Глава 5

Алек появился на следующий день, как я и написала в записке.

– К зиме мы, считай, готовы, ваша светлость, – доложил он, когда мы с ним уселись в кресла в гостиной на пером этаже. В провинции, особенно такой дальней, как наша, старшие слуги: управляющий, дворецкий, экономка – и имели больше воли, чем в столице. И в редких случаях могли даже сидеть за обеденным столом вместе с господами. Да и мне так было удобно. Не надо было смотреть на говорившего снизу вверх. – Крестьяне валежника набрали, печи топить есть чем. До весны точно на припасах продержимся. Даже в дальних деревнях все в порядке. Год на дичь и рыбу урожайный вышел. Вот только разве что дожди часть зерна побили.

Я покивала с умным видом, понимая далеко не все. Вернее, слова-тоя понимала. Но не доходило до меня, почему нельзя было вовремя зерно убрать. Ведь о приближавшихся дождях народ знал заранее. И что, никак не получалось принять меры? Чушь же!

Но в любом случае, сейчас разговор был не об урожае.

– Расскажи о рудниках, – приказала я. – Как там идут дела? Есть ли выработка? Имеются ли работники? Или там все на магии? Что там вообще происходит? Может, стоит нам обоим туда съездить, чтобы я все посмотрела на месте?

– Дык что происходит? – развел руками Алек. – Простаивают они, рудники-то, ваша светлость. Амулеты вроде как истощены. Работники почти все разбежались, нечем добывать. Если кто и остался, то точно не как у прежних хозяев. Можно и съездить, конечно. Но это вам весь день убить. Туда-то, почитай, часа три ехать, лошади-то старые у вас. Быстро не повезут.

Отлично. Просто великолепно. Лошади у меня старые. Карета, видимо, тоже. Рудники простаивают. Рабочих нет. Из хорошего только то, что к зиме готовы. Ну чудно же.

– Когда надо начинать там выработку? – уточнила я, нахмурившись. – В какое время года?

– Дык круглый год, ваша ссветлость. Оно ж многое под землей, ну, то, что в рудниках-то. Амулеты хранят то место от мороза. Можно и в зиму работать. Было бы что добывать. Ну и кому, конечно.

Угу. Что и кому. С разряженными амулетами. Ну прелесть же.

– Значит, поедем завтра, – решила я. – С утра. Затемно. До завтрака еще. Хочешь – оставайся в усадьбе, переночуй здесь. Как тебе удобно.

Алек поклонился и промолчал.

Мы обсудили еще несколько организационных вопросов, и Алек отправился на кухню – есть и отдыхать среди слуг.

Я же вызвала экономку – невысокую, плотно сбитую даму лет сорока пяти-пятидесяти, по имени ронья Элиза. Ее волосы были собраны в строгий, аккуратный пучок, напоминающий о многочисленных неизменных правилах, которых она придерживалась в своей работе. Взгляд роньи Элизы был проницательным, и она всегда держала в руках блокнот, в который записывала все – от запасов продуктов до расписания работ по усадьбе. Эта старая дева, по ее словам, работала в усадьбе больше двадцати лет и знала все плюсы и минусы этого дома. Впрочем, минусы знала и я, прожив здесь не так долго.

Ронья Элиза отвечала за нормальное функционирование усадьбы. Она следила за качеством питания, контролируя запасы еды в кладовой и подполе. Под ее тщательным наблюдением находились все слуги. Каждую неделю ронья Элиза проводила собрание с прислугой, где раздавала указания, распределяла задачи и следила за тем, чтобы все четко выполняли свои обязанности. Кроме того, экономка отвечала за уборку и состояние комнат в усадьбе. Ронья Элиза была тем самым «мостиком» между мной, хозяйкой, и остальной прислугой. Ей я отдавала приказы. И она отвечала за все здесь, от крыши до подпола.

– Подготовьте еду на завтра, – распорядилась я, едва мы с роньей Элизой уединились в той же самой гостиной, в которой я разговаривала с Алеком. – Утром, еще до восхода солнца, мы с Алеком уедем из усадьбы. Нам нужен перекус, чтобы не голодать в пути. Вернемся, я так уж точно, ближе к вечеру. Прикажите кучеру. Он должен подать карету ко входу затемно.

– Будет сделано, ваша светлость, – поклонилась ронья Элиза.

Я отдала еще несколько приказаний, касающихся уборки в зале и подготовки дров для камина, и отпустила ронью Элизу. Сама же поднялась на второй этаж, посмотрела в окно своей комнаты на улицу. Погода, конечно, не радовала. И сегодня, и завтра ожидались холод, дождь и слякоть. Серая пелена облаков нависала над горизонтом, и я почувствовала, как ветер проникает в комнату сквозь щели в окнах, заставляя меня поежиться. И, по идее, мне бы выбрать другое время для поездки. Но теперь, узнав, какими богатствами я могу в теории располагать, я просто горела желанием поскорей осмотреть рудники и понять, что можно сделать для их улучшения. Правда, средств у меня было не так уж и много. Но, может, была возможность обойтись «малой кровью»? В любом случае, сперва надо было увидеть все «вживую», и только потом принимать решение о дальнейших действиях.

Глава 6

На следующий день мы выехали рано. Очень рано. Затемно, считай. Я отвыкла просыпаться в такое время. А уж подниматься с постели – тем более. И потому поднимали меня служанки. Сами. Не иначе, как домкратом. Ничем иным я не могу объяснить свое внезапное перемещение из теплой постели в такую же теплую воду. Ну, или я, как тот лунатик, сама решила ранним утром прогуляться в мыльню.

Не помню, ни как меня мыли, ни как одевали. Даже не помню, ела ли я что-нибудь перед отъездом. Должна была. Наверное.       В голове все еще витали остатки сна, и я чувствовала себя как будто в тумане.

В любом случае, очнулась я в карете. Не проснулась, нет, именно что очнулась. Уже одетая, готовая к длительной поездке, я то и дело подскакивала на местных ухабах и рытвинах. Дороги тут, конечно, оставляли желать лучшего. Рессоры, подозреваю, еще не изобрели. В общем, мне предстояла очень увлекательная поездка к дальнему краю моих владений. И хорошо, если обойдусь отбитой пятой точкой.

Зевая, я тряхнула головой, огляделась.

В карете было темно, из небольшого окошка, сейчас не занавешенного, не поступало ни лучика света. Понятия не имею, как ориентировался в этой тьме кучер, пожилой слуга лет шестидесяти, не меньше. Я бы на его месте давно переломала лошадям ноги в ближайшей канаве. Ну а себе свернула бы шею, не иначе.

Идея выехать с инспекцией непонятно куда, да еще и по холоду, уже не казалась мне такой уж привлекательной. Моему изнеженному телу, привыкшему к комфорту и теплу, хотелось назад, в родную постельку, к разожженному камину.

Но поздно, поздно. И решила, и выехала я сама, никто меня за язык не тянул. Теперь программой минимум было добраться до рудников, осмотреться там и вернуться живой и невредимой домой.

Надо ж мне было понимать, чем я владею и какую пользу могу извлечь из своего имущества по факту, а не в голой теории.

Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Совсем скоро я начала понимать, почему земные дореволюционные аристократы к любой поездке, даже самой быстрой, относились, как к перемещению в иную страну.

От ужасных дорог меня растрясло. Тело болело, зубы то и дело клацали, была вероятность прокусить язык. Я пыталась устроиться поудобнее, но каждая яма на дороге напоминала мне о том, что я не в состоянии контролировать свою судьбу.

«Да чтоб всех вас, – думала я отчаянно, то и дело подскакивая на ухабах и попадая в рытвины, – первым делом надо улучшить дороги в этом поместье! Ну не возможно же передвигаться!»

Открывать рот, чтобы ругаться вслух, я не рисковала – жалко было и зубы, и язык. А ну как прикушу?

В окошко кареты уже начал попадать свет, а заодно и капли дождя. Они, конечно, стучали снаружи. Но само их появление радости лично мне не приносило. Зонта в усадьбе не было, капюшон в моей тонкой накидке был слабый. И я подозревала, что банально промокну на рудниках. Ну а потом, конечно же, заболею. А так как лекаря у меня тоже не имелось, то болеть я могу долго.

В общем, я начала постигать все радости жизни аристократки в провинции!

Ехали мы не столько долго (хотя и это тоже), сколько очень, очень медленно. Те клячи, которых управляющий называл лошадями, возможно, застали еще зарождение этого мира. Их возраст буквально был написан на мордах. Изможденные, худые, они покорно шагали вперёд, едва ли проявляя какую-либо заинтересованность в своей судьбе. И даже мне, мало разбиравшейся в животных, было ясно, что эту живность давно пора отправить на покой – кормить сеном, поить водой и не трогать, пока сами не сдохнут.

Но другого ездового транспорта в усадьбе не имелось. И потому и лошади, и карета, их ровесница, везли меня к рудникам. Я чувствовала, как каждая яма на дороге отзывается болью в спине, а тряска заставляет меня сжимать зубы, чтобы не вырвалось ни единого стона.

По обе стороны дороги, ведущей к рудникам, раскинулись прерии, где местами виднелись голые скалы и поросшие кустарником низкие холмы. Солнце, пробиваясь сквозь облака, бросало на землю золотистые лучи, но даже это не могло поднять мне настроение. Я смотрела на пейзаж, который, казалось, был полон жизни, но в моем сердце царила лишь тоска. Сама дорога, местами заросшая травой, была изрядно выбита и полна ям, что делало каждую минуту в карете настоятельно болезненной. Внезапно появлявшиеся бугры и ямы казались мне врагами, которые обманывали мой разум, заставляя надеяться на скорый конец мучений.

Вдали, за холмами, я уже видела края рудников: металлические конструкции, которые напоминали паутину, раскинувшуюся между высокими скалами. Темные, обрывистые края были обрамлены старыми деревьями, их кривые стволы свидетельствовали о том, что здесь природа словно пыталась бороться с гнетом людей. Подъемы и спуски казались опасными; даже на расстоянии было видно, что около рудников то появляются, то исчезают тени трудящихся шахтеров, которые бесконечно поднимали и спускали тяжелые тележки с рудой. Громкие звуки ударов кирок постоянно доносились до меня, заставляя вздрагивать.

Пока добирались до пункта назначения, я сто раз успела позавидовать Алеку. Он ехал верхом и мог выбирать наиболее удобные для езды участки дороги. Я верхом не ездила. И мой удел был – трястись в карете.

И потому я зверела, с каждой минутой все сильней.

И когда, наконец, мы доехали до рудников, вернее, до места, где они должны были располагаться, я готова была убивать! Всех, кто попадется мне под руку!

И случай скоро представился.

Не успела я с помощью Алека выползти из кареты, как обнаружила на своей земле чуждый элемент! Кое-кто, кого здесь вообще быть не должно, стоял на территории, неподалеку от спуска в одну из шахт, и внимательно наблюдал за действиями шахтеров. Моих шахтеров, межу прочим! В пальцах он рассеянно крутил какой-то сероватый камушек. Несомненно, подобрал его здесь же, под ногами!