Глава 5

– Крыса в западне, крыса в западне! – грянул внезапно со всех сторон хор торжествующих злорадных голосов. – Закрывайте клетку, закрывайте!

Конан стремительно обернулся. В стенах зала широко распахнулось с десяток широких дверей, через которые внутрь вбегали многочисленные аколиты храма Сета. В развевающихся разноцветных мантиях темных тонов, с длинными копьями и луками в руках, они тотчас окружили пирамиду. На киммерийца были нацелены наконечники примерно полутора сотен стрел, уже наложенных на натянутые тетивы.

– Положи оружие, Конан из Киммерии, вор из Шадизара, – вышел вперед худой высокорослый человек с наголо обритым черепом и глубоко посаженными тусклыми глазами. Его плащ был черным – единственным черным плащом в зале. – Я не настолько глуп, чтобы, подобно Аманару, забавляться с выпущенным на свободу тигром – то есть, скажем, затевать с тобой рукопашную. Одно твое движение – и ты будешь весь утыкан стрелами, как дикобраз. Брось меч, подними руки над головой и иди сюда. Помни, что ни один из моих лучников не спустит с тебя глаз, так что не пытайся устроить тут что-нибудь в твоем духе.

– Что-то ты слишком многословен, пес, – проревел в ответ Конан, и не думая выпускать меч. – Хочешь убить – убивай! А я с места не сдвинусь.

По рядам окружавших киммерийца не то воинов, не то жрецов прошел волной возмущенный гул.

– Тихо! – бритоголовый вскинул руку, и все тотчас умолкли. – Что ж, тогда тебе придется на собственной шкуре убедиться в меткости моих стрелков. И как ни жалко портить такое великолепное тело, как у тебя, но… Мы, пожалуй, начнем с правой ноги.

Пока длилось все это обсуждение, мускулы северянина трещали от напряжения, безуспешно пытаясь выломать крепление цепи из каменной глыбы. Что-то подсказывало варвару, что только этот клинок еще может помочь ему вырваться отсюда; стрелков же киммериец не боялся. Он догадывался, вспомнив кое-какие из своих прежних приключений, что жрецам этого мрачного храма он может потребоваться только в одном-единственном качестве – жертвы их ненасытному Сету, поэтому они вряд ли станут стрелять так, чтобы убить его, будут пытаться ранить и потом пленить. Похоже, тут уже наслышаны о его приключениях в Кезанкийских горах и зря на рожон лезть не станут.

Главный жрец как раз закончил свою речь насчет правой ноги Конана, предвещая ей весьма плачевную участь, когда киммериец услыхал слабый хруст и почувствовал, как туго натянутая цепь ослабела. Лежавший на алтаре меч был свободен.

Киммериец замер, боясь, что враги раньше времени поймут, в чем дело. Его левая рука перехватила рукоять его собственного меча, правая сжала эфес принадлежавшего когда-то Гатадесу оружия. Сейчас, сейчас… Поймать мгновение, когда лучники уже начнут разжимать пальцы, – и тогда резко рвануться вниз, перекатиться через плечо, вскочить, два прыжка – и он окажется подле этого типа с голым черепом, а там уж посмотрим!

– Эй, эй, он порвал цепь! – внезапно завопил кто-то, и Конан понял, что недооценил своих противников. Однако сделать он уже ничего не успел, не успел даже ни о чем подумать, потому что ступени пирамиды под его ногами внезапно разошлись, ступня Конана соскользнула со скользкой поверхности камня, и киммериец, нелепо взмахнув руками – мечей он так и не выпустил, – полетел вниз, в черную пустоту.

Он падал спиной вниз, и несколько мгновений еще видел над головой светлое пятно, однако оно быстро сужалось и почти тотчас исчезло совсем: камни сошлись, закрывая вход в подземелье.

Киммериец не успел подумать о смерти, не успел даже испугаться – лгут те, кто говорит, будто бы он не испытывал страха, просто он умел бороться с ним лучше других, – как тело его врезалось в песчаный склон. Это спасло ему жизнь, смягчив удар; скатившись по откосу вниз, он ощутил под ногами холодный и жесткий камень…

«Кром! Хорошенькое дело! Что-то мне здесь нравится не больше, чем в подземельях замка Аманара», – подумал киммериец, поднимаясь на ноги и лишний раз благодаря своего сурового покровителя за помощь. Очевидно, его сын доставлял старому и жестокому Богу Киммерии некоторое удовольствие своими делами, а потому суровый Кром все еще не оставлял его своим заступничеством.

Он встал на ноги и постарался избавиться от набившегося в волосы, ноздри и уши песка. Кругом царил абсолютно непроницаемый мрак и стояла полная, мертвая тишина.

Киммериец нащупал руками мягкий край песчаного склона, сел, стараясь поскорее успокоиться и как следует все обдумать. Положение его было не из приятных. Один, без еды, воды и огня, в неведомом подземелье – и как это его успели так быстро вырыть? Северянин не слышал эха своих шагов, хотя пару раз на пробу топнул довольно громко. Отсюда следовало, что подземная полость весьма велика… и, быть может, сотворена природными силами, а вовсе не волей людей или демонов?

Просидев несколько минут неподвижно, Конан поднялся. Ему ничего не оставалось делать, как попытаться обойти пещеру по кругу, все время касаясь одной рукою стены. Варвар обладал от рождения острым чувством направления; он надеялся, что оно поможет ему не сбиться, однако для верности он на ощупь отыскал довольно крупный валун, который и подкатил к самому краю песчаного склона. Если он совершит полный круг, по крайней мере не придется без толку тратить силы.

Вообще говоря, оставался и еще один вариант – остаться на месте и попросту ждать, пока его не найдут жрецы. Он на свободе, хорошо вооружен – можно было попытать счастья; однако, хотя такой вариант и более отвечал воинственной натуре киммерийца, разум подсказывал, что лучше попытаться отыскать выход самому. Недолго думая, Конан отправился в путь.

Он решил идти налево, чтобы была готова к бою правая рука с зачарованным мечом Гатадеса, – на тот случай, если он столкнется нос к носу с каким-нибудь особенно рьяным прислужником Сета.

Довольно скоро песок сменился голой отвесной скалой. Она была холодна и суха, тишину пещеры ни разу не нарушило журчание поземного ручья или хотя бы редкий стук падающих с потолка капель. Воды, похоже, здесь не было, а жажда мучила киммерийца все сильнее и сильнее.

Мало-помалу он понял, что стена все круче и круче начинает уходить вправо, что совсем не понравилось киммерийцу. Если окажется, что он заперт в каменном мешке… или, быть может, тут и есть выход, на высоте больше человеческого роста… От таких мыслей становилось совсем плохо, и Конан старательно гнал их от себя прочь.

«Нет, похоже, я все же кружу, – подумал он спустя еще некоторое время. – Вроде опять песок начинается… да, так и есть. А где же мой камень?»

Камень был на месте. Крепко ударившись о него большим пальцем правой ноги, киммериец со злостью выругался не столько от боли, сколько от осознания факта, что он, похоже, оказался в большой ловушке. Клетка для крупной и злой крысы захлопнулась.

– Скажи, а зачем ты положил камень к моему любимому откосу, незнакомец? – вдруг раздался странный шепелявый голос. – Я часто скатываюсь по нему – сверху вниз, сверху вниз – и мог бы ушибиться!

Прижимаясь спиной к песчаному склону, Конан резко развернулся на голос, держа наготове клинки. В темноте прямо перед ним где-то на уровне его пояса горели бледно-зеленым огнем два больших, вытянутых глаза с белесыми вертикальными зрачками. Глаза не мигая смотрели на киммерийца.

– Ты… кто такой? – хрипло спросил он, на всякий случай прикидывая расстояние до странного гостя.

– Нет, это я тебя должен спросить – кто ты такой? – с некоторым недовольством ответило зеленоглазое существо. – Ты подкатил камень к моему откосу – верно, хотел, чтобы я сломал себе спину, скатываясь вниз, – да еще и спрашиваешь, кто я такой! Ты дерзок, а дерзость нуждается в наказании…

Во тьме что-то еле слышно зашелестело – различить эти звуки мог лишь такой острый слух, как у Конана. И это его спасло. Инстинкт заставил его пригнуться и рвануться в сторону – в тот самый миг, как над его головой что-то свистнуло и с глухим хлопком врезалось в песок. Точно хлыстом ударили.

– Я положил камень, чтобы отметить это место, – тем не менее попытался вступить он в переговоры. – Я, видишь ли, провалился сюда сверху и даже понятия не имел, что здесь может кто-то жить!

– Конечно, такая чистая, аккуратная, сухая пещера, – обиженно проворчал в ответ голос, – и здесь, видите ли, никто не может жить! Ты врун, ты прекрасно видишь, кто я, ты уклонился от моего хвоста, как опытный в играх резуни, – и толкуешь мне, что пришел сюда не для того, чтобы охотиться на меня!

– Клянусь Кромом! – рявкнул киммериец. – Мне нет до тебя никакого дела, о почтенный хозяин этой пещеры. Я пришел сюда не для того, чтобы охотиться на тебя или на кого-либо еще; я вообще попал сюда не по собственной воле. И я постарался бы отблагодарить тебя, если бы ты вывел меня отсюда!

– Вывел тебя отсюда? – искренне удивилось зеленоглазое существо. – Вывел куда? Наверх? Но я там никогда не бывал! Вниз – пожалуйста, под этой пещерой лежат огромные и прекрасные лабиринты. Если хочешь, пойдем туда. Там можно славно поохотиться.

– Нет, мне туда не надо, – покачал головой Конан.

– Ну, тогда я пошел, о пришелец, – заявило существо. – У меня много дел. Наверху в свои права вступает ночь, мелкие и вкусные твари там, внизу, вылезают из своих норок… Мне надо идти. Прощай! Было приятно поговорить с тобой.

– Постой! – окликнул Конан своего странного собеседника. – А скажи мне, не бывали ли тут еще такие же, как я, люди? Из того храма, что возведен за последний год там, наверху, как раз над этими пещерами?

– Да, бывали, – после некоторого раздумья ответило существо. – Они продолбили потолок как раз в этом зале. Потом скинули вниз веревку и спустились по ней – а потом поднялись, и больше я их не видел.

– А откуда ты так хорошо знаешь наш язык? – поинтересовался Конан. Несмотря на всю тяжесть его положения, любопытство взяло верх.

– Это долгая история, – охотно сообщило существо, видимо, радуясь возможности поговорить, словно забыв, что только что заявляло, будто чрезвычайно торопится. – Я ведь живу здесь очень, очень давно; когда-то верхние ярусы пещер имели сообщение с поверхностью. Тогда я часто гулял по подлунному миру. Окрестные племена почитали меня и часто приносили мне вкусную пищу. От них я научился вашей речи. А потом… Земные силы внезапно встали на дыбы, словно те странные животные, которых вы, люди, зовете «конями», и выходы оказались завалены… Но я ничего не забываю, – хвастливо добавило существо. – Вот и ваша речь… Ты ведь понимаешь меня?

«Что-то по тебе не скажешь, что ты тысячу лет просидел в заключении», – подумал Конан. Он, конечно, был диким и необразованным варваром-киммерийцем, однако умел хорошо рассуждать – если бы это существо и выучило язык неведомого народа, что обитал тогда на поверхности, что-то слабо верилось, что эти племена были из числа хайборийцев, вдобавок за тысячу лет речь людей могла сильно измениться – об этом Конану говорил еще его отец. Северянин заподозрил неладное.

– Ну, я все же пойду, – вздохнуло существо. Было в этом вздохе что-то неуловимо лицемерное; Конан напрягся, его чутье варвара предупреждало об опасности.

Однако он не подал вида.

– Что ж, прощай, – с деланым унынием ответил он. – Видно, мне суждено провести мои последние часы в одиночестве…

Киммериец не видел поднесенных вплотную к лицу собственных пальцев, однако не сомневался, что существо отлично видит каждое его движение. И потому он как можно более выразительно опустил голову, всем видом своим стараясь выразить беспросветное отчаяние, – подражая в этом уличным шадизарским артистам, часто дававшим представления в заморанской столице.

Его уловка удалась лишь потому, что говорившее с ним существо не было человеком – любой другой, даже самый темный и недалекий рыночный стражник в Аренджуне, сразу бы раскусил неумелое притворство Конана. Однако пещерный собеседник северянина принял все это за чистую монету. Голова у Сладкого Мяса была опущена, глаза смотрели вниз… мышцы расслаблены… он не сможет отдернуться так же быстро, как в первый раз…

Невозможно сказать, каким образом Конан определил тот момент, когда нужно было ничком броситься на землю. Тварь прыгнула совершенно внезапно, уже отвернувшись было от Конана…

Хлестнул гибкий, как хлыст, хвост, и тотчас над головой Конана пронеслось тяжелое тело, с размаху врезавшись в песок склона. В следующий миг киммериец, вверив судьбу свою Крому и надеясь лишь на то, что на коже у этого подземного болтуна не окажется ядовитых иголок, бросился на него сверху, пытаясь нашарить горло и приставить к нему клинок.