Инга на деревенеющих ногах покинула кабинет. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько никчёмной и незначительной. Во дворе столкнулась с давним поклонником Димкой. Он протянул ей букет гладиолусов. Инга не любила их: один-два цветка распустятся, остальные остаются в зачатках на длинном зелёном стебле.

– У меня есть два билета на концерт Киркорова. Пойдёшь?

– Дима, я не дешёвка какая-нибудь, у тебя на меня денег не хватит, – ухмыльнулась Инга.

– Хватит, я заработаю, – воодушевился Дмитрий, обрадованный, что любимая девушка наконец снизошла до беседы с ним. Тёмные глаза загорелись упрямством. – Пойдёшь со мной?

Так всё началось. После беседы с папашей Инга решила: никогда не позволю мужчине растоптать себя, как это произошло с матерью. Я всегда буду главной. Тем летом она чувствовала себя роковой женщиной, немного жалела, что один из поклонников слишком молод, игра стала бы ещё увлекательнее. Её не интересовало, где Дмитрий берёт деньги, каждый сам решает, как поступать.

***

– Вы к кому? – Елена Назаровна, открыв дверь на звонок, обнаружила на пороге незнакомую женщину.

– Если вы мать Арины, то к вам.

– Что она опять натворила?

Мать Арины мучилась от головной боли и желания выпить. К концу второй недели трезвости желание становилось просто невыносимым. Если муж пил ежедневно и понемногу, то она периодами. Спустя две недели употребления горячительного у неё начинал болеть желудок, отказываясь принять ещё хоть каплю. В трезвый промежуток времени Елена Назаровна наводила порядок в квартире, усерднее ходила на работу, бралась за воспитание дочери.

– Вы знаете, что Арина спускается к морю с Высокого берега? Вчера потащила туда моего сына, и он чуть не сорвался вниз.

Высокий голос гостьи вонзился в мозг Елены Назаровны.

– Но не сорвался же. Что вы от меня хотите?

Гостья обвела глазами комнату, губы дёрнулись в пренебрежительной усмешке. Чисто, но обстановка ужасающе скудная: продавленный диван, дешёвый пожелтевший тюль на окнах, круглый древний стол в пятнах ожогов от сигарет и горячих сковородок, на тумбочке с перекошенной дверцей ламповый телевизор.

– Вы не боитесь, что дочь упадёт?

– Она с трёх лет там лазает. Ничего с ней не сделается.

Гостья покачала головой.

– Тогда объясните своей девочке, чтобы не водила туда моего сына.

Елена Назаровна поморщилась.

– Сами объясните. Аринка, иди сюда. Быстро я сказала!

Арина в комнате, принадлежащей ей и брату, наклеивала ракушки на глиняный горшок. Услышав голос матери, побежала на зов.

– Тут кое-кто требует, чтобы ты не таскала её трусливого сына на Высокий берег, – наклонила голову Елена Назаровна, глядя на гостью с насмешкой.

– Что вы говорите, он не трусливый. Это вы безответственная, если отпускаете туда дочь! Что можно взять с девочки, когда у неё такая мать.

– Какая такая? Ты чего припёрлась сюда? Оскорблять?

Арина встала перед разъярённой матерью, та всегда вспыхивала быстрее, чем сухая трава от искры.

– Можешь не сомневаться, моя дочь больше не приблизится к маменькиному сынку.

Гостья, медленно отступая к выходу, кивнула:

– Я только рада этому.

Елена Назаровна, обогнув Арину, с силой захлопнула дверь за женщиной и повернулась к дочери.

– Я тебе говорила, не таскаться на Высокий берег! Какого чёрта ты меня не слушаешь?

– Я осторожно, по удобной тропе, – Арина тронула мать за руку. – Мамочка, не сердись.

В висках Елены Назаровны пульсировала боль.

– Марш в свою комнату и не высовывайся. На пацанов вечно жаловались, теперь на тебя. Как мне всё это надоело!

– Мамочка.

– Иди к себе и сиди там тихо, – она сняла с крючка в прихожей матерчатую сумку. – А мне нужно лекарство.

Арина, опустив голову, поплелась в комнату, из-за неё маме снова понадобилось лекарство. Ей хотелось плакать, опять несколько дней в доме не будет горячей еды, станет грязно, родители начнут кричать и ссориться. Целых десять дней она была счастлива, после уроков мама кормила её супом и спрашивала о школе. А вечером даже пару раз читала ей книжку. Папу, чтобы не раздражал, запирала в спальне. Брат принёс коробку цветного теста, и Арина слепила букет цветов, теперь он красовался на тумбочке возле маминой подушки. Она сказала: букет ей нравится.

***

Неприятности Арины не закончились и на следующий день. Перед началом занятий в класс вместе с Серёжей Волковым вошла его мама и потребовала от учительницы пересадить сына от Рудаковой.

– Хорошо хоть обошлось синяками, – закончила она рассказ. – Кто знает, что ещё она выкинет – лучше держаться от этой девочки подальше.

– Я пересажу, не волнуйтесь, – успокоила её Римма Михайловна.

Когда мама Серёжи ушла, учительница спросила:

– Может, кто-то хочет сесть за один стол с Рудаковой.

Арина переводила взгляд с одного одноклассника на другого, но они либо отворачивались, либо опускали глаза. «Неужели и в школе я буду одна», – запаниковала она.

– Я сяду с Ариной, – вызвался Саша Фламер. В ответ он получил от одноклассницы такой признательный взгляд, что смутился. Саша не мог вынести, потерянного вида Арины, она напомнила ему любимого пса Джойса, тот выглядел также, когда его оставляли в одиночестве.

– Вот и замечательно, поменяйся местами с Серёжей.

После занятий Саша решил и дальше опекать Арину. Этот весьма самостоятельный мальчик всегда отправлялся домой сам. Отец Саши работал хирургом в центральной городской больнице, мама медсестрой в приёмном покое, занятые родители многому научили сына.

– Хочешь, я провожу тебя домой, – предложил Саша.

Арина сначала обрадовалась, но потом, вспомнив сердитую маму Серёжи, решительно отказалась.

– Нет. Я далеко живу, тебя родители заругают.

Саша улыбнулся.

– Не заругают. Где ты живёшь?

Выяснилось, что им по пути три квартала, получалось, это Арина доведёт Сашу до дома. Дорогой они болтали о любимых мультфильмах, школе и друзьях.

– Мне Серёга рассказал, почему его мама не разрешает с тобой дружить. Ты, правда, показала ему грот на Высоком берегу.

Арина сердито засопела: вот гад Волков, и про грот разболтал.

– Показала своё тайное место, а Серёжа оказался предателем, всё родителям растрепал. И вовсе он не падал оттуда, так немного оцарапался. Я часто там бываю и ничего.

Глаза у Саши заблестели от любопытства. Ему нравились всякие секреты и тайны. Вдруг это бывшее убежище пиратов?

– Мы же теперь друзья, покажешь грот и мне?

Арина покосилась на круглое лицо одноклассника. Голубые глаза просительно смотрели на неё, а вихор на его макушке казалось, дрожал от предвкушения узнать что-то необыкновенное.

– Может быть. Позже, – произнесла она, отступая от одноклассника на пару шагов.

На перекрёстке они расстались, хоть Саша и уговаривал:

– Нужно пройти ещё полтора квартала, тогда будет одинаковое расстояние до наших домов.

Ещё на лестничной площадке Арина услышала из квартиры звуки ссоры – настроение сразу упало, у мамы снова начался лекарственный период, так она называла запой. Опять не будет горячей еды, папа начнёт до поздней ночи рассказывать о политике, она не сможет нормально учить уроки. Арина, стараясь не шуметь, тихо отворила дверь и пошла по стеночке. Ей почти удалось пробраться в свою комнату, когда на пороге остановил голос отца.

– Гляди, мать, будто мышь шуршит, а это наша дочь крадётся, явно что-то натворила.

Арина вздохнула, ей не повезло проскользнуть незамеченной.

– Ничего я не натворила.

– А мы щас узнаем. Давай сюда дневник, показывай тетради.

Арина покосилась на грязный стол. Отыскав газету, положила на неё тетради и дневник. Отец пальцем, вымазанным в кетчупе, открыл дневник и, пачкая страницы, ткнул.

– Что за фигня?

– Звёздочка.

– Какая ещё звёздочка, оценки где?

– Нам пока не ставят оценок в дневник, – пояснила Арина, сдерживая боязливую дрожь в голосе. Стоило отцу заметить её испуг или малейшее недовольство, он становился придирчивым и раздражённым. Тогда ей придётся долго выслушивать его нравоучения и упрёки.

Мать лениво полистала тетради, заметив среди четвёрок, тройку, усмехнулась.

– А тут ставят. Дочура в тебя пошла, ни одной пятёрки.

– Чё сразу в меня, – обиделся отец. – Я до пятого класса отличником был и красавцем.

Арина покосилась на его сморщенное лицо. Она видела фотографии родителей в молодости – мама действительно выглядела красавицей, брат Юра на неё очень похож. Надеялась, что когда вырастет, будет такой же. Но папу и раньше нельзя было назвать симпатичным, а теперь тем более. Старшего брата Арина не помнила, он исчез, когда ей исполнилось два года. На семейных снимках он отличался от них всех, тёмный, черноволосый, с какими-то пронзительно-жгучими глазами на грустном лице.

Арина сделала попытку убрать тетради и дневник со стола.

– Не трожь. Я ещё не всё проверил, – отец, высоко задрав худую шею с остро торчащим кадыком, залпом выпил полную стопку водки. Крякнул, нацепив на вилку кусочек сала, закусил. – А тут у нас что? Запись какая-то. «Принести сто рублей на цветы». Какие ещё цветы? – повысил он голос.

– Учительница сказала: будем озеленять класс, – пробормотала Арина. – Но если дома есть красивый горшок с цветами, можно его принести.

– Мы что, миллионеры? Все без конца требуют денег. А пошли они… – отец скрутил увесистую фигу и помахал ею у лица дочери. – Вот им деньги. Обнаглели совсем.

Арина закусила губу и ойкнула от боли: почти засохшая болячка лопнула, на подбородок потекла кровь. Ей очень не хотелось выслушивать нудные разглагольствования отца. Теперь он долго будет ругать школьное начальство, затем перейдёт на своих руководителей, потом доберётся до депутатов и президента. Когда у мамы был спокойный период, сначала она предлагала отцу заткнуться, а если не помогало, заталкивала его в спальню и запирала на ключ. Немного побуянив, он ложился спать. Но сейчас мама поддакивала и во всём соглашалась с ним. В животе Арины громко заурчало. Она оглядела стол – на тарелках лежало ненавистное ей сало, куски хлеба, крупно порезанные огурцы, помидоры и отварные яйца. Дождавшись, когда родители отвлекутся на поиск новой бутылки, Арина, сложив запятнанные жиром тетради и дневник в портфель, отправилась переодеваться. Бабушка Маша учила: форму надо вешать на плечики, а ещё обязательно умываться и мыть руки. Она уверяла, что грязнуль никто не любит, с ними не хотят дружить, поэтому Арине нужно самой убирать свою комнату и купаться по вечерам. Теперь в плохой мамин период Арина относила бабушке Маше свою одежду для стирки, соседка же помогала ей вымыть голову. Переодевшись в футболку и удобные трикотажные брюки, она вернулась к столу. Родители, согретые новой порцией спиртного, вспоминали своё детство. Она наизусть помнила все их истории, поэтому принялась быстро есть варёные яйца с помидорами, пока отец и мать не начали ссориться и не прогнали её. Угомонились родители в десятом часу вечера. Арина кое-как сделала уроки и, радуясь тишине, легла спать. Бабушка Маша подарила ей электронный будильник, теперь она не боялась проспать в школу. Утром Арина умывалась, чистила зубы, одевалась и спускалась к бабушке, чтобы та заплела ей косы. Мария Алексеевна настояла на этом, видя, что девочка сама не может привести голову в порядок. К приходу Арины она ставила на стол чай с оладьями или блинчиками, пока та завтракала, расчёсывала её густые волосы и плела косички.

– Бабушка, правда же, Серёжа предатель? Я больше не буду с ним разговаривать, – произнесла Арина с набитым ртом. Её не покидала обида на одноклассника, разболтавшего о секретном месте.

Мария Алексеевна задумалась: как бы понятнее объяснить ребёнку, что нельзя безоглядно доверять свои тайны.

– Когда ты отдаёшь другому человеку самое дорогое, что у тебя есть например: важную для тебя вещь или открываешь секрет, а он не оценил – это всецело твоя вина. Ты выбрала не того человека. Поэтому не надо обижаться. Ведь именно ты не смогла понять, кто перед тобой. И стоит ли делиться с таким человеком дарами твоей души? Спроси себя: так ли уж важно то, что ты с лёгкостью поведала первому встречному? Выходит, это лишь твоя ошибка. И хороший повод научиться понимать себя и других.

Арина проглотила блинчик и посмотрела на Марию Алексеевну. Из сказанного она лишь поняла: виновата сама и нельзя доверять кому попало.

– После школы зайди ко мне, сходим к врачу. Надо узнать, как вылечить болячки на губах. Пока дождёмся, чтобы твоя мамаша нашла время для похода в больницу, совсем без губ останешься.

Мария Алексеевна не могла больше смотреть на страдания девочки. Пока одна ранка подживала, появлялась следующая, доставляя Арине во время еды и даже при обычном разговоре мучительную боль. Она решила рискнуть и, представившись бабушкой, сводить Арину к доктору.

Всё получилось даже лучше, чем она задумала. В регистратуре попросили лишь её паспорт и свидетельство о рождении Арины. Ей поверили на слово, будто она родная бабушка.

– Я вру для твоей пользы, – объяснила она Арине, сердясь за то, что невольно учит девочку обманывать.

– Вот бы ты была по-настоящему моей бабушкой, – вздохнула Арина. – Ты самая замечательная бабушка на свете.

Мария Алексеевна растрогалась.

– Спасибо, малышка.

Осмотрев Арину, доктор выписала направление на анализы. На следующее утро им пришлось идти в лабораторию. После сдачи анализов Мария Алексеевна отвела девочку в школу.