«Вот так метаморфоза!» – не переставала удивляться Ольга, разбирая покупки. Режин, которую она не первый год знала, всегда подтрунивала над хлопотливой Мануэлой, откровенно скучала, когда говорили о детях, и превыше всего ценила собственную независимость. Откуда в этой кокетливой, дразняще-сексуальной, деловой женщине на исходе третьего десятка такое чувство стаи, семьи, для которой ее ребенок идеал и само совершенство, и которая готова защищать любой его поступок? А-а, ведь у нее итальянская бабушка, сумасшедшая nonna… «Ну может хоть это что-то объяснит», засыпая, подумала Ольга.

* * *

– Позволь тебя еще раз предупредить, чтобы ты утром плотно не завтракала. Ну, да ты и так ничего не ешь, – Мануэла очень хотела впечатлить испанку (а Ольга в ее представлении была еще и испанка, т.е. историческая соперница) настоящими португальскими явствами, хотя, откровенно говоря, Ольга была приглашена на праздничный обед с вполне определенной, далекой от гастрономии целью.

– Будут только наши национальные блюда, все домашнее. Тетя Амалия сегодня из Лиссабона прилетела, ящичек свежих сардин сумела привезти, представляешь? Вообще-то, по традиции у нас едят по-настоящему вечером. А утром и днем только перекусывают. Но здесь мы уже приучились обедать днем, вот где-то к двум все и соберутся…

– Все, прости, потом поговорим, меня на кухню зовут, – раскрасневшаяся от хлопот Мануэла сунула мобильник в карман и заспешила в другой конец дома, где просторная, выложенная бело-голубыми расписными изразцами кухня напоминала растревоженный муравейник. Коробки, сумки, мешочки домашних сухофруктов, оплетённые бутылки. Постаралась не только тетя Амалия: приехавшие родственники обеспечили прямые поставки из Португалии. От наполнивших дом запахов кружилась голова…

На следующий день муравейником казалась уже не только кухня, но и весь небольшой двухэтажный дом, украшением которого являлись две просторные террасы, увитые душистой жимолостью. На лужайке перед домом с шумом резвилась детвора, многочисленные гости – и группами, и в парном плавании – оживленно обменивались новостями, не переставая наведываться к накрытым на террасах столам, чтобы отдать должное знаменитым petiscos (закускам). Что там наведываться – от них вообще отходить не хотелось…

Ах, какой аромат источали теплые, тающие во рту крошечные пирожки с мясом, с курицей, с красной наперченной колбасой и, конечно, с начинкой из картофельного пюре и трески! Можно ли не возвращаться за добавкой к разнообразнейшим дарам моря, первенство среди которых принадлежало, разумеется, малюсеньким кальмарам в собственном чернильном соку, можно ли насытиться горячими куриными потрошками в обжигающем соусе пири-пири, хрустящими копчеными свиными ушками в домашнем маринаде, ломтиками ветчины на свежих фиолетовых фигах или на кусочках янтарной дыни?

«От одного аромата угоришь!» – сказано как будто про запах зеленого супа, легким облачком вырывающегося из-под крышек глиняных супниц: его едят с тёмным кукурузным хлебом, предварительно уронив в тарелку обжаренный кусок жирной наперченной колбасы. И ведь это только прелюдия, разминка перед основными блюдами!

Кивком поблагодарив официанта, Ольга взяла с подноса бокал, наполовину наполненный яркой рубиновой жидкостью. Портвейн молодой, она, следуя совету Мануэлы, не завтракала, поэтому для закуски взяла орешков. Но насладиться дарами солнечного Порта Кале Ольга не успела.

– Позволь представить тебе Тьяго, племянника моего мужа, – улыбаясь, Мануэла приобняла свою гостью и, поправив ниспадающий воротник ее сиреневого шифонового платья, развернула Ольгу навстречу приближающемуся молодому человеку. И, словно вспомнив что-то, всплеснула руками. – Ах, совсем забыла проверить, накололи ли льда к напиткам. – «Неуклюжий предлог придумала, кто спорит, но ребят сразу надо оставить вдвоем, так она еще с вечера решила». И застучала каблучками прочь.

Ольга едва не поперхнулась. К ней приближался оживший Рудольфо Валентино, роковой красавец немого кино. Ну, может, чуть выше и спортивнее, типа знаменитой футбольной звезды португальского происхождения. А в остальном просто копия голливудского обольстителя: жгучий брюнет, зализанные под ниточный пробор волосы, орлиный нос, ослепительная белизна гладко выбритого лица, и испепеляющий, как бы немного исподлобья, взгляд блестящих черных глаз. Сверкнув учтивой сахарной улыбкой, он припал губами к Ольгиной руке и, чуть задержав ее в своей, отступил назад. «Неужели поклон отвесит?» – с ужасом подумала Ольга. Но действительность превзошла ее опасения. Отступив, нереальный красавец заслонил лицо рукой, словно сраженный внешностью прекрасной собеседницы.

Ольга прикусила губу, сдерживая насмешливую улыбку. «Похоже, этот жест у него хорошо отработан. Ну и фрукт!». Но обидеть добрую Мануэлу, с очевидной серьезностью спланировавшей это знакомство, она не решилась. А так хотелось подыграть ему, растопырить пальцы, изображая развернутый веер, присесть в книксене, жеманно опустив глаза! Сдерживая желание насмешничать, Ольга приветливо поздоровалась и по-приятельски протянула ему расписную керамическую плошку с подсоленным миндалем.

– Угощайся, пока все не съела. Обалденно вкусно! Мануэла сказала, что это какой-то особый рецепт. Ешь и не наедаешься, только аппетит растет. По-моему с этим вином вполне сочетается.

– Такой портвейн полагается пить без закуски, – легкий пришептывающий акцент придавал речи Тьяго оттенок назидательности. – В Португалии этот напиток пьют только по особым случаям или на Рождество. Это же продукт на экспорт! А ты знаешь его историю?

«Похоже, зануда еще та. Но пусть уж лучше культуртрегерством занимается, чем глаза закатывает или позы принимает», подумала Ольга, а вслух сказала: «В общих чертах. Напомнишь подробности?».

Вопреки первому впечатлению, нереальный красавец оказался неплохим собеседником. И историю происхождения портвейна поведал, и рассказал, как по причине послевоенной изоляции удалось сохранить первозданный вкус местных продуктов. Напрягала только несколько экзальтированная манера излагать известные факты как только что сделанное лично им открытие. Может, это у него профессиональное? Как-то сразу в лоб не спросишь, может позже скажет, чем занимается?

По правде говоря, ее начинало тяготить общество лакированного красавца. Хотелось пообщаться, полюбоваться домом, которым так гордилась Мануэла, посмотреть на детей. Но Тьяго не отпускал ее, болтал без умолку, рисовался, всячески стараясь удержать внимание и заслужить расположение. Вот удружила Мануэла!

– Спасибо, но больше я уже не могу, – томно выдохнула Ольга, принимая от португальца очередную наполненную закусками тарелочку. Легонько погладила себя по животу. – Боюсь, что места не останется. Я так понимаю, что главное пиршество еще впереди, – взглядом показала на полуоткрытую дверь столовой, где вовсю хозяйничали женщины многочисленного семейства. Увиденное впечатляло.

На массивном дубовом столе, покрытым белоснежной скатертью, были расставлены кушанья. Запах остывающей хлебной мякоти прорывался сквозь растрескавшуюся корку бугристых караваев домашней выпечки. Кружки слегка запеченных помидоров скрывали ломти нежной сочной трески, щедро заправленной сладким репчатым луком. На их алой, с золотистым отливом мякоти призывно лоснились похожие на виноградины разбухшие черные маслины.

Захотелось облизнуться. «Вроде бы досыта закусками наелась, а тут такое…Вот уж не думала, что у меня такой волчий – нет, львиный! – аппетит разыграется. Даже в животе заурчало».

– Нет слов, красота просто первозданная. И вкус, видимо, соответствует, – сглотнула набежавшую слюну, но отвести взгляд от стола не сумела. Поставившая на стол очередное блюдо девушка перехватила ее взгляд и горделиво усмехнулась.

Блестящая глазированная поверхность керамического блюда – темно-голубая, с молочно-белыми затеками – проглядывала из-под ломтей нежнейшей телячьей печени. В середине стола, на ложе из листьев салата и нарезанных тонкими кружочками апельсинов красовался зажаренный на вертеле молочный поросенок, пугающий впечатлительных особ своей схожестью с живыми собратьями, словно прилегшими отдохнуть. Увы! – не хватит ни места, ни красок, чтобы описать буйство украшавших трапезу свежих и маринованных овощей, душистых фруктов, теснившихся на высоких хрустальных вазах, рассыпавшихся пестрых бусин семечек и соленых орешков – тыквенных, сосновых, миндальных, разноцветных зерен фасоли. Над всем этим великолепием гордо возвышались старинные фаянсовые подсвечники, сохранившие в своей незамысловатой цветной росписи очарование былых, спокойных и счастливых времен.

– Попробую догадаться, что ждет нас по завершении обеда, – заговорщицки понизив голос, галантный кавалер склонился к уху Ольги.

– Думаю, что тетушка приготовила свой фирменный десерт, нечто совершенно фантастическое. Взбитые яйца, мякоть кокосового ореха – но сам рецепт она хранит в секрете. Говорит, что это национальная сладость. Но я подозреваю, что без бразильского влияния здесь не обошлось, ведь кокос пришел в нашу кулинарию оттуда, – откинув назад голову, красавец Тьяго задумался.

Ольга невольно залюбовалась собеседником: «У него профиль просто безукоризненный, готовая реклама в винтажном стиле каких-нибудь элегантных причиндалов «для джентльменов», а вслух произнесла: – А я думала, что кокосовые пальмы на островах растут.

– Верно, ведь в самой Бразилии кокос появился из Африки, когда черных рабов массово завозили. Значит где-то не раньше XYI века.

Такого наплыва знаний Ольга не выдержала и уже не смогла удержаться от расспросов. Кокетливо отведя взгляд в сторону, протянула:

– Ну-у просто теряюсь в догадках! Чем же ты по жизни занимаешься? Этнограф? Или по гастрономической линии?

Тьяго загадочно улыбнулся, прищурившись («Боже, какие у него ресницы! Так и хочется потрогать – не наклеены ли») несколько секунд гипнотизировал собеседницу роковым взглядом. Убедившись, что она выстояла и не испепелилась, горестно вздохнул и произнес скучным голосом: «Я программист, в банке у дяди работаю». Добавил скороговоркой: «С детства люблю хорошо поесть». Но тут же встрепенулся, принял позу и, закрепив на лице обольстительную улыбку, поинтересовался: «Как правильнее сказать по-французски? Люблю хороший стол?»

– Именно так. Замечательное и вполне мужское качество,

– ободрила его Ольга. «Ну вот, и нормальный человек проклюнулся» – Значит, ты программист. Скажи, пожалуйста, а по компьютерам тебе вопрос задать можно?

– Тебе – да, – он развел руками, словно ведущий в цирке, объявляющий выход артиста. – Если твои вопросы не затронут моих профессиональных секретов.

– Боже упаси! – Ольга покосилась на собеседника, как бы раздумывая, стоит ли поднимать планку знакомства. – Просто я хочу купить новый ноутбук, старый глючит, зависает, новые программы с трудом переваривает…Коллега советует Macintosh, говорит, с вирусами проблем нет. А я повернутая на Windows. Что скажешь?

– Прежде всего надо определить уровень твоей компьютерной подготовки, чтобы говорить на понятном тебе языке, – назидательные нотки в его голосе усилились. Во взгляде красавца сквозила снисходительность маститого эксперта.

– То, что я знаю, для моей работы достаточно, –отпарировала Ольга. Вопрос был справедливым, но она с детства не выносила покровительственного тона. Смягчившись, пояснила: «В этом году закончила курсы для продвинутых пользователей».

– А, ну раз ты продвинутый юзер, тогда другое дело, – заметно обрадовался Тьяго. Бережно донес до рта тарталетку с кальмаром, не уронив ни капли чернильной подливки на кипенно-белую рубашку. Прожевал, прикрыв глаза от удовольствия, и деловито обратился к Ольге: «Итак, твой вопрос: на чем остановить свой выбор? Я бы посоветовал операционную систему…»

– К столу, к столу! Прошу всех к столу, – захлопала в ладоши появившаяся среди гостей Мануэла. Оживленная, эффектно выглядящая в блестящем черном платье с разрезами она с удовлетворением скользнула взглядом по увлеченно беседующей паре. Похоже, ее план сработал…

Оказавшись рядом за праздничным столом, продолжили обмен мнениями о преимуществах и недостатках систем, о совместимости программ и энергоэффективности. Беседа носила плодотворный характер, но протекала неровно: все было так вкусно, что приходилось отвлекаться от темы. Как можно было не отведать приготовленных явств, как удержаться от восторженных восклицаний и комплиментов хозяйке? Ну, а божественный вкус фирменного десерта Мануэлы просто не поддается описанию! Видимо, она сама и кокосовую пальму вырастила, и тоже каким-то особенным, только ей известным образом…

* * *

– Превосходно провела время, – сообщила Ольга Матюше, которого разбудило возвращение хозяйки. Кот сел, сонно покачиваясь в попытке сохранить устойчивое равновесие и не съехать с пледа, покрывающего спинку дивана. Мохнатый шотландский плед был предварительно тщательно утоптан, согрет и принял форму кошачьего тела, в лежачем состоянии напоминавшего рыбу камбалу размера XXL.

– Наелась, напилась на неделю вперед, вкусно было – пальчики оближешь! – Ольга распахнула балконную дверь, развесила на вешалке сиреневое платье. Пусть проветрится, запахам съестного не место в шкафу. Скинув туфли, с наслаждением прошлась босиком по паркетному полу.

– Но главное, – потрепала по загривку кота. – Теперь сама смогу избавиться от хлама на компьютерном диске!

При мысли о том, что завтра не надо будет обращаться за помощью к коллегам, самолюбивая Ольга взбодрилась окончательно. Бросила взгляд в зеркало, осталась довольна увиденным. На эмоциональном подъеме все-таки решила проверить усвоенное. Включила компьютер и запустила программу. «Бинго!» Сработало без помех. Уснула с чувством глубокого удовлетворения. К утру образ прекрасного Тьяго из памяти выветрился, а вот его объяснения остались. И очень пригодились впоследствии на работе.

Проводив последних гостей, восторги и благодарности которых невозможно было подозревать в неискренности, Мануэла собиралась было немного посидеть в саду, но, вспомнив что-то, поспешила вернуться. Дом постепенно погружался во тьму, но наверху, в спальне горел свет. Муж еще не спал и, отложив книгу, развернулся в сторону своей любимой и все еще очень аппетитной супруги, облаченной в розовую пену ночного одеяния. В его густых, слегка тронутых сединой усах пряталась довольная усмешка. Прекрасно проведенный день предполагал приятное завершение.

– Как хорошо, что ты еще не спишь, – не обратив внимание на явные намерения мужа, Мануэла энергично взбила подушку, села, подтянув к груди одеяло. – Вот послушай, что я тебе скажу. – Она погладила его протянутую руку, и словно ненароком, отвела ее от своей груди. – Ты, конечно, заметил, что Тьяго все время не отходил от Ольги – помнишь, я тебе о ней рассказывала…

По ходу подробного и эмоционально окрашенного повествования Рамиро издавал неопределенные звуки, свидетельствующие о борьбе со сном, из которой ему не суждено было выйти победителем. Он стойко – во всех отношениях – держался, но не умолкающая Мануэла окончательно свела на нет его попытки переключиться с вербального общения на тактильное.

– Рами, почему ты не отвечаешь? – Мануэла протянула руку и, не поворачивая головы, легонько похлопала мужа по плечу. Однако убаюканный нескончаемым словесным журчанием своей супруги Рамиро лишь перевернулся на другой бок и, пробормотав нечто невнятное, плотнее натянул на себя одеяло.

– Спит, – огорченно вздохнула Мануэла. – Когда же мы поговорить-то сможем? Стараюсь, как могу, но все-таки Тьяго твой, а не мой племянник. Кто брату обещал о парне позаботиться, с хорошей девушкой познакомить? Девушки-то знакомятся, вот только родители всегда против. Слишком красив. Никто не верит, что Тьяго надежный, честный, перспективный, хорошим мужем будет… а он так хочет семью, детей…

– И почему он на Ольгу не произвел впечатления? Вроде бы и понравились друг другу, поговорили, даже посмеялись вместе, но она болтала с ним как с подружкой. И дожидаться его не стала, одна уехала.

«А что, если… Если ее мужчины вообще не интересуют?» От такой мысли набожная Мануэла даже вздрогнула и быстро перекрестилась, прижав к губам большой палец. И еще долго лежала с открытыми глазами, перебирая в памяти события прошедшего дня.

* * *

– Слушай, начальник, давай я завтра в рейс пойду. Две ночи нормально не спал, голова плохая, – на заросшем иссиня черной щетиной лице водителя догорающими углями сверкнули глаза, прикрытые воспалёнными красными веками. – Когда погрузка – сплю, на светофоре стою – сплю. Ненормально это. Устал очень.

Переминаясь с ноги на ногу, Шаик мял натруженными руками кепку. Хронический недосып обесточил его буйный темперамент, голос звучал глухо. Он просительно взглядывал на откинувшегося в удобном кресле хозяина, который постукивал по столу пухлыми пальцами, привычно любуясь блеском массивного золотого перстня.

Весенний солнечный свет, льющийся сквозь раздвижные шторы, растекался по отполированным поверхностям роскошного письменного прибора (аметистовая крошка, массивная бронза), скользил по захватанным пальцами экранам селектора и телефонов. Стены просторного офиса были увешаны многочисленными дипломами и грамотами, заботливо оформленными в дутые позолоченные рамки.

Диапазон деятельности сетевой транспортной компании по перевозке стройматериалов впечатлял: разнообразные профильные дипломы и сертификаты, почетные грамоты от местных и столичных властей, благодарности от обществ по интересам. Среди прочих горячую признательность компании и лично ее главе выражали любители кактусов, фонд «Лейся, песня» и ассоциация адептов сыроядения.

Кинув взгляд на стоявшего у двери водителя, уважаемый бизнесмен раздраженно сморщился. – Устал, да? – переспросил с негодованием. – Устал, говоришь? А я не устал? А он, – тут хозяин кивнул на сидевшего у окна заказчика, который, в попытке удержать колыхающийся живот, сидел, широко расставив ноги, безучастно прислушиваясь к разговору, – не устал? Давай все вместе устанем, работать не будем, отдыхать все будем.

– Зачем такое говоришь? – покачав головой, цокнул языком водитель. – От работы никогда не отказывался. Просто рейс в ночь, долгий, одному нехорошо ехать. Осмелев, попросил: – Может, напарника дашь?

Хозяин выдержал зловещую паузу, для большей острастки выпучил глаза, сжал пальцы в кулак.

– Какой-такой напарник? Указывать мне вздумал? О чем вообще разговор, любезный? Ты как меня просил, умолял, когда сюда приехал? Работу дай, заработать дай, дома семья, дети, всем помогать надо. Знаешь, сколько вас таких приходит? Я тебя взял, права российские сделал, деньги даю, работу, а ты тут жаловаться пришел, отдохнуть желаешь? График за меня ставить будешь? Помощников требовать?

Он повысил голос до крика, но стены его офиса, расположенного на базе стройматериалов в ближнем Подмосковье, были надежно звукоизолированы. Шум погрузочных работ просачивался в помещение лишь неясным гулом. Людей, оказавшихся снаружи, с непривычки оглушали рев моторов, лязганье, скрежет, гортанные выкрики грузчиков, но тем, кто привык решать свои разногласия горлом, они не мешали. Тихо здесь никто не разговаривал.

– Рейсы он менять будет! Водил выбирать! – Выпученные глаза владельца компании упорно не желали возвращаться в нормальное положение и все больше походили на пожелтевшие целлулоидные шарики.

– Не хочешь работать – никто тебя не держит, расчет бери и давай до свиданья! – Он сделал рукой жест, недвусмысленно показывающий, что разговор окончен и что Шаик должен немедленно освободить хозяина от своего присутствия. На мгновение водитель замешкался, однако, пробормотав что-то невнятное, вышел, подавив желание яростно хлопнуть дверью.