Ванная, как всегда, была занята. Из-за хлипкой двери доносилось громкое, жизнерадостное пение. Валентина, ужасно фальшивя, исполняла забытый шлягер:

– Золотится роза чайна-я!

– Валька, мне на работу надо! – крикнула я в дверь без надежды на успех.

– Между нами дверь стеклянна-я! – проорала она в ответ.

Я в сердцах пнула дверь. Хорошо, что она на самом деле не стеклянная: стеклянная от такого пинка разлетелась бы на куски, а эта только жалобно скрипнула. Правда, Валентина на этот раз услышала, щелкнула задвижкой и показалась на пороге.

Я невольно попятилась: ее лицо покрывала густая буро-зеленая субстанция, а огненно-рыжие волосы, накрученные на крупные бигуди, делали мою соседку похожей на какое-то сказочное чудовище со змеями вместо волос. Или просто на жабу в бигуди.

– Ты чего ломишься? – проквакала она, вынимая изо рта шпильку.

– Валь, ну пусти меня на десять минут! – взмолилась я. – Мне на работу нужно!

– Работа – не волк, в магазин не убежит! – ответила она наставительно. – И вообще, работа – она каждый день, а свадьба у человека бывает раз в жизни!

– Ну, уж и раз! – проворчала я, понимая, что в ванную мне сегодня не попасть.

– Ну, два! – уточнила она, не моргнув глазом. – Пусть даже три! Ну уж не каждый же день…

Конечно, Валентина сильно скромничает: только на моей памяти это у нее уже четвертая свадьба. Или даже пятая, я уже, честно говоря, сбилась со счета. Причем что характерно – с одним и тем же мужиком.

Мы живем в одной квартире с Валентиной уже пять лет – с тех пор, как я в результате обмена получила комнату в этой квартире и соседку в придачу.

За эти пять лет я не устала поражаться ее богатой и насыщенной личной жизни. Притом, что главный мужчина у нее один – это Неподражаемый Гоша, мастер со станции техобслуживания.

Конечно, за эти годы у любвеобильной Валентины случались приключения на стороне, но Гоша – это ее судьба, это мужчина ее жизни, мужчина с большой буквы «М», как выражается сама Валентина словами из своего любимого сериала «Мелодия любви».

Правда, так она выражается исключительно в моменты примирений, перед очередной свадьбой. В другие моменты она называет его козлом, жирным кабаном, сволочью красноносой и еще многими не столь литературными именами.

Их взаимоотношения строятся на циклической основе, как времена года в нашем нездоровом северном климате. Время от времени они переживают недолгую, но бурную весну чувств, завершающуюся очередной свадьбой, затем еще более короткое лето благополучной семейной жизни, после чего наступает промозглая осень с охлаждением отношений, непрерывными скандалами, взаимными упреками и обвинениями. Все это завершается очередным разводом, и наступает суровая северная зима.

Правда, в отличие от нашего унылого климата, их отношения протекают на высоком эмоциональном градусе: разрыв – так разрыв, с битьем посуды, с вышвыриванием вещей в окно… Валентина в эти периоды щеголяет то с подбитым глазом, то с выбитым зубом, документально оформляет побои в травмпункте и пытается привлекать меня в качестве свидетеля. Я от этого всячески уклоняюсь: голубки непременно помирятся, и мне же она потом все выскажет…

После разрыва на какое-то время в нашей квартире наступает относительный покой. Валя залечивает синяки и побои, вставляет выбитые зубы и ходит по дому тихая и пришибленная. Потом она начинает тосковать, от скуки и безысходности приводит какого-нибудь случайного мужика, убеждается, что никто не может заменить ее несравненного Гошу, и впадает в глубокую депрессию.

А тут как раз появляется и сам герой ее романа.

Он носит цветы и конфеты, просит прощения, обещает исправиться… и все начинается сначала.

По мне, так пусть живут как хотят, но Валентина – женщина принципиальная, ей каждый раз снова нужно устраивать свадьбу по полной программе.

Вот и сейчас – она уже три дня таскает из супермаркета полные сумки продуктов, вчера весь день что-то жарила на кухне, так что было не продохнуть от чада, а сегодня с утра занялась внешностью. Ну, как же – невеста на свадьбе должна быть неотразима!

У нее даже белое платье имеется – она его как купила для первой свадьбы, так и держит в шкафу, только время от времени распускает в швах, когда оно делается тесным.

Вообще, Валентина – баба не вредная, только очень уж шумная и скандальная. И ее регулярные свадьбы действуют мне на нервы даже хуже, чем скандалы с Гошей. На эти свадьбы приходят Валькины подруги из кафе «Василек» и Гошины приятели из автосервиса, кто-нибудь из них непременно в стельку напивается и по пьяному делу наносит нашей многострадальной квартире существенный урон: то раковину своротит, то зеркало в ванной разобьет. Кто-нибудь начинает вязаться ко мне, а это еще хуже, чем разбитое зеркало.

Чего я никак не могу понять – почему они устраивают свадьбы дома? Казалось бы, сейчас такой выбор ресторанов, кафе и прочих заведений, где можно отметить семейное торжество. Можно, в конце концов, организовать все в том же «Васильке», где работает Валентина, для нее явно сделают скидку. Впрочем, дело тут не в деньгах – Гоша вообще мужик не жадный и все время повторяет, что ему не жалко на свою свадьбу никаких денег. Нет, все дело в том, что дома они чувствуют себя свободнее и могут оттянуться по полной, с битьем зеркал и прочими народными забавами…

– Ну ладно, Мария, чего ты дуешься? – Валентина подмигнула мне, отчего зеленая маска пошла волнами, как покрытый ряской пруд. – Приходи сегодня пораньше, свадьба все-таки! Посидишь с нами, может, наконец найдешь себе кого-нибудь, а то что ты все одна да одна? Разве ж это жизнь?

Да, хорошо бы сегодня вообще не приходить домой!

Даже если удастся проскользнуть в квартиру незамеченной, запереться у себя в комнате и сделать вид, что меня нет, – все равно я не сумею заснуть под шум и гвалт соседской свадьбы, под недружное пение разухабистых шлягеров прошлого десятилетия и под доносящийся из-за стены хохот.

Валентина снова удалилась в ванную, и оттуда донеслось ее пение. Я кое-как ополоснулась на кухне, выпила чашку кофе и поплелась на работу, думая, что делать вечером.

– Что они там – заснули, что ли? – Я вытянула шею, стараясь заглянуть за тонкую занавесочку из переливчатого шелка, которой в этом ресторане был стыдливо завешен вход на кухню. – Сорок минут уже ждем!

– Не сорок минут, а всего двадцать пять, – немедленно уточнила Ольга, демонстративно поглядев на свои золотые часики, – вполне приемлемо для такого приличного ресторана…

– Приличный ресторан! – фыркнула я. – Людей голодом морят! Эх, вставать лень, а то бы я на кухню смоталась и устроила им веселую жизнь!

– Привыкла по разным забегаловкам ходить! – тут же вскипела Ольга. – Совершенно не умеешь себя вести!

Собственно, именно этого я и добивалась – чтобы моя визави вышла из себя. Спросите – зачем мне это нужно, я не отвечу. Просто нравится ее злить.

Вот эта отлично упакованная красотка, сидящая напротив, – моя старшая сестра. Отчего-то она решила, что меня надо воспитывать и вообще принимать активное участие в моей жизни. Я иногда думаю – она действительно уверена, что без нравоучений мне не обойтись, или же просто ей доставляет удовольствие меня тиранить? Кстати, такое удовольствие я как раз ей доставляю крайне редко, у меня стойкий иммунитет на родственничков.

Наконец занавеска колыхнулась, и появился официант с заставленным подносом.

– Слава богу! – оживилась я. – Жрать хочу – умираю!

– Мария! – Ольга грозно на меня посмотрела. – Вовсе незачем демонстрировать всем свои отвратительные манеры! И сядь наконец нормально, что ты развалилась на стуле, еще ноги на стол положи!

– Посади свинью за стол – она и ноги на стол! – с готовностью поддакнула я.

Ольга нахмурилась и поджала губы – не потому, что ей нечего мне сказать, просто ждала, когда официант расставит тарелки и уйдет. За словом в карман моя сестрица никогда не лезет, у нее, по выражению писателя Бабеля, всегда имеется в запасе пара слов, и слова эти, адресуемые мне, разной степени пренебрежения. Хоть бы когда-нибудь что-нибудь она у меня похвалила!

Впрочем, как я уже говорила, я эпатирую сестрицу нарочно. И внешний вид у меня соответствующий, и манеры. Вот и сегодня мы с ней составляем, надо думать, презабавную парочку. Сестрица упакована по высшему разряду – костюмчик вроде бы деловой и юбка не слишком короткая, но Ольга позволила себе довольно смелый вырез. В вырезе этом все идеально гладко, не к чему прицепиться. Дальше сапоги, каблук высокий, но не вызывающий – чтобы было видно, что дама работает, а не прохлаждается. Пальтишко перекинуто через спинку соседнего стула – сестре оно очень идет, тут я не стану кривить душой. Руки с безупречным маникюром, колец всего два – обручальное, а на левой руке – с небольшим бриллиантом, подарок мужа на пять лет совместной жизни. Часики золотые, швейцарские, сестрица сама заработала, она риелтор, говорят, весьма успешный.

По сравнению со старшей сестрицей я выгляжу форменным чучелом. Джинсы, драные на коленях, растянутый у ворота свитер, минимум косметики и грубые ботинки на толстой подошве, именуемые в просторечье… ну, вы сами знаете. Ногти на руках коротко подстрижены, колец никаких, не люблю я эти побрякушки. Вот она я, Маша Голубева, полный портрет.

Мой любимый салат из японских водорослей с ореховым соусом пах очень вкусно, и я сглотнула слюну. В самом деле, есть хочется. С утра, кроме чашки кофе, во рту ничего не было!

Я взялась за вилку, но ее не было. Ресторан-то японский, и вместо столовых приборов тут подают деревянные палочки. Ольга очень ловко и аккуратно ковырялась палочками в своей тарелке. Ну, уж нет, такое не по мне!

Не глядя, я поймала за рукав пробегавшего мимо официанта.

– Золотце мое, вилку нормальную принеси! Можно без ножа, я уж так откушу!

Ольгу передернуло от моих слов, наверно, и аппетит пропал. Я думала, что вилки придется ждать не менее четверти часа, но официант принес приборы довольно быстро.

– Можешь, когда хочешь! – добродушно сказала я.

Салат исчез на удивление быстро, я как-то не заметила, куда он делся. Я ела жадно, давясь и чавкая.

– Может, хватит уже? – спросила Ольга, отложив палочки. – Не надоело хамку из себя изображать?

Ничего, мы с сестрицей не так часто встречаемся, можно немножко потерпеть. Она вызванивает меня примерно раз в две недели и приглашает на обед, чтобы пообщаться. Ей хочется поплясать на моих косточках, глядя на меня, она переполняется самоуважением – вот, дескать, какая она умная, успешная и красивая. Всего достигла сама, собственными силами, а могла бы получиться такой, как я.

А что, очень даже возможно. Забыла сказать, что мы с ней сестры не родные, а единоутробные, то есть отцы у нас разные, а мать одна. Судя по тому, что у нас с сестрой все разное, от внешности до внутреннего содержания, мы похожи на своих отцов. А могло бы быть наоборот – вот удались бы обе в мать, и тогда… Мамуля у нас женщина по-своему удивительная, но об этом после.

Официант принес горячее, мне – свинину в соевом соусе, а Ольге какую-то рыбу. Она у нас женщина правильная, следит за своим здоровьем, мяса вообще не ест. Мне надоело чавкать, так что в дальнейшем обед прошел в молчании.

– Мария, – сестра спохватилась, что я доем и уйду, а она не успеет меня повоспитывать в свое удовольствие, – я должна с тобой серьезно поговорить.

Ну вот, пожалуйста, начинается! Нет чтобы спокойно покушать, а потом мирно расстаться на следующие две недели!

Может, вам интересно, для чего я все это терплю? Почему бы, когда сестрица звонит и приглашает меня в ресторан, не послать ее подальше прямо по телефону? Не могу, очень люблю хорошо поесть. А за обед платит всегда она, так что справедливости ради следует терпеть ее нотации и нравоучения. За все хорошее в этой жизни приходится платить, причем, как правило, собой.

Сестрица вбила себе в голову, что я качусь по наклонной плоскости и меня надо немедленно спасать, а то будет поздно, я куда-нибудь укачусь. Откуда уже не вытащишь.

– Слушаю тебя внимательно, – обреченно сказала я.

Сестрица моя трудится риелтором, людей она насквозь видит, иначе при ее работе нельзя, как она сама говорит, риелтор – работа психологическая. Так что сейчас она поглядела на меня с недоверием, но я вовремя успела опустить глаза в тарелку. Но ничего интересного Ольга не сказала, опять та же песня.

– Отчего ты ходишь таким чучелом? – с ходу начала она. – Ни за что не поверю, что у тебя нет денег на приличную одежду.

– Где уж нам уж, – притворно вздохнула я, – мы серые, необразованные, университетов не кончали…

Это верно. Образование у меня, как пишут в анкетах, неполное высшее, а проще говоря, я бросила институт на третьем курсе. У сестрицы же не одно, а целых два верхних образования – вначале филологический факультет, а потом, когда она поняла, что знания двух языков ей недостаточно для процветания, она закончила еще экономический. Вот такая вот она у меня – упорная, настойчивая и целеустремленная. В своей риелторской конторе преуспевает, начальство ее очень ценит, она у них едва ли не первая по сделкам с недвижимостью.

А я кисну в крошечной фирмочке по наладке компьютеров. Вот, допустим, купил человек компьютер и надо ему его, как сейчас говорят, апгрейдить. Он набирает номер, вызывает нас – и дело сделано. Или чье-то чадушко сломало компьютер, а оно дня не может прожить без игр. Вызывают нас, доплачивают за срочность – и пожалуйста, ребенок снова сидит за светящимся экраном, играет в свои стрелялки-догонялки и не мешает родителям жить в свое удовольствие.

С точки зрения сестры, моя работа – полное убожество. Денег мало, перспектив никаких. А мне нравится – смена обстановки, встречаешься с новыми людьми и так далее. Впрочем, на мало-мальски приличные шмотки денег хватило бы, просто к чему все это? Так удобнее. Но сестре такое говорить не стоит.

– Денег совсем нет! – Я шмыгнула носом. – В долг не возьму, и не предлагай!

– Да я и не думала предлагать, – удивилась Ольга, – мне не жалко, да только отдавать-то тебе не с чего. Мария, надо менять работу! У нас в дочерней фирме освободилось место секретаря, я бы могла поговорить насчет тебя… Конечно, с улицы они не возьмут, но моя рекомендация кое-чего стоит…

– Еще бы… – протянула я, и тут до меня дошел смысл сказанного, – это что – целый день в офисе сидеть, начальнику кофе подавать и посетителям улыбаться? Ужас какой!

– Это только начало! – не отступала сестра. – У тебя образования нет, что ж тебя, сразу директором устраивать? Между прочим, возможен рост, девушка, что работала до этого, закончила институт, и теперь она старший менеджер фирмы!

– Олька, я не смогу, – заныла я, – я начальнику кофе за шиворот вылью, а клиентов покусаю по телефону!

– Так всю жизнь и просидишь в своей задрипанной конторе! – Сестра повысила голос.

Еще немного, Ольга выйдет из себя, мы поругаемся, и я спокойно пойду. Вообще-то на работу давно пора.

– Не всем же карьеру делать, – огрызнулась я, – живут женщины и без этого.

– Правильно, – согласилась Ольга обманчиво спокойным голосом, – эти женщины сделали ставку на удачное замужество. Устроились в жизни за счет мужчин! Но извини меня, сестричка, это уж совсем не твой вариант!

И она с насмешкой поглядела на меня. В ее глазах я отразилась вся – от криво накрашенных глаз до пресловутых ботинок, именуемых в народе… ну, вы сами знаете.

Я разозлилась. Не на сестру, на себя. Потому что, идя сегодня на встречу, хотела попросить у нее временного политического убежища. Проще говоря, мне бы переночевать сегодня где-нибудь. И провести спокойный вечерок. Потому что у соседей свадьба, и сил нет терпеть всю ночь пьяные визги, крики и стук каблуков по паркету. Забыла сказать, они же еще пляшут. Свадебный танец молодых – цыганочка с выходом. Валька темпераментно трясет плечами и визжит, а Гоша хлопает себя по коленкам под песню с такими словами:

 
Две гитары за стеной
Жалобно заныли.
Кто-то свистнул чемодан.
Милый мой, не ты ли?
 

Это гости поют хором. Нет, мне такого не выдержать…

Ольга вполне может пригласить меня к себе. У нее просторная трехкомнатная квартира, живут они там вдвоем с мужем Григорием. Правда, мы с ним не слишком симпатизируем друг другу, но одну-то ночь они вполне могут потерпеть, не на одной же кровати спать станем! Места много. А я в быту человек тихий, нетребовательный. Было бы белье чистое да утром чашка кофе… Так что ссориться мне сейчас с сестрицей совершенно не с руки.

– Желаете еще что-нибудь? – подошел официант.

– Кофе, – бросила Ольга, – обычный черный эспрессо.

И у меня в глотке застыло замечание, что хорошо бы еще десерт, а если не десерт, то хотя бы кофе со взбитыми сливками. Ольга начнет зудеть, что у меня и так лишний вес, что, кстати, совершенно не соответствует действительности. Вес у меня вполне нормальный, впадать в панику из-за пары лишних килограммов я не стану. Не поем денек-другой и сброшу.

Перед кофе моя сестрица удалилась в туалет, а я пригорюнилась – не люблю черный кофе, у меня от него изжога. От скуки я оглядела зал, но ничего интересного там не нашла – люди обедали, не засиживаясь надолго. Одна большая компания девиц ела суши, парочка сотрудников переглядывалась через стол, явно испытывая друг к другу неслужебный интерес. Мужчина за соседним столиком пил кофе и читал газету, дама средних лет, судя по суровому виду, бухгалтер, ела фруктовый десерт, просматривая деловые бумаги.

Официант принес кофе и счет за соседний столик. Мужчина тут же расплатился и ушел, оставив свою газету. Я оглянулась, не видит ли Ольга, и положила в кофе три куска сахару. Потом от нечего делать развернула чужую газету и стала бездумно скользить глазами по строчкам.

На весь разворот там было интервью с известным телеведущим Александром Карениным. В интервью говорилось, какой Каренин умный, деловой и успешный, а также востребованный и талантливый.

Обычное проплаченное интервью, ничего интересного. Конечно, имелись и фотографии, обычный набор – Каренин на работе, в домашней обстановке и на отдыхе (сам герой в шортах возле бассейна, а на заднем плане видно здание шикарного отеля). Я усмехнулась – один приятель, фотограф, рассказывал, что фотосессия – дело дорогое и долгое, не у всех изданий на это время и деньги есть, так что часто поступают проще: снимают известную личность на фоне белого экрана, а уж потом любой вид присобачить можно. Хоть Колизей, хоть Эйфелеву башню, хоть Тадж-Махал – дело техники. Так же и загородный дом можно изобразить, и квартиру шикарную. Но этот, Каренин, сейчас человек модный, так что, надо думать, небедный.

Нельзя не признать, что на снимках смотрится он неплохо – уверенная в себе личность, глаза чуть с прищуром глядят в душу невидимого собеседника, волевой квадратный подбородок, тщательно выращенная трехдневная щетина…

Я зевнула и бросила газету. Сестрица появилась при полном параде – макияж подправлен, глаза блестят, женщина вновь готова к трудовым подвигам. Если раньше она выглядела супер, то теперь стала супер в квадрате.

– Ну так что, – спросила она, отпив несладкий кофе, – подумала над моим предложением насчет работы? Потому что второй вариант для тебя неприемлем! Нет у тебя никого…

– Почему ты так думаешь? – Я очень удачно изобразила обиду.

– Потому что, уж извини, Мария, но ни один приличный мужчина на тебя не посмотрит в таком прикиде!

– Ты слишком поверхностно судишь о людях, – важно сказала я, – не все мужчины смотрят на дорогие тряпки, некоторых интересует то, что под ними.

– Ты хочешь сказать, что у тебя под этим свитером, которому давно место на помойке, надето приличное нижнее белье? – удивилась сестра. – Ни в жизнь не поверю!

– При чем тут белье, – вздохнула я, – у меня там сердце. Большое любвеобильное сердце. А также душа, переполненная нежностью. И эту нежность я готова отдать любимому человеку. А также верность и преданность.

– Ты думаешь, кому-то это все нужно? – усомнилась сестра, кажется, на этот раз ей изменило врожденное чутье, и она приняла мои слова за чистую монету.

– Как знать. – Я загадочно улыбнулась.

Мы помолчали, допивая кофе, сестра не выдержала первая.

– Машка, неужели у тебя кто-то появился? – спросила она, блестя глазами.

Все ясно, сгорает от любопытства.

– Ну-у… – Я нарочно тянула время.