10. Лю

«Чтобы покорить умную женщину может быть недостаточно целого состояния. Чтобы покорить мужчину, умной женщине достаточно лишь разреза на юбке или глубокого декольте» М. К. Кот, «Дневники и записки».

Мы.

От соприкосновения тел, горячего, бьющего током, он вздрогнул, и я, наконец, ощутила всю степень его возбуждения. И пришла в голову грустная мысль: я уже даже успела забыть, как все это выглядит…

Поцелуй становился все чувственней, все глубже и откровеннее. Я открыла глаза: невероятно хотела увидеть каждую нашу секунду сейчас, все черты успевшего мне полюбиться лица. И столкнулась с точно такими же жадным, мужским взглядом.

Лесное озеро перед грозой. В котором теперь бушевал морской шторм.

Как оказались мы на кровати?

Помню лишь, как остановила его, уложив на спину. Как медленно и бесстыдно сама раздевала, любуясь. Ловила его темный взгляд, ставший вдруг беззащитно-доверчивым.

Мой лучший в мире мужчина был словно специально для меня вылеплен свыше. Каждая мышца его гибкого тела станет теперь моим личным фетишем. Я касалась его, трогала, гладила, целовала, вызывая с огромным трудом сдерживаемые тихие стоны и все ускоряя и без того тяжелое мужское дыхание. Получая от этого острое, чисто женское удовольствие.

– Сумасшедшая. Иди ко мне, или я сейчас здесь погибну.

Нависла сверху над ним, губ касаясь, заглядывая в лицо.

– Я хочу это видеть.

И моя грудь оказалась в горячем плену его чутких ладоней. Наслаждающихся процессом этой чувственной пытки здесь было двое. Мы.

– Ну, нет, – прошептал мне в ответ Кот, – эта песня поётся дуэтом.

Губы приникли к губам, и вдруг мир мой перевернулся, совершив головокружительный кульбит. И вот уже надо мной возвышается мой самый лучший мужчина. Мое наваждение.

Руки, губы, язык. Толчки поцелуев. Кажется, я очень скоро стану лишь вязкой лужицей в этих руках. Кипящей и булькающей крупными пузырями. Мучительно испаряющейся прямо сейчас.

Разведя широко мои колени, дрожащие и упорно цепляющиеся за какую-то странную мысль о том, что я недостаточно хороша для такого мужчины, он вдруг замер. Выдохнул прямо в ухо мне тихо:

– Лю. А ты ведь не предохраняешься? Прости, но не ношу с собой на прогулки по случаю презервативы.

И тут меня смех разобрал, такое пошленькое совершенно хихиканье. Никакой абсолютно романтики.

– Не бери в голову. Предохраняюсь.

Зачем я это делаю? Я смотрела на возвышающегося надо мной Марка и отчетливо понимала: даже если случится абсолютное чудо, и вопреки законам природы мне достанется от него сейчас этот подарок… Я буду счастлива. Он пусть летит дальше, а я со своим маленьким кусочком счастья останусь. Но ничего не получится, к сожалению. Не стоит мне даже мечтать.

Я сжалась, нервно сглотнув в ответ на внимательный его взгляд. Он все понял.

– Ты мне обещала не врать, помнишь? – легкий поцелуй в лоб, касание носа губами, и словно сразу стало светлее. – Так не пойдет, моя маленькая лгунишка. Не пойдет.

Он обрушился на меня, лаская, осознанно выключая сознание. Его руки на бедрах раскрыли меня, словно книгу. Касание горячих пальцев, уверенное, но осторожное.

Кончики погружаются в мой влажный плен, с моих губ срывается громкий стон. А в ответ – низкий рык, совершенно звериный. Глубже, шире.

С каждым новым толчком этих мучительных пальцев, с каждым сплетением губ, языков, соприкосновеним обнаженных тел – крик вырывается из груди, и мне не сдержать его. Я обезумела совершенно! Надеваюсь сама ему на руки, выгибаюсь навстречу, бьюсь в судорогах накатывающей и накрывающей с головою волны.

Раскручивающаяся изнутри меня спираль страсти и желания выстрелила, вытянулась громко звучащей струной. Я в руках у мужчины, ласкающего меня губами, руками. Одними глазами рассказывающего мне сейчас самую главную историю моей жизни. О том, что я для него драгоценна. Открыто, правдиво и нежно.

Время словно бы остановилось, и я рассыпалась на тысячи маленьких Люсь. Раскатилась стеклянными шариками по сорванному покрывалу. Нет меня больше здесь, я размазалась тонким слоем по этим рукам.

– Ты похожа на расцветающий нежный цветок. Настоящее чудо, бесконечное удовольствие.

Я открыла глаза, с трудом понимая, что лежу на его плече, и мужская рука нежно поглаживает мою спину, а крупный мужественный подбородок прямо перед глазами. И покрытая светлыми густыми шерстинками грудь.

– А… ты?

Тихий смех, поцелуй нежный в лоб.

– Заниматься любовью, Люсенька, это не только физиологический акт. Я хочу тебя, мышка. Но это потерпит. Очень болит?

Я перевела взгляд туда, где пальцы кота осторожно массировали мою кожу.

Да, картина была впечатляющая: синяк во весь бок, медленно сползающий на бедро, переливаясь всем спектром от багрового до сине-фиолетового.

– Вообще не было больно, Марк. У меня такого ни с кем не было и никогда. Это нормально?

– Ты ведь не это хочешь спросить?

Ну вот за что мне такой умный мужчина, скажите?

– Что мы будем делать теперь?

Тихий вздох, рука снова пошла в путешествие по моему плечу. И я ощутила, что и мне было мало. И я тоже хочу.

Илонка Король впервые хотела мужчину, у меня многое было впервые теперь.

– Я попробую выбить себе три дня отпуска. К сожалению, ничего не могу обещать, служба.

– Вот вообще не об этом спросила. И ты это знаешь.

Поцелуй снова в шею, в плечо, как у него это так получается?

– Люсь. Ну почему ты вибрируешь? Скажи, что такого случилось?

Рука, будто случайно спустившись, коснулась груди. Запретное удовольствие продолжалось.

– Например, то, что я лежу голой на постели с мужчиной, которого увидела впервые… чуть больше, чем полсуток назад. Неожиданно, да? Что ты делаешь, Марк?

– Углубляю знакомство, – он тихо смеется в ответ, опять уже откровенно лаская. – Тебе же не больно?

У меня тоже есть руки. И пусть я неопытная и вообще глуповата, но где у мужчины находится… все, что находится очень легко, я давно уже знаю. И секунду спустя мои пальцы касались очень внушительной выпуклости под все еще нас разделяющей простыней.

– Как ты там мне сказал? Эта песня поётся дуэтом? Отвечай на вопрос, хитрый Кот.

Он вздрогнул от моей неожиданной смелости, закусил свою губу и плавным движением развернулся ко мне, открываясь.

– А если подумать иначе? Мы общались с тобой целый год, каждый день, почти не отрываясь от экрана. Я знаю о тебе все, моя маленькая. Два свободных и взрослых человека оказались в постели только год спустя. Так лучше?

Да, так вполне ничего уже было, мне даже немножечко полегчало. Конечно, самую малость, поскольку рука его опустилась на ягодицы и вела себя совершенно фривольно. Впрочем, как и моя.

– Последний вопрос: почему Люся? Что это за глупости?

Эта загадка мучила меня целый год. Люсей я стала практически сразу, уже через пару ночных разговоров он-лайн и первого же сеанса видеосвязи. Я тогда случайно нажала на видеокнопку, а Кот был так феерически весел, что просто не захотелось его прерывать, убегая на звук.

– Потому что люблю. А ты говоришь… глупости. Нет, моя золотая, глупости – это когда влюбляешься в голос, в картинку на экране. Как будто мальчишка на своем первом свидании ждешь каждую новую строчку. И понимаешь, что медленно сходишь с ума.

Я даже села. Ослышалась? Мне все это снится?

_{©Нани Кроноцкая 2022-2023 Специально для ЛитРес.}

11. Да, непростое и сложное

«Всегда приятно проснуться с красивой женщиной в одной постели. Особенно, когда ты помнишь, как ее зовут» М. К. Кот, «Дневники и записки».

Вот умею я делать все происходящее вокруг меня натюрмортом.

Белые ночи, постель в чужом доме, голая я и роскошный мужчина, признавшийся мне вдруг в любви, лежит рядом. Возбужденный, но совершенно спокойно мне все излагающий. Так, будто он… тот самый Кот, что живет у меня в голове уже год. Угадывает мои мысли, встречает каждое утро уютным огоньком сообщения и пишет простые слова, завершающие каждый мой день.

Он смотрел… иронично. Хотя, говоря откровенно, на мои все душевные терзания и метания было трудно смотреть по-другому.

– Ей, солнце, тебе не обязательно прямо сейчас все бросать и страдать угрызениями совести. Мои слова ни к чему тебя не обязывают. Сама же просила ответить.

– Марк, ты пошутил неудачно, ведь правда? Завтра уедешь, и все это пройдет?

Он только собрался мне что-то ответить, как вдруг раздался неприятный звук телефонного звонка. Я дернулась. Кот грязно выругался на совершенно неизвестном мне языке (судя по интонации, очень грязно), накинул на себя простыню, подхватил брюки и вышел.

А я так и осталась, пытаясь переваривать все произошедшее и сказанное тут, между нами.

Он мне не лгал. И то, что случилось чуть раньше, тоже было правдивее всех правд, откровеннее всех откровений. Настоящая неожиданность.

Вот так с ними, с правдами, и бывает. Живешь ты в норушке спокойно и серо, тихонечко скулишь по ночам, прося Мироздание дать лишь один, только самый малюсенький шанс на счастье, обещая в ответ его не упускать. А когда это самое счастье обрушивается разом на голову огромной увесистой кучей, нас, убогих людишек, начинают сомнения разъедать: “достаточно ли вкусный кусочек достался, не подпорчено ли кем это счастье и точно ли не Б.У.?”

Нет. Я не буду такой идиоткой. Сомнения глупые в сторону: сколько лет пусто прожито в ожидании этого чуда? Вот оно, получите. Все, как вы хотели: мужчина мечты признается в любви, никогда и никто мне не говорил таких слов, у нас с ним состоялось волшебное романтическое свидание, мы даже в постели одной оказались. Немножко, чуть-чуть. И я сомневаюсь?

И боюсь. Даже знаю чего.

Без него было тускло и серо. Вот уже целый день рядом с ним я ощущала себя героиней волшебнейшей сказки. А когда все закончится, моя гадкая серая жизнь в тот же миг станет черной. Готова ли ты, Люся Ко, на такую кромешную быль после этого?

Прислушалась к голосу на веранде. Кот рычал и, казалось, в ярости зубами грыз микрофон.

– Я не прошу невозможное. Три дня. Пять лет без отпуска, между прочим. Да. Абсолютно семейные. Обещаю. Макс, и… прикрой меня, я как друга прошу. Нас обоих прикрой. Да, все очень серьезно.

Неужели у него получилось? А чему я тут, собственно, радуюсь? Я на больничном, вообще-то. Явка в больницу к обходу и в восемь укол. Антон будет счастлив внезапно увидеть на моем бренном теле вот эту волшебную красоту, что расцветает сейчас на моих тощих ребрах. Отбросила одеяло, пощупала синюю кожу свою осторожно.

Так странно: выглядело оно все очень страшно, а ожидаемой боли практически не было.

– Я принес тебе… уф. Ляг на спину и вытянись. Сильно болит? – голосом дрогнувшим тихо спросил.

В своих форменных темных штанах, снова почему-то весь мокрый, Кот замер на самом пороге, напряженно глядя на меня. Вообще-то… когда-то там, в прошлой жизни, я была очень стеснительной. И обычно обнаженность моя меня страшно смущала. Не болезненно, но достаточно для того, чтобы, как минимум, прикрываться в присутствии незнакомых практически… всяких мужчин.

Что на меня с ним нашло? А, да, точно. Это же он выбирал мне белье на Али! Помнит отлично, какие застежки я предпочитаю на лифчиках. Черт! Как меня так угораздило?

– Прекращай это думать. Не то чтобы у тебя плохо шел сам процесс, но я опасаюсь за практический результат. Твое белье все равно еще не высохло. Обратно ложись, я намажу.

Последняя фраза была сказана таким тоном и голосом, что я мысленно посочувствовала всем его подчиненным, если они еще живы, конечно. Захотелось смиренно и быстро вытянуться в струнку, отдать резво честь и маршем отправится… мазаться.

А, кстати, чем там меня мазать собрался этот сатрап?

В руках у Кота оказался мой телефон (ура!) и блеснула пузатая баночка с чем-то зеленоватым.

Пришлось покориться. И глаза я закрыла: увидеть на лице его жалость или даже брезгливость было страшно. Я, похоже, вообще оказалась трусихой. Закомплексованной офисной дурочкой. А еще мне разочаровывать этого мечтателя и фантазера совсем не хотелось. Пусть лучше не сразу меня разглядит. Ведь ничего общего с великолепными фото-кино моделями у меня не было. Ручки-ножки, прямые, почти детские плечики, странно контрастирующие с круглыми бедрами, становясь оттого еще более жалкими. Острые вершинки груди, смахивающей на подростковую. Бледная кожа, как у всех норных жителей офисов. Тонкие мелкие черты на кругленьком личике. Светлые брови вразлет, делающие взгляд мой тоже детским и хронически изумленным. Никакой внешней солидности на исходе третьего десятка полных лет, с детства не досталось и с возрастом не наросло. Остановить взгляд просто негде.

Серая мышь теперь в лапах матерого хищника, смотрящего на меня глазами своими невероятными, отчего-то темнеющими стремительно. Да, я подглядывала, и это было незабываемо: взгляд его неповторимый и завораживающий, улыбка эта волшебная, ни на чью не похожая.

И трепетные движения пальцев, разносящие по несчастной сизости моей кожи прохладную мазь. Прикосновения вспыхнули где-то под грудью, чуть ниже, скользнули еще ниже к бедру.

А потом… горячие губы нежным влажным пленом накрыли кончик груди, и меня вдруг пронзило, так ярко и остро, словно удар тока.

– Что ты… Ах! – и голос не мой, сиплый шепот и вздох.

Вторая мужская рука не осталась без дела. Медленно стягивала с меня целомудренную простыню, изучала открывшиеся ей просторы.

– Мы кое-что не доделали. Разве можно бросать начатое на полпути, как считаешь?

– Я … я же не предохраняюсь, ты сам сказал, что…

– Мышка-трусишка. Я пересмотрел нашу с тобой переписку и нашел твой менструальный календарь. У тебя безопасные дни. А обещала не врать, между прочим. Люсь… А теперь чего ты боишься? Это же я. Я, понимаешь?

Он.

И я.