Часть вторая. Восемь памятных дней

День первый. Знакомство

(9 февраля 2015 г.)

Утром я решила еще раз зайти на сайт регионального оператора города Москвы, чтобы все-таки найти информацию по «Василине, август 2013». Мне ответили, что на нее выдано направление, но они могут дать телефон опеки, чтобы я перезвонила и узнала, что решили предыдущие кандидаты, потому как направление они брали еще в январе.

Я тут же звоню в опеку и слышу:

– Приезжайте, девочка свободна, можете взять направление.

Я мямлю, что документы у нас на двоих, а муж в командировке, можно ли одной. И вдруг мне говорят:

– Можно!

Дело в том, что за три дня до этого выяснилось, что у нас в документах неправильно оформлена последняя страница. Сегодня с утра специалист обещала все переделать, поэтому я бегу сначала в свою опеку и забираю комплект наших документов. Смотрю на часы и думаю, что надо ехать на метро, иначе я не успею.

Я отправляю фото мужу и говорю, что еду за направлением на малышку! Дома старшая дочка Полина смотрит на Василину – и слезы на глазах, говорит: «Это моя сестра! И ухо левое так же торчком».

Выхожу из метро, время около пяти. Прихожу в опеку. Интересное совпадение – фамилия специалиста нашей опеки абсолютно такая же, как у специалиста опеки нашей будущей дочки, и имена одинаковые. Заполняю заявление. Спрашивают, знаю ли я про все диагнозы девочки. До нас ее смотрели 16 кандидатов, и все отказались. У ребенка тяжелая патология головного мозга, подтвержденная на КТ, синдром Денди-Уокера, но хорошая динамика. Записываю себе в телефон, чтобы посмотреть в интернете, что за зверь. Помимо синдромов задержки речевого и психического развития есть задержка физического развития, также контакт по гепатиту С и еще вереница стандартных неврологических диагнозов. Специалист просит приглядеться к девочке, не отказываться сразу, приходить общаться. Говорит: «Что-то она у нас засиделась в Доме ребенка». Можно сразу пойти познакомиться (Дом ребенка за углом), и вот иду я за этот угол, беру телефон и пытаюсь быстро прочитать про ее диагноз…

Синдром Денди-Уокера – деформация мозга, которая развивается до рождения, в утробе матери. Деформация возникает в задней части мозга, которая управляет движением и когнитивным развитием. Этот синдром может также повлиять на заполненные жидкостью камеры мозга, которые называются желудочки головного мозга. В них может происходить аномальное накопление жидкости.

Прогноз катастрофически неблагоприятный. Уровень смертности в первые годы жизни более 50 %. Выжившие дети (при самоотверженной работе родителей и врачей) имеют низкий уровень интеллекта без возможности восстановления в будущем. Кроме того, синдром Денди-Уокера всегда протекает с выраженным функциональным неврологическим статусом.

Иду и думаю: «Ничего страшного, надо посмотреть на ребенка». На улице свежий ветер, но мне жарко (обычно мне холодно, я все время мерзну). Иду быстрым шагом. Очень жаль, что мужа нет рядом, так получилось, что он в командировке, и будет только в среду, а сегодня понедельник. С одной стороны, я так долго ждала этой встречи, вообще всего того, что сейчас происходит, с другой стороны, страшно, нет, не то слово, страшновато, и трясет немного, но у меня так часто бывает, перед экзаменом, например, вроде жарко и в то же время дрожь.

У меня с детства есть привычка: ложусь спать и начинаю мечтать, в мелких подробностях представляя то, о чем мечтаю, и было у меня в детстве несколько сценариев моей мечты. Первый: сижу я дома, вдруг шум в подъезде, звонок, я подхожу к двери – никого нет, но слышен плач ребенка. Открываю дверь, лежит малыш в одеяле и записка. Я забираю малыша, играю с ним, кормлю, а вечером, когда приходит мама, прошу оставить его нам, мама соглашается, и папа рад.

Второй: я нахожу ребенка на остановке. Помню, по телевизору смотрели новости, и там рассказывали, как девочка шла после школы и на остановке нашла младенца, спасла его от холода. Как я мечтала быть на месте этой девочки! Позже я, конечно, стала понимать, что ребенка все равно придется отнести в милицию, и вряд ли его разрешат оставить в нашей семье, но это была моя мечта, мечта на ночь.

Откуда у меня это, я не знаю, такая я родилась.

Я подошла к Дому ребенка. На вид это был обычный садик, на улице – площадки, правда, дети не гуляют и площадки занесены сугробами снега. Расчищена дорожка вокруг здания и к входам. Звоню в домофон, открывают. На охране просят предъявить паспорт, дают бахилы и провожают к социальному работнику. В здании пахнет едой, как во всех детских садах, в коридорах висят фотографии детей, уборщица моет полы. Стучу в кабинет, прохожу, протягиваю направление на Василину.

– Проходите! Вы Василину пришли смотреть? Давайте заполним бумаги и журнал посещений. Врач уже уходит домой, поэтому поговорить с вами она не сможет, завтра с утра она вам расскажет про все диагнозы ребенка, – говорит социальный работник.

Прохожу, сажусь, заполняю бумаги и журнал. Заглядывает женщина, видимо, врач.

– Вы к Василине? – спрашивает меня женщина.

– Да, здравствуйте.

– Вы в курсе, что ребенок очень тяжелый? Знаете, что такое синдром Денди-Уокера? Мы ей инвалидность собираемся оформлять.

– Я знаю, в опеке мне сказали, вроде ничего страшного, – говорю я.

Врач с круглыми глазами смотрит на меня и спрашивает:

– Синдром Денди-Уокера ничего страшного?!

Наверное, подумала, что я сумасшедшая. Пытаюсь объяснить, что диагноз меня не пугает, хочу с ребенком познакомиться. Еще говорю, что есть опыт воспитания ребенка с особенностями в развитии, но она меня перебивает и говорит:

– У вас денег никаких не хватит поднять этого ребенка! Мне домой надо, завтра поговорим, – и уходит.

Я жду, пока социальный работник допишет бумаги и проводит меня в группу. Хорошо, что врач ушла, мне люди с таким негативным посылом не очень симпатичны, чувствую себя в их обществе крайне некомфортно. Доказывать что-то смысла не вижу, у них есть свое мнение, и только оно правильное, поэтому мне легче промолчать, выслушать, у них даже складывается впечатление своей победы, но в итоге я делаю так, как сама считаю нужным, чем ввожу их в недоумение.

Идем в группу, заходим, по кругу расположены шкафчики детей, фотографии и подпись с именем и фамилией. На стене общая фотография. Нахожу взглядом шкафчик моей девочки, там она еще маленькая, месяцев шесть. Жду.

– Тут к Василине знакомиться мама пришла, несите! – крикнула соцработник.

Слышу из группы:

– Ой, она после ванны, мы ее уже спать переодели, сейчас нарядим.

Сижу жду, минут 5–8, выносят – крошечная девочка, на вид месяцев семь, не больше, в джинсовом сарафане, волосы дыбом стоят, глазища на пол-лица. Она смотрит на меня, вцепляется в воспитателя и начинает плакать. Я что-то начинаю говорить, она плачет еще сильнее, воспитатель сует ее мне в руки, достает коробку с игрушками и уходит в группу, закрыв дверь. На руках у меня орущий комочек полутора лет, весит как пушинка, худющая, советские ботинки с ободранными носами оттягивают своим весом ноги-ниточки.

Сажаю ее на пеленальный столик. Сидит. Ставлю коробку с игрушками рядом.

– Какая ты красивая, такая хорошенькая, куколка, – шепчу я ей. – Не плачь! Давай посмотрим, что там в коробке у нас, – достаю деревянные игрушки.

Слезы еще на глазах, но рот потихоньку растягивается в кривую улыбку. Василина хватает игрушки и начинает по очереди запихивать их себе в рот, слюни текут и падают на столик, образуя лужицу. Щеки малышки красные и шершавые, диатез, может быть. Ручки – худенькие палочки, но захватывает игрушку она четко, не вижу сильного расстройства в координации, голова маленькая, гидроцефалии точно нет. В глазах вселенская печаль, обида, вопрос. Вопрос старушки о тяжелых прожитых годах. Тоска и безнадежность. Все это видится во взгляде крошечного ребенка.

Взгляд брошенного ребенка – это что-то! Очень тяжелый, проверяющий, осуждающий.

Я далеко не первая пришла на знакомство с этой крохой, и она как будто спрашивает: «Ну что? Пришла посмотреть, а потом уйдешь, как ушли все предыдущие? Испугаешься, не возьмешь?».

«Да нет же! Возьму, возьму, милая! Как можно отказаться от такой маленькой, нежной, милой, красивой малышки, как ты! Веришь?».

В глазах читается вопрос… Улыбается, опять просто ребенок, маленький брошенный ребенок.

Сорок минут пролетело незаметно. Пришла воспитательница, и Василина потянула к ней ручки – привязанность.

– Пока-пока, Васенька! До завтра! – говорю я.

– Завтра придешь? – интересуется воспитательница.

– Конечно, приду! А в среду с папой приду. Очень мне понравилась малышка, – отвечаю.

Спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу, вдыхаю воздух. Голова гудит. Я только что познакомилась со своей дочкой! Да, ей 1,5 года, и она не похожа на нас, но она моя!

Я боялась, как это будет. Как мы будем выбирать ребенка? Денис сказал, что ему внешность не важна. Когда я рожала Полину и Максима, выбирать ему не приходилось. Кого принесли из роддома, того любит и растит.

Я читала разные истории, как у людей сердце сразу подсказывало, что это именно их малыш. Я не знаю, мне просто понравилась эта малышка, и я не находила в себе силы и мысли даже, что я откажусь и пойду выбирать другую. Жалость, конечно, она есть. А как можно не жалеть маленькую худенькую кроху с такими печальными глазами?

Василина… Никогда даже не задумывалась так назвать свою дочку. Кстати, созвучно с Полиной. Вообще мне не встречалось такое имя. Василиса – да. Но Василина? Ну, значит, Василина!

Пишу мужу сообщение, присылаю фото и небольшое видео, снятое мной во время знакомства с Васей. Нервно жду ответа.

Малышка ему нравится! Ну и хорошо.

Забегаю в опеку по дороге к метро. Заношу бумаги и говорю, что мне малышка очень понравилась, осталось с папой познакомить. Представитель опеки очень рада моему заявлению, надеется, что Василина, наконец, дождалась своих маму и папу. Я же уже где-то внутри знаю, что дождалась.

Еду домой, мысли крутятся вокруг Василины. Надо разобраться с диагнозом. Приеду домой – полезу в интернет, найду родителей детей с таким диагнозом. Рассказы родителей всегда правдивее, чем сухие медицинские статьи, которые также надо прочитать.

Дома я была около семи, как раз вернулся Максим с няней из музыкальной школы. Я показала видео и фотографии детям.

– Класс, хорошая, – сказал сын.

– Милая, – сказала Полина.

Полине через неделю исполнится 13 лет, она учится в 6 классе и профессионально занимается фигурным катанием, а еще Полина глухая, но чувствует себя абсолютно нормальным подростком.

Максиму 8 лет, он очень чувствительный мальчик, учится в 1 классе, очень за все переживает, с другой стороны, он очень общительный и раскрепощенный, любит быть в центре внимания. Учится Максим в частной школе и два раза в неделю посещает музыкальную школу по классу фортепиано и вокалу. В общем, один артист, другая спортсменка. Наши любимые дети.

Родителям о нашем решении удочерить ребенка мы сообщили на Новый год, после того как прошли Школу приемных родителей, поэтому вечером я отправила им фото Василины, а потом мы созвонились. Папа сказал: «Сразу видно, умная девочка, лоб высокий, как у нас всех». Маму, конечно, интересовали диагнозы, как вообще ребенок себя вел. Созвонилась с подругой Светой. Мы с ней вместе звонили в пятницу насчет Василины, но нам не дали информацию, все эти дни она также переживала за нас. Перед поездкой в опеку днем мы с ней созванивались, она пожелала мне удачи. По фото ей Вася очень понравилась, она называла ее воробушком.

Потом мы переписывались с мужем. Решили в среду с утра поедем вместе и, если у него вопросов не возникнет, подпишем согласие.

Заснуть сегодня тяжело, мысли крутятся в голове. Запах. Ощущения. Пытаюсь понять себя. Ничто не отталкивает меня от этого ребенка. Первые ощущения очень важны, на инстинкте каком-то. В ШПР рассказывали, что бывает по запаху неприятен ребенок, и все. Но от Василины пахло мылом и цветами, маленьким ребенком, она после ванны была. Кожа нежная, мягкая, так и хотелось потискать кроху. Вспомнилось стихотворение Милы Хамамелис, прочитанное на форуме «Усыновление»:

То, что я сейчас скажу —
Важно.
Я тебя удочерю.
Можно?
Это будет вовсе не
Страшно.
Это будет даже не
Сложно.

Ну не плачь, послушай, я
Честно!
Обещаю настоящей быть,
Теплой.
Усажу тебя к себе,
В кресло,
Вытру слезы со щеки
Мокрой.
Сладкой-сладкой угощу
Ватой.
Назову своей морской
Пчелкой.
Разрешу без рукавов
Платье,
И подольше, до весны,
Елку.
Заболтаю – ни о чем
Сказкой,
Понадую пузырей
Мыльных.
Заберу и спрячу все
Маски —
Те, в которых ты была
Сильной.
Подарю блаженство стать
Слабой,
Беззащитной, не боясь
Фальши.
Хорошо ведь младшей быть,
Правда?
Ну и что, что ты чуть-чуть
Старше.

На ладошке напишу:
«Мама» —
На своей, а на твоей
«Дочка».
Так хочу, чтоб ты была
Самой…!
Я тебя удочерю.
Точно.