– Мне так жаль… мне действительно очень жаль, – она обнимает меня за плечи и ведёт к своей машине.
Между моими веками будто стекло. Не дай бог зажмуриться – и эта картинка. Тело Антона уродливыми изломами свастики на асфальте. Неестественно выгнутые руки и ноги, перекрученные пальцы. И тёмная вязь крови под его светлой, с вытаращенными глазами, головой.
Жадно вдыхаю. По сдавленному горлу глоток воздуха проталкивается с резью.
– Ты совсем бледная, – девушка придерживает меня под руку, помогая сесть на заднее сидение. – Я пойду попрошу у кого-нибудь успокоительного.
Вздрагиваю от захлопнувшейся двери. Рефлекторно моргаю. Протяжно всхлипываю, проклиная себя. Если бы я не задержала нас у магазина, Антон сейчас был бы жив.
Пальцы судорожно сжимают лямки рюкзака. Я снова ищу в нём воду, которую так и не нашла в прошлый раз. Коричневая книжечка с документами на его машину. Вспоминаю, как женщина, одна из пассажирок остановившихся у обочины машин, пыталась выцепить эту книжечку из моих окаменевших рук.
Поднимаю глаза. Радостно-оранжевый цвет кожаного салона, ворох красивых пакетиков из магазина по левую от меня руку, запах бергамота, тянущийся из золотистой стеклянной баночки ароматизатора. Как же всё это неуместно, нечестно по отношению к Антону. Я виновата. От мысли, что последними чувствами к нему были ревность и обида, становится окончательно плохо. Я вдыхаю, а лёгкие будто насквозь в дырах. Не наполняются ни на каплю.
Замечаю бутылочку минералки без газа на полу. Когда тянусь к ней, задеваю локтём один из пакетом. Он опрокидывается.
Поднимаю.
Дверь открывается.
– Вот, выпей.
Пока я пью мятную жидкость успокоительного, девушка нежно поглаживает моё плечо.
– Это я виновата, – бормочет она.
Я давлюсь лекарством, и в нос бьёт резкий запах трав.
Продолжает с грустью:
– Он хотел помочь…
– Мне нужно задать ещё пару вопросов гражданке Мироновой, – голос полицейского из-за спины блондинки.
– Да перестаньте уже, она всё рассказала, – девушка выпрямляется и делает к нему шаг. – Отпустите нас домой. Мы такой ужас пережили. Тебя есть кому забрать?
– Алиса! Алиса! – Катькины вопли вместо ответа.
Я выбираюсь из машины, и попадаю в крепкие объятия подруги.
– Господи, какой ужас¸– отстраняет меня, прижимает ладони к моим вискам. – Бедная моя девочка. Мне очень жаль.
– Алиска… – сзади обнимает Ленка.
Оказавшись в руках самых близких, я больше не могу сдерживаться. Слёзы начинают лить градом. На душе становится пусто и промозгло. Закрываю глаза, и жду, когда страшная картинка растворится, и я пойму, что это всего лишь кошмарный сон.
– И зачем вы туда попёрлись? – Ленка ставит передо мной очередную чашку чая, который вновь остынет, так и оставшись не выпитым. – Нельзя было снять гостиницу в городе? Целый дом. Обычно Антон не отличался щедростью.
– Перестань, – Катя толкает её в плечо, – о мёртвых либо никак…
– Либо правду, – зло шипит Ленка. – Почему ты не сказала нам? – переводит раздражённый взгляд на Катьку. – Или ты знала?
– Да ничего я не знала!
– Ну конечно! Это только от меня секреты. Потому что я стала бы отговаривать. Я не разделяю мнение, что надо прыгать в постель к нелюбимому мужику, хоть он и красавчик.
– Хочешь, чтобы Алиса старой девой осталась? Сама ты собственные принципы не соблюдаешь.
– Ты мне ещё будешь о принципах рассказывать. Ты скольких парней за последние полгода сменила?
– Не твоё дело. И я ничего не знала.
– Вы были знакомы всего месяц, и ты поехала с ним неизвестно куда. А если он маньяк? – Ленка смотрит на меня зло. – А если бы ты в ту секунду вышла из машины, а не он? Я всегда говорила, что от него будут только неприятности.
– Ле-на! – Катя встаёт. – Что ты несёшь? Мальчик просто хотел помочь бедной девушке. И погиб из-за этого.
– Я видела, какая она бедная. Если бы на её месте была какая-нибудь старушка на «Копейке», хрен бы он остановился.
Я будто в коме. Хочу их остановить, а ни слова сказать не могу. Даже бровью шевельнуть.
Катька нависает над Ленкой:
– Антон был отличным парнем. И им не пришлось бы никуда ехать, если бы ты не давила на Алису. Из-за тебя она относится к сексу как к чему-то особенному. Навешала ей лапши на уши.
– Не хочу, чтобы она разменяла себя так, как я когда-то. И как размениваешь ты.
– Девочки, перестаньте, пожалуйста, – мама, укутанная в пуховой платок, стоит в дверном проёме. – Человек погиб. А вы о какой-то ерунде.
– Мамуль, ложись, пожалуйста, – я опираюсь на стол, приподнимаюсь. Ноги ватные. – Ещё не хватало, чтобы ты…
– Пойдёмте, я помогу вам. Мы сейчас уже отчалим, – Ленка идёт к маме. Берёт её под руку. Они исчезают в коридоре вместе с запахом лекарств.
– Столько всего за один месяц, – Катя качает головой. – Сессия, мамин инфаркт, с работы уволили. А теперь Антон… Бедная, как ты всё это вынесешь?
– Вам нужно ехать. Я сама лягу, – смотрю на настенные часы. Маленькая стрелка показывает на три. И уже слышно, как за окном щебечут птицы. Снова накрывает чувство вины. И несправедливости.
Подруги обнимают меня на прощание. Я закрываю за ними дверь. И возвращаюсь на кухню. Слежу взглядом за шагом секундной стрелки. И глаза сами начинают слипаться.
Кажется, я и вправду уснула, уложив голову на руки.
Меня разбудил стук в дверь. Я открыла глаза. За окном по-прежнему темно.
Снова метнулась взглядом к часам. Прошло не больше минуты. Стук повторился.
Девчонки что-то забыли?
Я подошла к двери. В глазке плечи в полицейской форме.
Приоткрываю дверь. Он называет своё имя. Из-за его спины появляется блондинка.
Её лицо кажется совсем другим. От сочувствия и печали не осталось и следа. Только злоба и раздражение.
И грозный мужской голос одного из её сопровождающих:
– Гражданка Мельникова, Вы обвиняетесь в краже.
Двое мужчин в обычной одежде вытряхивают мой рюкзак на пол коридора. Человек в форме стоит у входной двери.
– Что… Что вы хотя бы ищите? – моя мама пытается сделать шаг, но её слабые ноги подкашиваются, и она повисает на моём локте.
– Мамуль, пожалуйста, иди в постель, – я глажу её по плечу.
– Спросите у своей дочери, – блондинка складывает руки на груди и прислоняется спиной к стенке. – Хорошо же Вы её воспитали. На глазах погиб её бойфренд, а уже в следующую минуту она думает, как бы наживиться.
– Я ничего не брала, клянусь.
– Моя дочь – не воровка.
– Она? – грузный человек выходит из моей комнаты, в его руках, обтянутых бежевыми перчатками, продолговатая коробочка с золотистой надписью. В таких коробочках красивые браслеты или ожерелья с бриллиантами дарят богатые мужчины своим женщинам в сказочных фильмах про любовь.
Блондинка кивает.
– Подождите, – я делаю шаг к мужчине. – Вы должны были привести понятых.
– О, пожалуйста, – блондинка широко улыбается. – Права начала качать.
– Без понятых – незаконно, – сжимаю мамину руку.
– Я думала, что заберу украшение, и мы замнём это дело, – девушка рассматривает свои идеальные красные ногти. – Но раз ты хочешь официально…
– Здесь ничего нет, – мужчина показывает зияющую пустым белым шёлком раскрытую коробочку.
– Где колье? – серые глаза девушки уставились на меня, и смотрят с такой жёсткостью, что становится совсем не по себе.
– Я не брала никакого колье. Пожалуйста, хватит.
– Мы отправили на экспертизу пакет, в котором находилось украшение, – девушка переводит взгляд на мою маму. – Я уверена, что там есть её отпечатки пальцев. Собственными глазами видела, как она держала его в руках, когда я неожиданно вернулась с успокоительным для неё. Как же нехорошо, – кривит губы в презрении, вернувшись взглядом ко мне. – Где колье? Отдай по-хорошему, и у тебя есть шанс, что я не стану возбуждать дело.
– Но у меня его нет.
– Продолжайте обыск, – отрезает, и идёт в мою комнату.
Мужчины за ней. Только полицейский в форме продолжает стоять у двери как молчаливый и злой стражник, который не выпустит и не впустит никого, пока эта девушка не разрешит.
В руках одного из мужчин появляется нож. Он вспарывает подушки кресла, выворачивает их наизнанку, и куски лимонной ваты сыплются повсюду. Другой принимается за книги из моего шкафа, надавливает на них толстыми пальцами. Томы в твёрдом переплёте и новенькие книжки в мягких обложках с грохотом падают на пол.
– Тише, разбудите соседей, – бормочет блондинка.
Выламывают крышку стола. Выталкивают ящики, опрокидывают навзничь.
А потом они пойдут в комнату матери. А там её библиотека. В том числе старинные издания, которые достались нам ещё от моего прадедушки. Она этого не вынесет.
– Мам, ты не должна это видеть. Давай я отведу тебя к тёте Вале.
– Никто отсюда не выйдет, пока мы не найдём колье, – отсекает блондинка.
– Пойдём на кухню, – замечаю слёзы на щеках мамы, и внутри всё скручивает от ненависти.
Чего добивается эта девушка? С меня нечего взять! Зачем она так? Зачем они хотят меня подставить?
Мама положила локти на стол. Уткнулась лицом в ладони. Она дышит тяжело.
– Нужно вызвать врача, – я иду за телефоном.
– Я справлюсь. Давай просто дождёмся, когда они уйдут.
Её сбивчивый голос, изнеможенный после болезни, будто надрывающаяся нить. Если с ней что-то случится…
Я чувствую, как к щекам приливает кровь. Решительно иду в комнату. Встаю напротив блондинки. Она выше меня на голову. Смотрит с умилением и презрением одновременно.
– Просто скажите, что Вам нужно.
– Справедливости, – пожимает плечами. – Я всё понимаю, живёте вы очень бедно, – она бросает брезгливый взгляд за моё плечо. Уверена, что разглядывает мою одежду, которую выпотрошили из старенького платяного шкафа. – Но нельзя же так дерзко. Где колье, Алиса?
– Вы же знаете. Я его не брала.
– Упаковка от него у тебя.
– Перестаньте. Вы сами мне её подбросили.
Щурит глаза.
– Господа полицейские! – зовёт, не отрывая от меня взгляда. – Думаю, колье при ней. Тебя когда-нибудь обыскивали? – она кончиками пальцев подцепляет бретельку моего сарафана, оттягивает, и отпускает. Та соскальзывает, немного приспуская ткань на груди. – Будет очень неприятно. Снимай с себя всё.
– Что?!
– Или ты хочешь, чтобы они тебе помогли, – кивает за мою спину.
Я оборачиваюсь. Ловлю хищные взгляды на сытых лицах. Один из мужчин делает шаг ко мне, и я рефлекторно отступаю к стенке.
– У меня его нет, – шепчу я. – У меня его правда нет.
– Ого, как испугалась. Точно-точно, у неё, – мужчина хмыкает. – Я даже знаю, в какую дырочку она его спрятала.
Блондинка дёргает меня за юбку сарафана:
– Снимай.
– Я бы не стала ничего никуда засовывать! – господи, только бы мама не слышала. Прошу тихо, проглатывая слёзы: – Не трогайте меня, – упираюсь ладонями в тело мужчины. Он так близко, что его дыхание щекочет мой висок. С довольной ухмылкой стягивает с руки перчатку. Шевелит толстыми пальцами.– Пожалуйста. Я девственница.
– Что-что? – блондинка делает шаг в мою сторону, наклоняет голову. – Что ты сказала?
– Я – девственница.
– Ох, даже так. Ну тогда вопрос окончательно решён. Ребят, выйдите на пару минут. Попейте с хозяйкой чай.
Она закрывает за ними дверь. Я вжимаюсь в стенку, обхватываю плечи похолодевшими пальцами. Меня трясёт. И так стыдно. Будто я уже перед ней раздетая стою.
– У меня есть к тебе предложение, – блондинка упирает руку в стену рядом с моей головой. Она как настырный мужик. Нависает надо мной, заставляя сжиматься только от одного её взгляда. – Раз ты не хочешь возвращать колье, тебе придётся его отработать.
– У меня его нет. Что я плохого Вам сделала?
– Ты – ничего. Но можешь сделать много хорошего. А точнее так: ты можешь сделать очень хорошо кое-кому.
Я поднимаю на неё глаза. Ищу в них ответ. Но вижу только непроницаемую алчность. Она криво улыбается:
О проекте
О подписке