– Или в террариум, – сказала она с лукавой улыбкой “девочки с вишенками” с картины какого-то советского художника, Сергей запамятовал его фамилию. – Я серьезно. В детстве мне ужасно не нравились зоопарки, а вот наблюдать за змеями, наоборот, я любила. Они ведь бывают очень красивы…

– Оригинальный у вас вкус, но как скажете. Можно сходить и в террариум.

– Или в кафе.

– Или в кафе, – согласился Волконский, и, на всякий случай переспросив, – Вам действительно лучше? (она кивнула и было заметно, что ей лучше, во всяком случае, он понадеялся, что заново падать в обморок она не станет), пересел на водительское место, мысленно перекрестясь и вознеся молитву Высшим силам, чтобы по дороге не случилось никаких ЧП.

Их и не случилось. ЧП случилось получасом раньше.

* * *

Анастасия

…Болеть всегда тягостно, но, когда ты подхватываешь вирус (что по весне вовсе не удивительно) и этот вирус начинает агрессивно действовать в организме, вызывая рвоту, озноб, повышение температуры до немыслимых величин (Денис говорил, что у нее температура сразу “скакнула” до сорока с половиной), соответственно, жар и даже некоторый бред… это настоящая катастрофа.

Три дня она буквально провалялась пластом, Дэн даже не пошел на занятия в универ, сидел с ней, ухаживал, приносил питье, сгонял в аптеку за лекарствами, которые выписал врач, вызванный им на дом, варил какие-то куриные бульончики, заваривал чай с малиновым вареньем (настоящим, не покупным, привезенным от бабушки), она даже устыдилась – как можно вообще думать о других мужчинах, когда у нее есть такой тигра, милый, заботливый, со встревоженным взглядом, готовый по малейшему знаку мчаться исполнять ее прихоти? Свинство это с ее стороны, настоящее свинство…

И тем не менее, в бреду они приходили. И прежде всего, тот самый. Волконский. Тот, кто легко отдал ей свою дорогую зажигалку и оставил номер своего телефона (именно своего, не телефона агентства “Кондор”, как в прошлый раз, следовательно… это был не призрак?) Впрочем, бредни о “призраках” легко можно было списать на пресловутый коварный китайский вирус, который ко всему прочему действует и на мозг, видимо, болезнь начала развиваться в организме как раз в тот день, когда она поехала на кладбище (чего ей, разумеется, делать никак не следовало… однако, каким образом она тогда узнала бы, что С. П. Волконский жив, здоров и, хоть угодил в аварию, отделался полутора месяцами на больничной койке (по его же словам)?)

В бреду являлся и отец. Отчего-то очень грустный, недовольный, в чем-то ее даже упрекающий (опять “работа” ее подсознания, она же так и не добралась до его могилы, не возложила цветы…)  Отец пытался ей что-то втолковать, что-то заумное о “теории струн”, о существовании множества (бесконечного множества) параллельных реальностей, которые временами все-таки пересекаются, и тогда неминуемо случаются катастрофы, которых не должно было случаться… а потом отчего-то удрученно изрек: “Ткань слишком тонкая, теперь она прорвалась…”, и она решила, что речь идет о “ткани реальности”, даже не так – реальностей, двух реальностей, и что-то исчезло из одной, чтобы проникнуть в другую… словом, форменный бред.

На четвертый день она проснулась с необыкновенной легкостью в теле, в поту, но уже достаточно ясной головой. Температура, наконец, упала до тридцати семи с половиной (и намеревалась достигнуть нормальных величин), внезапно появился аппетит, она послушно съела овощной салат, выпила бульон с курицей. Дэн смотрел на нее с видимым облегчением.

– Что это было? – спросила она слабым голосом, улыбаясь (надеясь, что Денис поймет ее шутку), – Тот самый, который способен “выкосить” половину мира, от которого даже маски слабо помогают?

Дэн тоже усмехнулся.

– Похоже. Во всяком случае, ты меня здорово напугала.

– Я… бредила? – произнесла она с опаской (именно опаской, мало ли что можно сболтнуть в бреду, к примеру, признаться в своих отношениях с банкиром, так и не закончившихся), но Денис лишь пожал широкими плечами.

– Да как…слегка. Я, если честно, ничего не понял. Кажется, на кладбище тебе померещился чей-то призрак…

Она на миг зажмурилась. А вдруг сейчас выяснится, что никакого Волконского С. П. в реальности не существует, что встреча с ним – лишь плод ее воображения? Правда, слишком всё правдоподобно выглядело, но мало ли? Со стороны отца у них в роду сумасшедших (назовем вещи своими именами – шизофреников) не было, это точно, а вот со стороны матери? Темная история, отец вообще не слишком любил говорить о Ларисе, и о ее гибели дочери он тоже не сказал, а она не стала его упрекать в этом, сделала вид, что ей ничего о судьбе матери не известно.

Дэн слазил в одну из секций “стенки”, извлек оттуда небольшой прямоугольный предмет, от золотистой поверхности отскочил солнечный зайчик. Улыбнулся слегка напряженно.

–Ты еще сказала, что эта зажигалка призрака…

Настя ощутила, как кровь бросилась ей в лицо, и щеки наверняка покраснели. Отвела глаза.

– Я ее нашла… недалеко от кладбища. Ладно, ерунда.

– На кладбищах лучше ничего не подбирать, – серьезно сказал Денис, – Бабуля неоднократно говорила – ни в коем случае ничего нельзя брать с могил.

– Да не с могил, – Настя поморщилась, – Я же сказала – неподалеку… Кстати, пока я здесь в бреду валялась, мне никто не звонил?

Сердце тревожно подпрыгнуло. А вдруг действительно не звонил? Вдруг она, взяв смартфон в руки, не найдет там номера телефона?..

Денис пожал плечами, потом вышел из комнаты, вернулся с ее телефоном в руке и зарядным устройством.

– Слушай, он у тебя сел, наверное, еще в тот день, когда ты заболела. Сейчас заряжу… не беспокойся, я сам позвонил вашей старосте, объяснил, что ты свалилась с вирусом… пару раз перезванивали, спрашивали, как ты, но идти навещать видимо боятся, мало ли…

Она слабо усмехнулась.

– Действительно, лучше не рисковать… А вот ты рискуешь, – притянула его к себе, нежно поцеловала в щеку, – Мой любимый тигренок…

Денис отчего-то слегка покраснел.

– Вижу, ты действительно поправляешься.

– Еще как, – заверила его Настя, думая, когда же, наконец, телефон зарядится и она проверит, насколько сошла (или, напротив, не сошла) с ума.

…Телефон и впрямь зарядился довольно быстро, и когда Дэн ушел прогуливать Лорда, она лихорадочно открыла “контакты”… да, вот несколько непринятых входящих (и один от банкира, срочно удалить, пока Дэн не увидел!), а с неизвестного номера… целых четыре. Она на миг прикрыла глаза, перевела дыхание (спокойно, девочка, расслабься, ты не можешь постоянно бредить, ты сейчас вполне нормально соображаешь, главное – возьми себя в руки…)

Наконец, решилась, набрала в свою очередь номер не такого уж незнакомца, и он ответил довольно быстро, секунд через пять в трубке раздался мягкий мужской голос.

– Сергей? – неуверенно спросила она, потом немедленно поправилась, – Сергей Петрович?

– Да, Настя, это я, – ответил он мягко, улыбчивым голосом, – Я вам несколько раз звонил, но вы, видимо, были заняты…

– Я свалилась с ОРВИ, – ответила она (сердце колотилось, как у пойманной мелкой зверушки, ладони немедленно похолодели), – Видимо, уже в тот день, когда мы с вами встретились, у меня в организме уже бушевал вирус…

– Но сейчас вам лучше? – спросил он с неподдельным беспокойством, и она ощутила, что ее губы непроизвольно растягиваются в улыбке.

– Спасибо, гораздо лучше. Я бы хотела вам вернуть вашу зажигалку… когда вам будет удобно.

– Мне всегда удобно, – его голос определенно потеплел, – Как насчет субботы? Или…

“Нет, только не снова в субботу!” – мысленно воскликнула она, а вслух ответила:

– А если вечером во вторник, такого-то (…) числа?

– Вечером? К сожалению, раньше семи я не освобожусь, сами понимаете, гора работы накопилась, пока валялся в госпитале, теперь приходится разгребать.

– Тогда где-нибудь в половине восьмого… пойдет?

– Пойдет, – легко ответил Волконский, – Но мы предварительно созвонимся, так?

– Так, – согласилась она, услышала скрежет ключа в замке и пыхтение вместе с поскуливанием Лорда, и торопливо попрощалась, – Всего доброго, Сергей Петрович.

– Можно просто Сергей. Поправляйтесь, Настенька.

Настенька? Сердце словно легонько сжала невидимая теплая рука. Настя сердито встряхнула головой, сбрасывая вызов. Не стоит забывать, что он старше нее минимум на четырнадцать лет и называть ее “Настенькой” все равно, что называть так… ребенка. Хотя она давно перестала быть ребенком. Давным-давно… да и была ли ребенком вообще?..

*         *         *

Волконский

…– Некролог? Сергей Петрович, мы… – смазливую физиономию Димы Орлова, лучшего (и, пожалуй, единственного подлинного профессионала-айтишника агентства) начал покрывать неровный румянец, и Волконский с отвратительным чувством понял, что угодил в десятку, – Действительно, кто-то взломал сайт агентства, буквально через день после того, как вы попали в аварию… но мы быстро его удалили, пары дней не провисел! – горячо (пожалуй, излишне горячо) заверил его Орлов.

– И с чьей подачи, вы не проследили? – сухо поинтересовался Волконский (вот что значит оставить подчиненных “без присмотра” почти на два месяца…)

Дмитрий понурил вечно взлохмаченную голову.

– Не успели, шеф. Есть кое-какие соображения, но…

– Просто – не смогли, так и скажи, – “Вульф” почувствовал нечто сродни злости – фальшивый “некролог” провисел на сайте аж два дня, и мало ли кто мог на него набрести… девчонка же (Анастасия) набрела… – И, кстати, приведи себя в порядок, постригись, что ли, распустились… – вышел из “закутка” компьютерщиков, те переглянулись.

– Шеф не в духе, – прошептал Орлов, – Сегодня пашем на пределе возможностей.

Кирилл (молодой парень, не так давно закончивший политех), слегка улыбнулся.

– А як жеж.

“Як жеж” – было излюбленным выражением Игоря Кравченко, первого зама, давнего друга (и бывшего сослуживца) Волконского.

– Кто звонил? – пробасил Кравченко, – Да названивали, не переставая, пока ты там себе устроил долгосрочный “отпуск” на больничной койке. Парни, конечно, отвечали, Ивушкин с Семеновым сидели на телефоне, а что?

– Да ничего, – вздохнул Сергей. Определенно, девушка ему не солгала. И ответить ей могли так, что она расценила аварию, как аварию со смертельным исходом, и некролог фейковый наверняка увидела… Так что с головой у нее все в порядке, просто излишне впечатлительная, в ее возрасте простительно…

Что там себе лгать? После того, как он ей позвонил, а абонент оказался “не абонент”, он испытал разочарование. Ему действительно так хотелось с ней снова увидеться? И Волконский признался самому себе – действительно, хотелось. И не просто увидеться…

Она ему даже один раз приснилась, под утро. В таком сне, какие обычно снятся озабоченным подросткам, он даже слегка устыдился… вот что значит долгое воздержание, вот что значит быть одному… надо было давно завести подругу, на примете (еще до аварии) имелась пара вполне подходящих женщин (и по возрасту подходящих, и по социальному статусу – одна криминалист, другая подвизалась в адвокатуре), но почему-то ни к одной душа по-настоящему не лежала, тогда как девчонка, которой чуть за двадцать, практически на его фоне пигалица…

Да, девчонка его зацепила. И зацепила не на шутку.

Поэтому, когда она позвонила сама (он уже разуверился, что позвонит, да и зачем ей? У нее парень есть, вроде даже живут в “гражданском браке”, к чему ей “старый перец” вроде него, вдобавок, еще и хромой (после травмы правая нога в колене все еще недостаточно хорошо сгибалась и по словам его физиотерапевта, разрабатывать ее Сергею придется не один месяц), словом, когда от Насти все же поступил звонок, он не мог не испытать что-то вроде смутного волнения. Приятного волнения. Хороша, чертовка, и не просто хороша, она еще манкая (так, пожалуй, наиболее точно было бы определить ее сексуальную привлекательность).

“Да не вздумай терять головы, старый дурень,” – сердито приказал он себе. Нынешние девочки слишком хваткие, ушлые, расчетливые, это не романтические дурочки из его времени…

Впрочем, Анастасия на слишком расчетливую особу не походила. Однако, что-то он о ней еще знал, точнее, лишь подозревал, что-то не слишком хорошее… но что именно, вспомнить так и не смог.

Ладно, они увидятся, пообщаются, возможно, посидят в кафе, возможно, прогуляются по сырым весенним улицам, и уж тогда можно будет окончательно решить, что именно происходит – случайный выброс гормонов или…

Другое или его, пожалуй, не устраивало. Точнее, ему не нравилось. Он меньше всего хотел повторения истории десятилетней давности, когда другая (такая же манкая, хоть далеко не такая же яркая и красивая (вызывающе красивая), как Настенька, заставляла его качаться на эмоциональных качелях и раз от раза переживать взлеты, падения, фейерверки и вспышки… а чем всё закончилось? Вначале – трагической потерей ею ребенка на третьем месяце, а после – болезненным (прежде всего – для него) расставанием. Сейчас Лика благополучно растит сына от другого мужчины (причем, его, “Вульфа”, сослуживца), исполняет роль жены, матери, домохозяйки и педагога (на полставки), а он так и не встретил другую, способную всколыхнуть в нем аналогичные чувства, и с одной стороны, это было хорошо, а с другой…

С другой – он удручающе одинок, и встреча с первой же привлекательной (ладно, донельзя привлекательной) девчонкой – и он готов потерять голову. Не иначе, “весеннее обострение”…

*        *         *