За соседним столом Ван Би с полным ртом еды усердно крутил пальцем у виска. Цензор погрозил ему пальцем. Они все здесь похоже немного не в себе.

– Я уже выучился и сдал государственный экзамен на чиновника. Мне сейчас тридцать четыре года и за десять лет я дослужился до первого, самого высокого ранга, – напомнил он ей вновь, что уже давно не является ребенком, которого она еще видит перед собой. – Я состою на службе у императора и выполняю порой даже личные поручения императорской семьи, – похвастался цензор, впрочем, понять его достижения мог не каждый. Лишь тот, кто был в своем уме.

До его помощников резко дошло, почему он так редко наведывается к оставшейся в Яншо единственной родне. Видеть такую родню редко было ценно, сохранишь и время, и нервы, и силы. Столько терпения надо! А ведь цензор приехал сюда только с одной целью – отдохнуть, восстановить здоровье и набраться сил. В такой компании это будет весьма проблематично.

– Правда? – переспросила она.

Но Гуань рано обрадовался, женщина перебила его не просто из любопытства.

– Я столько раз говорила тебе не дружить с кем попало! Твоя эта дружба до добра не доведет!

– Я говорю не про дружбу, а службу. Я помогаю Верховному цензору с делами, а также тайно выполняю поручения Его Величества, – внук не стал уточнять, что в это входит шпионаж, из-за которого он так сильно пострадал и прятал руку с еще не отросшими ногтями. Впрочем, если не сегодня, она все равно заметит рано или поздно.

– В прошлом году я ездил на мамину родину – в Лоян. Там растут самые большие и красивые пионы.

– Я всегда это знала! -подтвердила она, кивнув. – Там на юге страны все шпионы! Там за ними нужно особенно следить.

Кажется, она ввиду плохого слуха путала слова, например, как вышло со службой и дружбой, с пионами и шпионами. Потом, кажется, ей вновь стало получше. Она поддержала разговор о его последних делах, о возможно повышении в недалеком будущем, а потом начала говорить о его скорой женитьбе.

– Внучок, почему ты не женишься до сих пор? Я очень люблю детей. И мне хочется на старость лет хоть немножко понянчиться с внуками, пока жива, – начала пилить она, заладив новую весьма больную тему. – Неужели со здоровьем у тебя настолько непорядок, что ты даже не можешь завести жену?

Совсем пристыженный гнусными словами безумной старухи цензор даже не нашел, что ей ответить сходу. Каким бы ни был его ответ – ее он не устроит, и он решил сменить тему на другую.

Наконец все поели, трапеза закончилась и все пошли мыться и переодеваться, провожаемые слугами из поместья. Цензор тоже. Он принял ванну с морской солью и расслабляющими травами можжевельника и сразу почувствовал себя лучше и бодрее.

Расстроенный состоянием своей бабушки, Шэн Мин вернулся в свои собственные покои раздраженный, надеясь найти немного утешения и может быть даже ласки, но не найдя там ни одной из своих «наложниц», Гуань обратил внимание на раскрытую книгу, оставленную на столе. Видимо, это Жожо читала до того, как ушла куда-то.

Жожо читает очередной скучный трактат о лекарствах?

Но это была другая книга. «О семейных проклятиях, темной магии, порчи и предсказаниях» гласило ее название. Шэн Мин знал Жожо, как довольно серьезного человека, не верящего в шаманизм и колдовство. Отрытая страница рассказывала о Темном духе Гу и его влиянии на разум проклятого человека.

«Поскольку призраки считаются главными виновниками болезней человека, их изгнание и отвращение одно из первейших составлявших искусства врачевания» – прочитал Мин и вместо того, чтобы отложить глупую книгу в сторону, продолжил читать в ожидании пока Жожо вернется.

Как бы ему ни хотелось верить в этот бред, даже он не мог отрицать, что все описываемые в книге симптомы совпадали с его состоянием. Цензор сравнил их со своими, когда ощущал очередной приступ анемии: лихорадка, холод рук и ног, слабость, помутнение рассудка, помутнение зрения, видения, кровь из носа, возможные обмороки.

Цензор продолжил читать дальше, пробегая по вертикальным строкам: «Способов отравиться – тьма. Отравление Темным духом Гу сродни отравлению ядом. Лишь одно средство может спасти…»

Но ему была известна причина его болезни – его отравил яд китайской кобры. Сильнейший яд, который должен был убить его, но не убил, оставшись в крови в виде токсинов и до сих пор причиняет вред его телу и разуму. С ним можно бороться, но нельзя победить до конца. И никакой Темный дух Гу здесь ни при чем!

Гуань яростно закрыл книгу, заслышав шаги.

Жожо вернулась, сменив белые одежды на желтое платье с зеленым поясом и рукавами цвета нежной зелени, но едва увидев господина с книгой в руках, она выскользнула из его рук, упав на колени.

– Что это такое и как оказалось у тебя в руках?! – в гневе цензор бросил книгу на пол перед замершей женщиной, рухнувшей от испуга на колени с опущенной к полу головой. Она впервые увидела, чтобы цензор повышал голос и сильно испугалась.

– После трапезы Госпожа Тан дала ее мне почитать, узнав, что я Ваш лекарь, – наклонившись, коснувшись лбом пола, призналась она.

– Как ты можешь читать подобные глупости!? Старая женщина глупа и сходит с ума от старости и одиночества! Незачем потакать ее бредням, которые она рассказывает!

– Она заботится о Вас… – начала оправдываться Жожо, но цензор грубо перебил ее.

– Никакого Темного духа Гу не существует!

– Господин, это Вы так думаете! – Жожо вскинула голову и поднялась с колен. – Вы безрассудны в своих поступках! Обожаете логику, но не в силах отступить от голоса разума ни на шаг! В мире есть вещи, которые нельзя объяснить! Которые даже Вы объяснить не сможете! Я знаю это как никто другой! И много наслышана об этом Темном духе Гу! Я была послана в Ваше поместье императорским лекарем в качестве его помощницы и замены, чтобы готовить отвары и делать примочки для глаз. Подумайте сами, как бы человек, отравленный смертельным ядом китайской кобры мог остаться в живых без противоядия! Когда случилось это происшествие противоядия не оказалось в лекарской сумке!

– Прекрати!

Но Жожо была решительно настроена и неумолима:

– Человек при таком отравлении мог остаться в живых, только в одном случае, если уже принимал подобный яд и имеет к нему иммунитет. К тому же, стоит учитывать, что вся Ваша семья погибла или умерла при весьма странных обстоятельствах…

– Хватит! – резко оборвал ее цензор. Он устал слышать подобный вздор теперь уже от своего лекаря.

– А Ваша мать покончила с собой, жена утонула в озере и ее тело так и не нашли…

– Замолчи! Я больше не желаю слышать эти глупости! Тем более от тебя! Я думал, ты разумная женщина! Я в тебе крайне разочарован.

Но женщина продолжала говорить, развивая начатую тему, спорить с ним, настаивая на обратном. Она тоже повысила голос, осмелев, чтобы ее мнение услышали и с каждым произнесенным на тон выше словом немилосердно резала слух своего господина все больнее:

– Темный дух Гу могла создать только женщина! Этот враг скрыт в тени, ненавидит Вашу семью и все еще хочет отомстить! Женщина, не принадлежащая к роду Вашей семье, но желающая загубить весь род и у нее это почти получилось! Цензор, одумайтесь! Сосуд с Темным духом Гу спрятан где-то здесь в этом доме! Вы, как никто другой лучше всего знаете это поместье, скрытые места, где можно было спрятаться ребенком, это может быть скрытая от чужих глаз ниша, под крышей или в подвале в каком-нибудь укромном закутке. Несмотря на все предостережения и ивовые ветви – это не спасение, а лишь временная мера…

– Замолчи! Перестань! – он был почти готов убить за произнесенные гнусные слова! – Прекрати!

Цензор был так зол, кровь ударила ему в виски, отчего ему показалось, что уши набиваются соломой от глупых слов глупой женщины, что ему хотелось ударить ее, лишь бы заставить молчать. Было похоже на то, что она говорила, веря в то, что говорит истину. Убил бы, не будь она в какой-то степени права, но, отметая все ее разумные доводы относительно темного духа Гу и родового проклятия так невыносимо было бы признать, что женщина возможно права…

– И мы должны найти этот ядовитый котел или сосуд, пока еще не поздно! Чтобы напасти на Вашу семью наконец прекратились! Чтобы Вы жили и могли освободиться от преследования Темного духа Гу! Чтобы Вы смогли продолжить свой род и спокойно спать по ночам, а не просыпаться, крича от очередных кошмаров.

Откуда она столько всего знает?! Это тайны его семьи! Разгневанный цензор ощутил дурноту от гнева, перед его взором на миг все потемнело заволокло темнотой. Но он не свалится в обморок от этой всепоглощающей ненависти, он станет защищаться от исходящей угрозы. Это все болтливый слуга, которому стоит отрезать язык за его разговорчики! Надо убить и его тоже!

Гуань Шэн не успел осознать произошедшее, как его рука неосознанно потянулась к пучку волос на затылке, в который была воткнута шпилька с острым концом (его тайное оружие, с которым он никогда не расставался), которая удерживала его тяжелые длинные волосы. Это маленькое лезвие он использовал как кинжал и вот он очень отчетливо представил, как прижимает лезвие к шее Жожо, одурманенный гневом за то, что они напомнила ему о потерях и о том, что его семя бесплодно.

– Хочешь убить меня! Вперед! – кричала Жожо. – Но я говорю правду, которая Вам неприятна и потому режет слух, привыкший лишь к лести вороватых чиновников и изысканной музыке!

На шум и крики прибежала Фэй-Фэй и слуга.

Поднять руку на женщину… как он мог до такого опуститься? Может быть, он и правда проклят, не в себе, раз не владеет собой? Вдвоем им удалось разнять дерущихся людей, пока гнев цензора не навлек больших бед. Жожо зажимала порез на шее, хвала богам не глубокий, если бы он целился в сонную артерию, она бы уже не дышала.

Пока Фэй-Фэй помогала обрабатывать и заматывать порез на шее Жожо, она кратко пересказала, что произошло в покоях разгневанного цензора, которого слуга отвел подышать отрезвляющим глубоким вечером холодным воздухом.

– Это все влияние Темного духа Гу! Я не помню, чтобы он когда-нибудь вел себя так грубо. Его влияние здесь в разы сильнее, когда он находиться рядом с источником! Господин может и дальше совершать необдуманные поступки, о которых потом пожалеет! Нельзя оставлять его в одиночестве! Он может окончательно сойти с ума! – потом немного успокоившись, она рассказала вернувшемуся Ван Би и Фэй про спрятанный где-то в этих стенах сосуд с Темным духом Гу[7].

– Ты будешь искать спрятанный сосуд?

– Конечно! Я завтра же с утра начну его поиски! Из-за него цензор не в себе!

– Ты думаешь слуги по велению Госпожи Тан еще не искали этот ядовитый сосуд за столько то лет? – справедливо замечает Фэй. – Может он вообще замурован в стене? Ты же не разберешь семейное поместье по кирпичику?

– Я буду стараться! Обыщу каждый уголок!

– Тогда если ты найдешь этот сосуд надо будет обязательно привести его во дворец в столицу – там как раз полно ядовитых гадов! – пошутил Эр, и обе женщины рассмеялись – так близко к правде это было сказано.

– А еще мне известно одно действенное средство против такого пагубного влияния! Оно очень хорошо очищает разум и придает ясность рассудку! В ближайшее время опробую его на цензоре!

– Хорошо-хорошо. Но тебе стоит подумать и о себе, – воодушевленную Жожо нужно было как-то остановить. – Ложись спать, уже поздно. Я покараулю твои покои, а то вдруг ему вновь захочется тебя убить!

– Но господин тоже нуждается в защите. В этом проклятом месте…

– Я останусь с ним и пригляжу за ним. Не беспокойтесь, спите спокойно, – сказал слуга и оставил женщин, чтобы те могли отдохнуть.

Но покой им только снился. Ах, если бы это было так воистину!

Так завершился первый день в деревеньке Яншо. Давно уже стемнело, но только сейчас на городовые, обходящие улицы с фонарем и барабаном отбили час Мыши[8] и на небе показалась яркая луна. В свои права вступила ночь.

Выросшему здесь Сяо Пиню в детстве снились сказочные виды Яншо, где сказка является былью, где Небом правят крылатые драконы. Ему снились волшебные цилини[9], обладавшие памятью своих прошлых жизней. Журавли-мудрецы, готовые поделиться своими тайными знаниями лишь с избранными. Ярчайшие фениксы, от взгляда на огненное оперение которых можно было ослепнуть от пламенных искр.

Взрослому же цензору в стенах дома снились кошмары. Были ли они навеяны ссорой с Жожо или самым большим его страхом? Но стены родного дома давили и ослепляли, и словно весь самоконтроль потерялся, накопленный за две недели лечения в столице. И необузданная ярость ослепляла рассудок, заставляя совершать необдуманные поступки. Он уже жалело сделанном, ворочаясь в кровати, но никак не мог исправить ситуацию. Проворочавшись еще с добрых полчаса-час, он провалился в неглубокий тревожный сон.

Это было празднование в канун нового года. Столичные улицы были полны толп вышедшего погулять народа, все время беспокоишься что кого-то заденешь рукавом или ненароком толкнешь. Он был здесь не один, а со своей новой женой, ее имя было созвучно с красивой змеёй[10]. Это был добрый знак. Когда в толпе людей его кто-то толкнул, он не придал этому значения, однако, он упал вперед и прямо перед ним с громким шумом взорвались запущенные праздничные фейерверки.

Только что было ослепляюще ярко и вдруг все поглотила темнота. Молодая жена помогла ему подняться с колен, отряхнула на нем одежду.

– Шэн? – мягко позвала по имени, привлекая внимание. – Все хорошо? – беспокоясь, спрашивает она Лун Ли.

Почему же судьба к нему вовсе не немилосердна, как должна, следуя канонам имени «Гуань Шэн Мин»!? (судьба благородного милосердна) Неужели он идет неправедным путем, настолько неправильным, что Судьба постоянно его наказывает?

Почему вокруг мир поглотила внезапная тьма? Он ослеп?

И сейчас судьба наказала его самым большим его страхом, после страха перед змеями и полностью лишила его зрения?

Гуань Шэн Мин вновь с криком проснулся. Спина его была мокрая от пота, хотя в покоях было свежо и прохладно. Испуганный криком слуга, спавший в соседней комнате, вскочил и прибежал с кувшином воды. Непонятно, зачем он притащил его с собой. То ли предложить господину испить воды, то ли шарахнуть в качестве самозащиты по голове. Учитывая произошедшее, второй вариант более вероятен. Мелочный и ленивый по характеру Ван Эр был человеком эгоистом по натуре, не склонным проявлять заботу о других, беспокоясь лишь о том, как и чем вкусным набить свое брюхо.

Кажется, он догадывался что послужило причиной кошмара.

Ему не давало покоя письмо.

– Мне как раз пришло письмо для тебя из столицы… – сказала Госпожа Тан после того, как его помощники удалились из приемного зала, где они устроили трапезу.

Едва увидев алый цвет конверта с золотистым узором в виде алого феникса, цензор отложил его в сторону, даже не вскрывая. Письмо лишь предложение, которое он вправе одобрить. Что если потом будет официальный указ, от которого уже нельзя будет отказаться? Что тогда, если кандидатура его не устроит?

Император обещал, что подумает о его награде за участие в деле тайного сообщества Черного дракона. Цензор надеялся на повышение, а не женитьбу, впрочем, одно не могло обойтись без второго, значит первый пункт тоже готовится… Но на сердце было так неспокойно, что он не знал к чему прислушиваться: к голосу разума или к сердцу? Все, кто находился рядом с ним – постоянно пребывали в опасности, вместе с ним, рискуя жизнью.

«Письмо. Это всего лишь письмо», – уговаривал себя цензор, боясь его вскрывать и читать, словно содержимое касалось какого-то другого человека, не его лично. – «Никто не заставляет тебя на ней жениться». Скорее всего в письме будет две бумаги. Одна является нарисованным живописью возможная кандидатура в жены, а вторая: полное имя с описанием внешности и характера.

Он распечатает его не сейчас, а в одиноком убежище, там, высоко в горах, где звезды кажутся ближе, а затем выпьет чарку вина, даже если потом он опьянеет и закружится голова. Там он будет вдали и не сможет причинить вред тем, кого он любит.

[1] Юйлун – переводится как «встреча с драконом»

[2] Час зайца- 5 часов

[3] Час курица – 18 часов

[4] Чоу доуфу – вонючий тофу

[5] Чай «Красный халат»

[6] Белый цвет и простые одежды – считаются траурным цветом.

[7] Сосуд (запечатанный кувшин, бочка или иная емкость, в которую помещаются ядовитые змеи, пауки, ядовитые жабы и другие твари, и выжидают некоторое время, потом открывают и если выжило лишь одно существо, оно и является Темным духом Гу.

[8] Час Мыши – с 23 до часу ночи.

[9] Цилинь – мифическое животное, напоминающее единорога, у него туловище оленя, морда волка, хвост быка, несколько рогов на голове. Согласно древнему преданию и упоминания Конфуция первый цилинь явился из вод реки желтой реки Хуанхэ, куда уходят мертвые.

[10] Красивая змея по-китайски будет звучать как «Сяо Лун Ли»