развалившись на диване, он потягивал чай из бумажного стакана и щелкал пультом, направив его на экран телевизора. Передачи сменяли одна другую со скоростью игрового автомата, выдающего мелочь. При таком темпе зафиксировать тематику каналов было нереально, но Сивуха успевал еще и комментировать увиденное.

– Вот засранцы, снова все леса у них погорят, пока расчухаются, – бурчал он себе под нос. – А ты-то куда вылезла? Рожа страшная, как у дохлой кобылы, а туда же, в модели лезешь. Ну, тут снова копеечные побрякушки по цене золота втюхивают. Фу на вас, и секунды слушать не хочу, пустобрехи проклятые. О! А вот это уже интереснее! Шведский автопром снова удивляет.

– Бросай пульт, Алексей Анатольевич, отдых закончился, – входя, отдал команду Игольников.

– Фу! Какая пошлость, – Сивуха сморщился, точно мокрицу проглотил. – Гражданин капитан, мы же договорились! Я – Сивуха, вы – капитан, и никаких подначек.

– Ладно-ладно, не ершись, надо же мне было тебя старшим по званию представить, – миролюбиво заметил Игольников. – Люди из самой Москвы приехали, по кличке обращаться как-то несолидно.

– А по мне, так в самый раз. Раз уж прилипло, никуда от этого не деться. Вот у вас, гражданин из Москвы, была в детстве кличка?

Вопрос был обращен к Стасу Крячко. Тот усмехнулся, покачал головой, но ответил:

– Кличка была, как без нее? Только моя кличка там, в детстве, и осталась.

– И что, даже школьные приятели не вспоминают по старой привычке?

– Даже школьные.

– Ни за что не поверю! Уж кто-нибудь, хоть говнюк какой, а должен старую кличку на белый свет из глубин памяти при встрече с вами извлекать.

– А ты, брат, психолог, – рассмеялся Стас.

– Есть маленько, – довольно заулыбался Сивуха.

– Тогда ответь мне, психолог, как так вышло, что у тебя во дворе безобразия творятся, а ты ни сном ни духом?

– Так я это, перебрал в тот день чуток. – Выражение лица Сивухи стало виноватым. – За здоровье Ореха и перебрал. Знать бы, что с ним такое случится, оставил бы бутылочку про запас.

– Гараж, где незаконно проживает гражданин Вершков, расположен во дворе дома по улице Баррикадной и отстоит от места происшествия на расстоянии порядка пятидесяти метров, – для полной ясности описал ситуацию Игольников.

– Да какие пятьдесят? Метров сто, не меньше, да еще и наискосок, – поправил его Сивуха. – Двор просматривается не весь, деревья мешают и горки на детской площадке. Вот с осени до весны – другое дело, там деревьев нет, сразу пусто становится. Тогда ореховский подъезд прям с гаража видно, а летом нет. Летом только часть дороги от подъезда.

– Ладно, не видели, что утром происходило, попытайтесь вспомнить то, что видели накануне или после происшествия, – предложил Гуров.

– Это как? – не понял Сивуха.

– Для начала скажите, когда видели Орехова в последний раз.

– Он ко мне в обед подходил, – без запинки ответил Сивуха. – Вернее, мы в магазе встретились. Он кое-что для друзей подкупить вышел. Ну, жрачки там, запивон.

– И алкоголь?

– Разумеется. Я до кассы уж дойти успел, когда он в магаз ввалился. Меня увидел, головой так качнул, мол, сюда иди. Ну, я подошел. Он меня по всем отделам протащил, все пытал, что мне для полного счастья не хватает. А я что, – дурной от подарков отказываться? Пусть, думаю, потешится, дело доброе сделает. А я ему за это машину отмою так, чтоб блестела, как у кота…

– Давай ближе к делу, – перебил его Игольников. – Любишь ты, Сивуха, длинные истории.

– А за что их не любить? Поболтать всегда приятно.

– Когда покупки делали, ничего подозрительного не заметили? – Гуров снова вернул разговор в нужное русло.

– Подозрительного? А чего может быть подозрительного в магазине? Прилавки, жрачка да продавец, – пожал плечами Сивуха.

– Может быть, вам показалось, что за Ореховым кто-то наблюдает или конфликт у него произошел с кем-то из покупателей?

– Не было там покупателей, кроме нас. Он, я да девки-продавщицы, одна в зале, другая на кассе.

– Из магазина вместе вышли?

– Вместе. Я Ореху сумки до подъезда донести помог. Не подумайте, он не требовал, я сам вызвался.

– Пока к подъезду шли, тоже ничего странного не происходило?

– Ничего, – ответил Сивуха. – И в подъезде вроде ничего. Я на крыльце стоял, пока дверь не закрылась. Передыхал. Потом к себе пошел.

Гуров видел, что старается Сивуха изо всех сил, но эффекта от его стараний совершенно никакого. «Значит, действительно ничего не видел. Может, на месте что-то вспомнит? Нам все равно ехать двор осматривать, почему не сейчас?»

– Не будете возражать, если мы с вами до Баррикадной прокатимся? Покажете нам двор, место, где следы крови обнаружили, – задал вопрос Гуров.

– До дома на колесах? Кто ж от такого откажется? – обрадовался Сивуха. – А капитан отпустит?

– Отпустит, – ответил Игольников и на вопрос свидетеля, и на немой вопрос в глазах полковника. – Бумаги подпишешь позже.

– Тогда поехали, что ли? – спросил Сивуха и первым вышел из кабинета.

Во двор Игольников не пошел, попрощался с полковниками у поста дежурного, пообещал звонить, если появятся новые данные, и заверил, что к шести вечера гостям будет обеспечено комфортабельное жилье. Гуров пожал капитану руку и вышел. Крячко и Сивуха ждали у машины. Дождавшись, когда все усядутся, Лев завел двигатель, и машина выехала с парковки.