После сумрачных залов дворца яркий солнечный свет на мгновение ослепил мальчиков. Они оказались в огромном саду, где росли кипарисы, пинии и оливковые деревья. Вдоль скалы, у подножия которой с шумом разбивались волны Великого моря, тянулся парапет, причудливо сложенный из дикого камня. Из него же были выложены дорожки, ступеньки лестниц и бортики фонтанов. Розы, цветущие повсюду, источали сладкий аромат.
Кит свернул вглубь сада, пройдя мимо фонтана со скульптурой льва, стоящего на задних лапах и выпускающего изо рта струю воды. Трис и Гаюс задержались, чтобы посмотреть на красных рыбок, и догнали юношу около аркады, окружавшей прямоугольную площадку, на которой накрывали к обеду два длинных стола.
Здесь уже собрались министры, мастера и знатные жители Сентурии. Кит поспешил присоединиться к ним, а его друзья спустились по другой дорожке к парапету над обрывом.
Трис пнул одну из многочисленных шишек, валявшихся на земле. Гаюс подцепил ее носком ботинка и отбросил обратно приятелю. Не сговариваясь, они расчистили себе площадку на земле между четырех стволов и начали азартно гонять шишку, стараясь, чтобы она пересекла линию, обороняемую противником.
В какой-то момент Гаюс пнул шишку с такой силой, что она пролетела мимо Триса и приземлилась у ног мужчины, уже некоторое время наблюдавшего за игрой. Это был солидный пожилой человек в длинной парчовой тунике. Заметив его, ребята застыли, готовясь услышать гневную отповедь за неподобающее поведение в гостях у министра. Однако мужчина вдруг усмехнулся и погнал шишку к линии Гаюса.
Разминувшись с опешившим Трисом, незнакомец крикнул:
– Ну что же вы, молодой человек? Давайте сделаем вашего друга!
Трис принял пас, и в следующую секунду шишка просвистела мимо Гаюса, ознаменовав его поражение.
– Есть! – смеясь воскликнул незнакомец. – Давно я так не развлекался! Однако прошу меня извинить: мне пора к министру.
Он стал подниматься по дорожке, а мальчики с недоумением смотрели ему вслед.
– Странный старикан, – заметил Гаюс. – Ладно, идём. Мне тоже нужно поздороваться с отцом.
Когда они подошли к аркаде, столы уже были накрыты. Гаюс направился к Конраду Липпу, беседовавшему с первым мастером закона. Джаред Рагон, заметив младшего сына министра, слегка поклонился и отошел.
Трис прислонился к колонне, наблюдая, как «странный старикан» разговаривает с Сентурионом и маленькой женщиной в темно-зеленом платье. Затем к ним подошел Кит, что-то тихо сказал отцу и вдруг помахал рукой брату, приглашая его подойти.
Пожилой человек вскинул брови, узнав мальчика.
– Мастер, познакомьтесь, это мой двоюродный брат Трис Пул. Завтра он поступает в ученики к верховному целителю Старрику. Трис, это мастер Кристи и его жена – госпожа Ромула.
– Для меня честь познакомиться с вами, господин Трис, – с поклоном сказал Дания Кристи и протянул руку. – Ученики зовут меня Дан. Кажется, в вашей министерии есть такое озеро?
– Д-да, – пробормотал Трис, пожимая руку мастера наставников.
– Я горжусь своим племянником, – улыбнулся Сентурион и, извинившись, удалился, чтобы отдать слугам последние распоряжения.
– Мастер, вы ведь незнакомы с младшим сыном министра закона? – проговорил Кит, выискивая глазами Гаюса. – Он тоже готовится стать целителем. Идёмте, я вас представлю.
– Дорогая, ты составишь компанию господину Трису? – спросил Кристи, ласково глядя сверху вниз на свою маленькую жену.
– Конечно. Ступай.
Кит и Кристи направились на другую сторону площадки, а Ромула внимательно посмотрела на Триса своими грустными широко посаженными глазами.
– Вы не против немного пройтись? – предложила она, и мальчик неуклюже подставил руку, чтобы она могла опереться.
В глазах Ромулы отразилась благодарность. Взяв его под руку, она зашагала по дорожке к фонтану со львом.
– Никто не воспринимает меня всерьез, – призналась Ромула, когда гости министра уже не могли их услышать. – Они думают, что я обуза для Дании, что он тяготится моим обществом и поэтому торопится вернуться на остров… Но это не так. Он добрый человек и любит меня… По-своему, конечно.
– Он мне тоже понравился, – сказал Трис, не зная, как реагировать на внезапные откровения пожилой женщины, которая увидела его впервые четверть часа назад.
Они остановились у фонтана. Ромулу, казалось, что-то тяготило. Она задумчиво смотрела на красных рыбок и как будто забыла о присутствии Триса.
– Дания всегда так заботлив и внимателен… – бормотала она. – Вот и он это заметил, понял, что муж прислушивается ко мне… Но как он мог подумать, что я совершу такую подлость! Я догадываюсь, чем это может обернуться для Дании… Нет-нет, я не сделаю того, о чем он просит…
– Кто просит? – не понял Трис. – Госпожа Ромула?
Вздрогнув, женщина испуганно посмотрела на мальчика.
– Что? Ах, о чем это я? Неважно… Так, значит, вы – пасынок министра войны? Наверное, знаете Кассия Пода, мастера секретных дел?
– Да, – насторожился Трис.
– Славный человек, – вдруг улыбнулась Ромула и, снова взяв озадаченного Триса под руку, увлекла его за собой к аркаде. – Однажды он оказал Дании неоценимую услугу.
– Мастер Под?
– Да, мастер Под. Дания обязан ему жизнью. Но вы ведь сохраните это в секрете, правда, господин Трис?
После ужина было еще светло: в министерии Сентуриона солнце садилось позже, чем в министерии Карра. Кит, Трис и Гаюс вдыхали воздух, пропитанный запахами моря и цветущего сада, и, облокотившись на мраморные перила балкона, пытались разглядеть на горизонте остров Целителей.
Мальчики успели вдоволь накупаться в бассейнах, почти забыв об основной цели своего путешествия. Но сейчас, когда на небе замерцали первые звезды, их вновь охватил трепет перед предстоящим обучением.
– Кит, Трис, вот вы где! Я искал вас, – в дверном проеме возникла невысокая фигура Сентуриона. – Гаюс, хорошо, что и ты здесь, – министр подошел к перилам и устремил взгляд на теряющийся в дымке горизонт. – Я несколько дней обдумывал этот разговор и хочу, чтобы вы услышали то, что я должен сказать, прежде чем вы отправитесь на остров.
Сентурион помолчал, а когда заговорил вновь, его голос зазвучал по-другому:
– Вы, наверное, не раз задавали себе вопрос: за что? Чем вы провинились, что вас отсылают из дома так далеко и, быть может, навсегда? Но это не наказание. Вам повезло, в отличие от многих. Знаю, сейчас вам трудно поверить в то, что вы – избранные. Но придет время, и вы это поймете. Если бы звезды послали мне второго сына, я бы не задумываясь отдал его в целители.
Министр снова замолчал, ветер развевал его седые волосы. Трис смотрел на дядю и вдруг внезапно осознал, что видит его в последний раз. Он не мог объяснить, откуда взялось это предчувствие, но ощущение утраты было таким реальным, что у Триса от боли перехватило дыхание.
– Я много слышал о Фароне Старрике и не случайно пригласил его из Тарфа, – продолжил Сентурион, по-прежнему глядя вдаль, хотя над морем быстро сгущались сумерки. – В Атрии нет целителей, равных ему по одаренности и мастерству. Лучший из его учеников однажды займет пост верховного целителя. Но жаждущий власти никогда не будет лучшим, запомните это, – министр наконец повернулся к ребятам и добавил, пристально посмотрев на племянника. – Вы станете теми, кем должны стать. А всё, что для этого нужно, уже здесь, – с этими словами Сентурион коснулся двумя пальцами лба Триса.
На море внезапно опустилась ночь.
Друэлл набрал в легкие побольше воздуха и нырнул на дно бассейна. Вода уже остыла. Лунный свет заливал круглую комнату с высоким куполом.
Можно было подождать до утра и искупаться после завтрака, но Друэлл хотел смыть с кожи запах Веры. То, что между ними произошло, разумеется, ничего не значило. Оба это понимали. Поддались минутной слабости – с кем не бывает?
– Как голова? Не болит?
Моргая и отряхивая с волос капли, молодой человек разглядел в дверном проеме белки глаз своего темнокожего целителя. Отец Закабии Магга был воином, покинувшим Тарф ради службы покойному министру казны. Закабия родился в Хорте, на четыре года раньше Друэлла. Они дружили с детства.
Министр вылез из бассейна и потянулся за полотенцем.
– Я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем когда бы то ни было, – улыбнулся он.
– Подозреваю, что это не моя заслуга, – наигранно вздохнул Закабия. – Кто на этот раз? Сестра первого мастера закона?
– Заткнись! – Друэлл начал натягивать штаны на влажное тело. – Женщины – как свитки. В большинстве – всего несколько строк: прочитал и знаешь, что тебя с ней ждет изо дня в день до конца жизни. Чем длиннее свиток, тем интереснее женщина. А когда текст на незнакомом языке…
– Я уловил твою мысль, – рассмеялся Закабия, подавая другу рубашку. – Ты любишь разворачивать длинные свитки, в которых много непонятных слов. Вынужден огорчить тебя, Дру: ты никогда не женишься.
– Иди спать. Я прогуляюсь по саду.
Друэлл шагал вдоль парапета из дикого камня. Ветер теребил его русые кудри и раздувал широкие рукава рубашки. Закабия знал свое дело: головные боли действительно прекратились. Молодой министр не держал зла на Тита, они неплохо поладили, хотя Друэлл и не разделял своеобразные взгляды наследника Липпа.
Парапет оборвался у скалы, которая одиноко возвышалась над обрывом. Природа столетиями трудилась над ее причудливой формой: скала напоминала гигантский гриб с плоской шляпкой. Каким-то чудом на ней вырос платан. Друэлл засмотрелся на дерево и едва не наступил на серый комок, издавший пронзительный крик.
Молодой человек невольно вздрогнул и отступил назад. Что-то маленькое копошилось в траве. Присев на корточки, министр обнаружил большеглазого птенца с длинными острыми крыльями. Более внимательно осмотрев скалу, он приметил под шляпкой «гриба» гнездо иглохвоста. Очевидно, птенец выпал оттуда, а с земли взлететь не мог.
– Бедолага, – пробормотал Друэлл.
Он осторожно посадил птенца на ладонь, чувствуя, как цепкие коготки вонзаются в его кожу, ухватился правой рукой за выступ, ногой нащупал выбоину в камне, потянулся вверх и вернул иглохвоста в гнездо.
Утром небольшой отряд всадников, сопровождавших ван министра культа космоса, выехал из ворот дворца и двинулся по одной из широких улиц столицы в направлении Большой бухты. Кит рассказывал отцу что-то смешное. Трис смотрел на них исподлобья и гадал, доведется ли ему когда-нибудь снова стать частью этой семьи.
Липп давал младшему сыну последние наставления, пряча свое волнение под маской напускной суровости. Но его руки едва заметно дрожали, и это не укрылось от Гаюса. А вот Тита, казалось, нисколько не волновал отъезд брата. Он лениво зевал, глядя в окно.
Отряд проехал через нижний город и остановился перед домом утех, у которого начиналась гавань. Дом был каменный, с деревянной лестницей, ведущей на крытую веранду второго этажа. Занавески из алого шелка трепетали на ветру, как подсвеченные пламенем крылья ночного мотылька. Матросы на лестнице торговались с хозяйкой.
Министры, оставив охрану, двинулись по мощеной улице мимо каменных пирсов и пришвартованных возле них торговых судов. Кит, Трис и Гаюс старались не отставать, а Тит шагал последним, брезгливо глядя под ноги.
Трис, никогда прежде не бывавший в морской гавани, с любопытством рассматривал корабли, с которых выгружали сундуки, грубо сколоченные ящики и бочки с порохом, зерном и элем.
В Большой бухте имелись и деревянные пирсы. Возле них плавно раскачивались небольшие рыбацкие лодки, недавно вернувшиеся со свежим уловом. Торговцы старались перекупить его у незадачливых рыбаков, чтобы затем продать на рынке вдвое дороже. В воздухе пахло рыбой, солью и потом.
– Доброе утро, министры! Юные господа!
Трис повернул голову и узнал мастера наставников, который спешил им навстречу. Сегодня он был одет в теплую тунику и дорожный плащ.
У последнего пирса стоял корабль, готовый к отплытию в Хорт. Капитан разговаривал с квартирмейстером и высоким темнокожим мужчиной лет пятидесяти.
– Фарон! – воскликнул Липп. – Давненько мы не встречались!
– Я и сам нечасто вижу своего советника, – усмехаясь, заметил Сентурион. – Он удостаивает этой чести только учеников. Всегда лично сопровождает их на остров.
Темнокожий мужчина обернулся, сдержанно поздоровался с министрами и задержал пристальный взгляд на Трисе и Гаюсе.
– Мой младший сын Гаюс, – сказал Липп, подтолкнув мальчика к Старрику.
Верховный целитель молча кивнул.
– А это Трис, сын моей сестры от первого брака, – Сентурион похлопал племянника по плечу.
– Поднимайтесь на корабль, – распорядился капитан. – Вэл проводит вас на нижнюю палубу и покажет, где оставить вещи.
Сентурион и Кит по очереди обняли Триса. Липп прижал к себе Гаюса, а Тит проводил брата кривой усмешкой. Капитан взошел на борт и скрылся из виду, пока ребята поднимались по сходням следом за квартирмейстером Вэлом. Фарон Старрик и Дания Кристи задержались на пирсе, чтобы переговорить с министрами.
Матросы на торговых кораблях спали в помещении, оборудованном подвесными кроватями – гамаками. У капитана и квартирмейстера были собственные каюты.
– Верховный целитель занял свободную каюту, мастеру наставников я уступил свою, – сообщил Вэл, спускаясь на нижнюю палубу. – В этом году вас всего девять. Будете спать в гамаках. Располагайтесь. Когда отплывем, верховный целитель пошлет за вами.
Оставив Триса и Гаюса в помещении с низким потолком, к которому были подвешены ряды полотняных гамаков, квартирмейстер прошел на камбуз. Семь мальчиков, уже выбравшие себе кровати, с любопытством смотрели на вновь прибывших. Переглянувшись, друзья молча проследовали к свободным гамакам и опустили на пол свои дорожные мешки.
– Эй, – окликнул Триса темноглазый парнишка, занимавший соседний гамак. – Я – Изак Тезий, сын Барта Тезия из Сентурии. Когда министр собирался назначить мастера наставников, он выбирал между моим отцом и Данией Кристи.
Было очевидно, что Изак этим очень гордится. Трис решил не хвастаться, что приходится племянником одному министру и пасынком другому, и скромно сказал:
– Я – Трис Пул. Мой отец был всадником в министерии Карра. Погиб на арене.
– А ты? – темноглазый Изак вопросительно посмотрел на Гаюса.
– Я… ммм… Я – Гаюс Липп.
– Сын министра? – воскликнул Изак. – Парни, слыхали? Среди нас – сын министра закона! Ты расскажешь нам, как твой отец пишет законы, а, Липп?
Мальчишки засмеялись, а Гаюс закусил губу. Трис нахмурился. Бросив угрюмый взгляд на Изака, он достал из мешка томик стихов Фьорда Паттера и забрался в гамак.
Солнце уже стояло в зените, когда один из матросов пригласил мальчиков следовать за ним на верхнюю палубу. Они прошли в носовую часть корабля. Там, на дощатом полу, скрестив ноги, сидел верховный целитель Старрик. Высокий борт защищал его от ветра, растрепавшего волосы учеников.
Матрос ушел, а Старрик жестом велел ребятам последовать его примеру. Когда они сели в кружок, он заговорил с мягким тарфским акцентом, медленно переводя взгляд с одного ученика на другого:
– Почти четырнадцать лет я обучаю юношей открывать и использовать во благо другим возможности своего разума. Пройдет немало месяцев, прежде чем вы будете готовы к нашему первому уроку. Эти два дня, что мы вместе проведем в море, дадут мне возможность узнать вас, а вам – получить первое представление о школе целителей.
Старрик говорил негромким голосом, его лицо не выражало никаких эмоций. Из года в год такие же мальчики-первогодки внимали ему, сидя на носу корабля. Но он помнил каждого, и каждый был для него уникален.
– Все вы, конечно, слышали, что обучение длится семь лет, однако это не означает, что вы сразу получите право называться целителями. Окончив школу, вы окажетесь лишь на первой ступени пути – станете адептами. Следующие два года вам предстоит совершенствовать свое мастерство под руководством куратора, которого вы вольны выбрать по желанию. В качестве помощников своего куратора некоторые адепты ведут занятия у первогодков.
Трис заметил, как Изак скорчил недовольную гримасу: его не очень обрадовала перспектива учиться у вчерашних учеников.
О проекте
О подписке