– Что-нибудь не так с отчетом? – Измаил с беспокойством взглянул на лежащую на столе папку.

– Нет, с отчетом все нормально, хотя и есть вопросы, вернее, вопрос. Присаживайся.

Измаил насторожился.

– Ты пишешь, что дизельные генераторы будут получены в третьем квартале. А ведь мы их оплатили еще в январе. Поставщики клялись завершить поставки к началу второго квартала. Ты ведь знаешь, как их ждут на участках. Старые уже на ладан дышат. Что произошло?

Собеседник угрюмо понурился. – Моя недоработка. Расслабился, когда сообщили, что генераторы готовы к отправке.

– А что произошло? Адресом ошиблись?

– Соседи подсуетились. Мы проверили – негласно, сам понимаешь– и выяснили, что их представитель посетил завод и, если сказать по-книжному, «простимулировал принятие нужного решения». Им в первую очередь поставят.

– А предотвратить такое развитие событий нельзя было?

– Легко. Но мы на это не пошли, положились на честность заводских. И потом ты сам всегда против таких схем выступаешь.

Поразмыслив, решили сменить поставщиков и дать службе безопасности наказ проверить, нет ли утечки информации. Измаил поднялся. Но Сергей, откинувшись в кресле, жестом остановил его. Измаил почувствовал, что есть еще что-то важное, какая-то основная причина, ради которой его и вызвали.

– Измаил, ты наверняка знаешь, что я отлучусь на несколько дней.

Измаил кивнул.

– Короче, на хозяйстве остаешься ты… с полным пакетом полномочий на принятие решений. Соответствующий приказ подготовлен. В особых случаях – выходи на связь. Я тоже тебя по пустякам беспокоить не буду.

И, сверкнув улыбкой, наклонился доверительно.

– Жениться решил. Хозяйку привезу. Будем теперь семьями дружить, – снова откинулся в кресле и предупредил. – Только пока никому не слова. Лады?

– Брат, не знаю, что сказать, – Измаил покрутил головой, словно не веря услышанному. – Рад за тебя. Очень рад. Счастья тебе!

Сергей обошел стол и друзья крепко обнялись. Отстранившись, он легонько ткнул Измаила в плечо.

– Да, и вот что забыл сказать. Не гоняй ты народ с кружками. Пусть подкрепляются, да и стресс снимают.

Измаил не выносил сотрудников, на ходу жующих или прихлебывающих из кружек.

– Какой такой стресс? О чем ты? Они же на работе! Посетитель в солидную фирму приходит, а навстречу ему чел с кружкой, кофе прихлебывает, брызги летят.

Обычно сдержанный Измаил не смог сдержать возмущения.

– Давай пусть тогда, чтоб без стресса, в тапочках ходят, массажные аппараты на ходу задействуют, маникюр-педикюр делают.

Сергей звонко расхохотался, живо представив нарисованную Измаилом картину.

– Как можно на ходу есть? – не мог успокоиться впитавший лучшие кавказские традиции и.о. генерального директора. – Хочешь покушать – иди в кафетерий, поешь нормально, если дома некому приготовить.

– Измаил, тебе страдальцев не понять, – глаза Сергея искрились. Он давно не видел своего друга таким рассерженным. – Ты у Мадины как сыр в масле катаешься. Давай не нагнетай, – Он снова коснулся плеча невысокого Измаила. – Снисходительнее надо быть к людским слабостям.

– Как скажешь, – буркнул затихающий Измаил. Он не понимал и не принимал снисходительности, но спорить с начальником, даже если тот был его другом, не стал. – Будем думать, что можно сделать, и обязательно сделаем.

* * *

Как-то так получается, что на любых выставках – от роскошных международных автосалонов до благотворительных базаров силами местных рукодельниц – царит атмосфера праздника. Словно к радушным хозяевам пришли долгожданные гости, для которых расстелены самые дорогие ковры, выставлена самая красивая посуда, приготовлено самое вкусное угощение. Улыбки не сходят с лиц устроителей: стендовики, представители фирм радушно привечают гостей, желая им понравиться. Они внимательны и предупредительны к малейшему желанию посетителей, и ни один, даже откровенно нелепый вопрос не останется без ответа. А как же иначе? Сегодня гость, а завтра может стать покупателем, контракт выгодный нарисуется….

Но книжный салон все же от других выставок отличается. На стендах, на столах, даже на полу стопками выложены сотни экземпляров величайшего (после пороха, конечно) человеческого изобретения – печатной книги. Новейшие технологии книгопечатания не смогли стереть разлитый в воздухе чудный, дразнящий запах новой, еще ни разу не раскрытой книги. Приглянувшееся издание можно взять в руки, полистать, ощутить прикосновение бумаги, когда-то бывшей большим зеленым деревом, полюбоваться иллюстрациями. Книга впустит тебя в иной, созданный другим человеком мир, будь то роман, комикс или рассказ о тайнах древних культов. Ну как тут удержаться от покупки, сулящей общение с новым интересным собеседником. А уж если это знакомый, да еще и желанный собеседник…

Несмолкающий гул движущейся толпы, возгласы, звонкие голоса детей, всполохи радиорекламы, усиленные микрофонами выступления участников разнообразных «круглых столов», доносившаяся отовсюду музыка совсем не раздражали Ольгу. Напротив, ей стало как-то легче дышать, хотя в огромном помещении было довольно душно. Казалось, устроители начисто забыли о необходимости экономить электроэнергию и снижать парниковый эффект – во всю мощь сияло многоликое освещение, усиливая неприятный химический запах от синтетических ковровых покрытий. Однако вряд ли кто-то из посетителей обращал на это внимание – разве что пребывающие в постоянном неудовольствии стареющие дамы, ревностно следящие за неблагоприятной для кожи лица сухостью воздуха.

Позитивная энергетика людской массы заразила Ольгу, она растворилась в движущемся от стенда к стенду потоке, на время отрешилась от собственных переживаний. Где, как не здесь, можно полистать понравившуюся книгу, поговорить с людьми из издательств или даже с автором, послушать мнения участников круглого стола, горячо убеждавших друг друга в собственной правоте! Перед натиском новой информации, перед кружением калейдоскопа незнакомых лиц отступали навязчивые воспоминания, и плечо уже оттягивала вместительная холщовая сумка, наполненная покупками – несколько новых программ, ридер с удобной для глаз подсветкой, игровая подставка для Катиного Коли и, конечно, книги.

Ольга развернула план-проспект выставки. Так, где тут у нас сектор С? Ей хотелось найти стенд независимых местных художников. Энтузиасты ручного книгопечатанья, они выпускали небольшие, в четверть авторского листа книжки, сами придумывали текст и рисовали иллюстрации. Графика была талантливой, технически безупречной, текст – остроумным, чаще всего пародии на рекламу или похождения куклы Барби и К. Ольга старалась не пропустить ни одной их книжки. Однако поиски пришлось притормозить. Уставший и проголодавшийся организм требовал отдыха и подкрепления. Купив у стойки бутерброд и стаканчик крепкого кофе с сахаром, она отыскала свободный столик и с наслаждением опустилась на пластмассовый стул. Аккуратно выталкивая бутерброд из бумажного пакета, бросила взгляд напротив и, досадливо крякнув, постучала себя по лбу. «Вот балда!».

Наискосок от кафетерия сверкала всеми красками радуги выкладка издательства детской литературы. Дети и взрослые теснились у столов и этажерок, заставленных яркими книжками на все вкусы и возрасты. «Как же я могла забыть», – укоряла себя Ольга. Собственно, ведь за детскими книгами она и пришла на выставку. У Мануэлы через месяц день рождения, Ольгу пригласили заранее, хоть и праздник-то семейный. Дочери будут с мужьями, внуки маленькие, которым Ольга и хотела подарить какие-нибудь хорошие книжки. «Ну, ничего, сейчас доем и занырну в детские книжки, а потом до графиков доберусь», – думала Ольга, с аппетитом жуя теплую булку, щедро наполненную хрустящими листьями салата, помидорами и сочным розовым тунцом.

Допив кофе и задвинув стул, она шагнула к урне, чтобы выбросить мусор, но обернулась, услышав знакомый голос. Стоявшая к ней спиной молодая женщина буквально атаковала консультанта издательства. «Почему вы говорите, что книги этого автора особенно популярны у девочек? Она что, популяризатор мифа о розовых принцессах?» И, жестом остановив своего собеседника, пытавшегося объяснить скрытые достоинства сочинения известной телеведущей, почему-то вообразившей себя детской писательницей, женщина продолжала: – Нет, я никого не осуждаю, просто высказываю свое мнение и вполне допускаю, что и у этой тематики есть свои читатели, но, знаете, я не из их числа.

– Впрочем, – добавила она более примирительным, но по-прежнему требовательным тоном, – вы можете порекомендовать мне какие-нибудь качественные цветные комиксы. Но только познавательные! Пожалуйста, никаких упрощенных пересказов классики и японских ужастиков.

– Для какого возраста? На пять-шесть лет, – по-прежнему не поворачиваясь, женщина проследовала за консультантом. Батюшки, неужели это Режин? А кто же еще может так влет, напористо и не задумываясь высказывать свое мнение?

Конечно, это она. Но как изменилась! Небрежно заколотые на затылке волосы, льняная серая ветровка, безразмерные штаны-алладины, за спину закинута сплетенная каким-то африканским ремесленником торба, на ногах – мягкие удобные мокасины. И это отчаянно пикантная Режин, которую невозможно было представить без умело подведенных глаз, безупречного макияжа, дерзкой челки, в туфлях без каблука – казалось, она и родилась в лодочках на шпильках. Да еще и с детскими книжками под мышкой!

Ольга, сдерживая нетерпение, дождалась момента, когда дотошная Режин, рассчитавшись за покупку, уступила консультанта другим посетителям, терпеливо дожидавшимся своей очереди. Негромко окликнула подругу. Та охнула, уронила на пол тяжелый пакет и бросилась в объятия Ольги.

– Ты вернулась! Когда? Почему не объявилась? – отводя волосы, заслонившие лицо подруги, Ольга пристально вглядывалась в ее черты, пытаясь понять, какие неуловимые изменения произошли в ее облике. Режин словно нарисовали другими красками. Яркий, привлекающий взгляды синтетический акрил сменила бархатистая масляная пастель, в движениях женщины появилась не свойственная ей раньше неторопливость.

– Не сердись, я буквально на днях приехала. Клянусь, что собиралась позвонить, но как прекрасно, что мы встретились! По телефону я бы не сумела толком рассказать, – француженка провела рукой по Ольгиной щеке и, не сдержавшись, вновь обняла подругу. – Как же я рада тебя видеть! Идем, идем сядем поскорее, пока стулья свободны.

Она потянула за собой Ольгу, та едва успела подхватить сумку. Вот так встреча! Ольга шутливо подергала подругу за рукав, словно не веря ее внезапному появлению.

– Слушай, ты прекрасно выглядишь! Помолодела как-то, свежестью так и дышишь. Неужели за океаном климат такой благодатный? – Про себя подумала: «Раньше как пантера перед прыжком была, как пружина сжатая. А сейчас – ну только что не мурлычет, такая кошечка домашняя». – Ну, рассказывай, рассказывай скорее, как ты там Новый Свет покоряла, – затеребила подругу Ольга. Подвинулась поближе, приготовилась слушать, упершись подбородком в сцепленные кисти рук. Но обычно говорливая, как большинство французов, Режин с ответом не спешила. В ее голосе появилась какая-то неспешная мягкость, она словно подбирала слова, стараясь и не солгать, и не сказать лишнее. Пытливо взглянула на Ольгу, поправила зацепившийся за ножку стула рукав ветровки.

– Я теперь в другой роли. Уже не нападающий на поле, а скорее вратарь, защищающий свои ворота. Да и матч вроде закончился, – она повернула голову, поискала взглядом в толпе кого-то невидимого. Видимо, нашла, так как ее губы тронула легкая улыбка. Впрочем, все по порядку…

Однако продолжить ей не удалось.

«Мама?» Ольга машинально пододвинула стул, пропуская подбежавшую к ним девочку. Хорошенькая маленькая девочка в малиновой стеганой курточке. Личико цвета молочного шоколада, сияющие черные глаза, в каскаде курчавых волос затерялась перламутровая заколка в форме бабочки. «Мама?» Ольга растерянно перевела взгляд на Режин. Удивил не цвет кожи: кого в сегодняшней Европе удивишь «приятно смуглявенькими» детишками. Удивил возраст: на вид девочке было никак не меньше пяти лет. Режин обняла ребенка, поправила на ней курточку, пригладила волосы.

– Так, что скажет тете воспитанная девочка?

– Здравствуй, – девочка приподнялась на цыпочки, подставив щечку для поцелуя. – Меня зовут Глория, а тебя как? Оль-га… Девочка забавно сморщила носик, сделав ударение на втором слоге.

– Оль-га. Красиво. Но самое красивое имя Режин. Так мою маму зовут, – победно взглянула и, схватив за руку приобнявшую ее Режин, прижалась щекой к ее ладони. – А я от папы убежала! – похвасталась. – Теперь он меня не найдет!

– Козочка, что же ты наделала, – забеспокоившаяся женщина привстала, вглядываясь в окружающих. – Папа будет волноваться, где ему тебя искать?

Пританцовывая, девочка тоненьким голоском пропела «А вот и нет, а вот и нет.» И бросилась к стоявшему у стенда напротив невысокому мужчине, который, стараясь казаться серьезным, укоризненно качал головой. Он приветливо помахал подругам, но подходить не стал. Взял девочку за руку и увел вглубь, где с полукруглой эстрады герои мультиков читали юным посетителям их любимые сказки.

– Это надолго, – удовлетворенно заметила Режин. – Теперь можем спокойно поговорить. Ну что, подруга, ты все поняла?

Поправляя волосы, подняла левую руку. На безымянном пальце блеснул золотой ободок обручального кольца.

– Да-а, удивила, ничего не скажешь, – протянула Ольга, пытаясь осознать увиденное. – Но все-таки – как же ты решилась? – про себя добавив «после стольких лет холостяцкой жизни». И не смогла сдержать мягкой улыбки. – Но Глория прелесть какая!

– Просто мне в жизни наконец-то повезло. Повезло, да еще как! Случайный выигрыш в Рождественскую лотерею. И мужа нашла, и ребенка уже подращённого – ни памперсов, ни ночей бессонных.

Ольга недоуменно взглянула на подругу. Что это она такое говорит?

– Ха-ха-ха, – залилась звонким хохотом Режин. – Что смотришь? Это я тебе одну из своих тетушек цитирую. Про подращенного ребенка высказалась, как в граните отлила! – Вмиг посерьезнев, объяснила. – Мы ведь почему все так втихаря сделали – и поженились, и в Дивонн переехали? Надо было постепенно родню подготовить, чтобы Глорию не травмировать. – Помолчала, теребя завязки своей ветровки.

– Ты уже догадалась, что она дочь Матиаса от первого брака. Мать умерла, когда Глории и двух лет не было. Он за нее знаешь, как бился? Кубинские бабушка с дедушкой, тетки не соглашались ее отцу в Европу отдавать. Да-да, – опережая закономерный вопрос подруги, ответила. – По закону отец имеет все права, но Матиас хотел с родственниками договориться, чтобы без обид, по-хорошему.

– Глория не может не понравиться – это надо колодой бесчувственной быть или дрянью какой-нибудь, чтобы не проникнуться таким ангелом. Но мне, но я … она мне в сердце вошла, моей девочкой, доченькой стала…Никогда не думала, что смогу так любить… – глаза Режин предательски заблестели.

Потрясенная силой ее чувства, Ольга крепко сжала руку подругу. Режин, понизив голос, продолжила.

– Знаешь, мы один раз с ней гулять пошли. И вдруг собака выскочила. Я-то собак не боюсь, да и пес был настроен мирно, только размер у него был впечатляющий, для ребенка вообще монстр. Я Глорию успокаиваю, псу что-то ласковое сказала, он уши развесил, хвостом вовсю машет. А она, моя маленькая, испугалась, спряталась за меня, коленки мои обняла и головку между ног прячет…Меня как током ударило. И все. С тех пор – она моя. Единственная и неповторимая. Моя дочь.

Предательского блеска в собственных глазах Ольга увидеть не смогла, а вот влагу ощутила. Наклонила голову, прижала к глазам носовой платок. «Вот те на, – Режин осеклась, с изумлением глядя на подругу. – Не ожидала… наша ледяная красотка какая чувствительная оказалась!»

Оглянувшись по сторонам, облегченно вздохнула «Хорошо, что Глория не видит, а то сразу бы утешать бросилась, сама могла расплакаться». Ольга притворно закашлялась, опустила голову. Положение следовало немедленно исправить; не время и не место ранимость свою выказывать.

Режин поднялась, сделав вид, что не замечает состояния подруги. «Подожди, я сейчас». Поспешила к ближайшему бару. Вернулась с двумя наполненными пластиковыми бокалами.

– Подруга, это, конечно, не «Дом Периньон», но нечто холодное и пузырится. Уверяли, что шампанское. Давай-ка за встречу! Чин-чин!

– Нет, давай сначала выпьем за тебя, за твое славное семейство! – от волнения Ольга задела рукавом недопитый бокал, и мягкая затертая замша ее куртки моментально впитала благородный напиток. Она только махнула рукой.

– Да ладно, это неважно. Расскажи лучше, как вы познакомились, Какой он, твой муж? Я ведь его даже не разглядела, но вроде симпатичный.

– Крепыш такой. Ну, да я всегда питала слабость к коренастым, – француженка лукаво сощурилась, словно пытаясь спрятать заплясавших в глазах бесстыжих чертиков и став на мгновение прежней Режин – кокетливой, по-мушкетерски готовой к поединку, отчаянно бравирующей своей сексуальностью.

– А познакомились забавно: у тротуара была лужа… Матиас затормозил резко и обрызгал меня с ног до головы… Плащ был светлым, новым, настроение – отвратительным, а тут еще этот чурбан. Я его зверски обругала, и сама знаешь какой жест показала…

Вышел, извинился, отъехал, опять вышел, опять извинился, отъехал. И так до тех пор, пока я не засмеялась… Ухаживал как старый дед: кафе, кино, прогулка на катере… Ну, швейцарцы славятся своей приверженностью к традициям. Равно как и некоторой заторможенностью.

Наконец романтический, при свечах ужин в ресторане. Сказал, что есть дочь, что он вдовствует. Можешь смеяться, но для меня семейное положение близкого друга всегда имело значение – никаких романов с женатиками, – Режин пожала плечами, как бы удивляясь собственной косности. – Суровое католическое воспитание сказывается.  Потом мы стали любовниками…

Ольга невольно отвела глаза, так как Режин обычно давала краткие, но вполне емкие характеристики мужских способностей своих приятелей. Но в этот раз ограничилась только одной фразой. «Мне было с ним хорошо». Добавила дрогнувшим голосом: «Он заботится обо мне. Помнит, что я ногу вчера натерла, утром мне в душ пластырь несет, чтобы волдырь заклеила». И тут же, словно устыдившись, что выдает сокровенное, по-девчоночьи похвасталась: – А ведь он красавчик! Я как-то пригляделась, в профиль ну просто Антонио Бандерас, хоть и не андалузских кровей. Глория на него похожа, а когда подрастет, вот уж красавицей станет!

– Знаешь, на нее уже сейчас все оборачиваются, – нотки восторга, появившиеся в голосе Режин при упоминании Глории, моментально перешли в звучные аккорды. – А до чего сообразительна, все на лету схватывает. Ты заметила, какое у нее произношение? Слух безупречный, один раз песню услышит – тут же напоет, причем с модуляциями прямо-таки джазовыми…Ой, я совсем заболталась, надо бежать: Глория сегодня плохо завтракала, ей давно пора обедать!

– И всё-таки какая удача, что мы встретились, – Режин подобрала с пола сумку, обняла и расцеловала Ольгу. – Обязательно повидаемся в самое ближайшее время.

Расстались, договорившись созвониться. Однако со стороны Режин не последовало ни обещания познакомить с мужем, ни приглашения в гости.

Уже дома, ставя мобильник на зарядку, Ольга вспомнила, что Режин, раньше весьма живо интересовавшаяся личной жизнью своей подруги, практически ни о чем ее не расспросила. Похоже, что сегодняшнюю Режин волновало только то, что касалось Глории и Матиаса. Особенно Глории.