Парашют

 
Обожали мы друг друга,
Но потом судьбе на милость
Бросила меня супруга:
В лётчика она влюбилась.
 
 
С ней однажды в путь неблизкий
Он по воздуху умчался.
Написали мне в записке,
Чтобы я не волновался.
 
 
И во мне к тому пилоту
Ревность поднялась волною.
Был создатель самолёта
И учёный проклят мною.
 
 
– Стала уж земля тесна им,
В небеса летят беспечно.
Как догнать на суше – знаем,
А ведь небо – бесконечно…
 
 
Было сердцу не до шутки,
Билось бедное в испуге.
Поступила через сутки
Телеграмма от супруги:
 
 
«Милый, ты один мне дорог,
Вспоминать обид не надо.
Разойтись без оговорок
С лётчиком была я рада.
 
 
Ты мне верь: того пилота
Не любила я по сути.
И к тебе из самолёта
Спрыгну я на парашюте…»
 
 
О, счастливая минута!
С благодарностью глубокой
Был создатель парашюта
Мной превознесён высоко.
 
 
Знай, пилот, я не ревную,
Поступил ты безрассудно,
Ведь мою жену земную
Удержать и в небе трудно.
 
 
Над землёй её удачно
Нёс по ветру купол белый,
Но не ведаю пока что,
Где моя супруга села…
 
 
От жены, душа которой
Парашют напоминает,
Мужу в час семейной ссоры
Очень муторно бывает.
 

Сентябрь, 1936

Перевод Я. Козловского

Томление

 
Лепестки цветов срываю,
Устилаю ими путь.
Грусть, тоска о милом
С неизбывной силой
Наполняет мою грудь.
 
 
Только вспыхнет луч восхода,
Шаль накину я скорей
И тебя, прекрасный,
Зоренькою ясной
Выйду встретить у дверей.
 
 
По лугам промчится ветер,
Травы нежно теребя.
Будет счастья полон
Утра час, в котором
Наконец дождусь тебя.
 

Сентябрь, 1936

Перевод Г. Шапиро и Н. Ишмухаметова

Первый урок

 
Мы ведь в школу пришли
Только в этом году,
А до этого мы
Были в детском саду.
 
 
Школа новая и
Парты новые в ней,
Первоклашек они
Манят внутрь всё сильней.
 
 
В сумке – новый букварь,
Но пока в голове
Знаний нет. Это «А»,
Это «Б», это «В».
 
 
Вот и первый успех —
Из букв сложились слова,
Мы потом нараспев
Их прочли по слогам:
 
 
Ма-ма
Мы-ла
Ок-но,
Ста-ло чис-тым о-но.
Сын и дочь
По-мог-ли,
Во-ду ей при-нес-ли.
 
 
Не заметили мы,
Как раздался звонок,
Интереснейшим был
Первый школьный урок!
 

1936

Перевод Н. Ишмухаметова

Вороватый котёнок

1

 
Однажды,
          узнав,
Что у нас из чулана
Куда-то
          бесследно
Пропала сметана,
Тихонько сказал
Своему я котёнку,
Уйдя от чулана
Подальше в сторонку:
– Послушай, – шепнул я, —
В чулане – разбой:
Там – мыши,
И дело теперь – за тобой.
Ты должен, котёнок,
Всех этих мышей
Прогнать из чулана
Как можно скорей.
 

2

 
Конечно,
          все мыши,
Едва увидав
Котёнка,
Спасаться помчались
Стремглав:
Забились —
Кто в норы,
Кто в дыры,
Кто в щели
И там,
Еле живы от страха,
Сидели.
А котик мой смелый,
Косясь на сметану,
Неспешно,
Как сторож,
Ходил по чулану…
 

3

 
Но утром,
          когда я
За маслом полез
В чулан,
Я увидел,
Что котик – исчез!
А с ним и сметана
Куда-то пропала,
Как будто её
Никогда не бывало…
Ах, котик мой, котик,
Каких же мышей
Пошёл прогонять ты
Из дыр и щелей,
Когда
Ты один лишь
Во всём виноват:
Ведь это
Не мыши,
А ты – вороват!..
 

Октябрь, 1936

Перевод И. Мазнина

Часы

 
Динь, динь, динь! Опять с утра
В то же время, что вчера,
Громко бьют часы в квартире:
«В детский сад идти пора!»
 
 
Просыпается Марат,
На часы бросает взгляд:
«Опоздал!» Не я, а сон мой
В этом снова виноват.
 
 
Говорят часы: «Тук, тук!
Поторапливайся, друг!»
«Обождите! Неужели
Постоять вам недосуг?»
 
 
«Тик, так-так! Стоять на месте
Мы не можем: мало чести.
И почаще всякий раз
Ты поглядывай на нас!»
 

1936

Перевод Я. Козловского

Туча

 
Лес вдали мне видится могучий,
А за лесом – стая сизых туч.
Друг мой самолёт направил к туче
И вонзился в тучу, словно луч.
Я смотрю, как меркнет всё в округе,
Тучу жду, плывущую ко мне.
 
 
Я её спрошу о милом друге:
Как он там летает в вышине?
Туча приближалась, нарастала,
Свежим ветром веяла в лицо,
Опустилась надо мной и стала —
Может быть, мне скажет хоть словцо?
Но не получилось разговора:
Молния сверкнула в синеве,
Грянул гром,
          и тёплый дождик споро
Застучал по листьям, по траве.
Так легко мне, так отрадно стало,
Глянул в небо – надо мной просвет.
Туча расходилась, улетала, —
Видно, то и был её ответ…
Мой товарищ, молнией сверкая,
Пролетает с тучей в сизой мгле,
Свой привет, как тёплый дождик мая,
Посылает ждущим на земле.
Может, небо, потрясая громом,
Хочет показать, как мы сильны,
А дождём, что прошумел над домом,
Напоить хлеба родной страны.
 

Октябрь, 1936

Перевод Гл. Пагирева

Расставание
(Из цикла «Молодая Испания»)

1

 
Молодой испанец идёт на фронт,
Дробовик охотничий за плечом.
От волненья слегка запинается он,
На прощанье жене говорит горячо:
– Ты не бойся, что враг силён и жесток!
Нас друзья не покинут в трудные дни!..
Если ж буду я вражьим огнём сражён,
Взяв ружьё, в строю меня замени!..
 
 
Молодая испанка сурова, грустна,
Но в глазах прекрасных – не капли слёз,
Это мужество юности боевой
На ресницах горячим свинцом зажглось.
– Ты иди, дорогой, ты иди на фронт,
Примириться с постыдным рабством нельзя!
И, шагая навстречу грозе огневой,
Помни, милый, что рядом с тобою – я!
Хорошо знаем цену свободы мы,
Нашей родине долг отдадим сполна.
Чем рабами быть, на коленях жить,
Лучше стоя умрём! – говорит жена.
 
 
Молодая испанка сурова, грустна,
Но в глазах прекрасных – не капли слёз:
Негасимое пламя в её глазах —
Героической юности пламя зажглось.
 

2

 
Через Сьерра-де-Гвадаррама, вдаль,
Задевая вершины, тучи летят.
Молодой испанец идёт к горам,
Видно, там друзей боевой отряд.
 
 
Заходящее солнце над гребнем гор
Белизну облаков кровавит огнём,
И туда, махая красным платком,
Молодой испанец идёт с ружьём.
 
 
Воды Тахо сегодня красным-красны —
То ли солнце горит, то ли кровь бежит!..
В красном поясе
                    берегом Тахо-реки
Молодой испанец на фронт спешит.
 

1936

Перевод С. Северцева

«Мы расстались…»

Х.

 
Мы расстались…
                    Была тяжела
Боль сердечной разлуки земной.
Словно солнце, ты в тучи вошла,
И погас я, как месяц ночной.
 
 
Улыбаешься сквозь облака,
Но не дарит улыбка тепла.
Будто солнышко, ты далека,
А давно ли близка мне была?
 
 
Вольной молодостью в вышине
Проплываешь, суля благодать.
Но могу лишь о прошлом огне
Я – семейный мужчина – вздыхать.
 
 
Ты поныне ещё весела
И в сиреневой дымке порой
Мне встречаешься, ликом светла,
И опять я любуюсь тобой.
 
 
Неугасшее пламя в очах,
Губы – алы, волшебны – черты.
И в поступках слывёшь и в речах
Вечной сверстницей юности ты.
 
 
Ты, ликуя, с цветка на цветок
Вновь стараешься перелететь.
Ведь любви ты давала зарок —
Оставаться ей верной и впредь.
 
 
Я не молод, а ты – молода,
Рада память затеплить свечу.
Что бы мне ни твердили года,
Я тебя забывать не хочу.
Заклинаю:
          будь другу верна,
Не покинь!
          Я надеждой горю.
Птица счастья однажды должна
На мою опуститься зарю.
 
 
Я любовь к тебе долго таил,
Много мук перенёс и тревог,
Но скрывать её нет больше сил,
Я совсем от тоски изнемог.
 

1936

Перевод Я. Козловского

«Ещё вчера я видел, как летала…»

Балерине З. Г.

 
Ещё вчера я видел, как летала
Лебёдушкой по сцене ты, Зайнап.
А что с твоей ногою нынче стало?
Зачем хромаешь ты, скажи, Зайнап?!
И кто посмел подрезать крылья птице,
Похожей на голубушку Зайнап?
Тому, кто сделал это, не простится,
Кто разлучил со сценою, Зайнап?!
Лебёдушке кто крылья окровавил,
Скользящей по-над озером, Зайнап?
Кто птицу белую хромать заставил,
Опоры кто лишил тебя, Зайнап?!
 
 
Что за болезнь, что за напасть такая
Здоровье отняла и красоту?!
Народу – тьма! Чьей воле потакая,
Вы на Зайнап наслали хромоту?!
Волнительно танцуют ножки эти,
И глаз не отвести от красоты,
И ничего прекрасней нет на свете,
И в сердце распускаются цветы.
А если кружевные пируэты
Творят те ножки сцены посреди,
Нисходит вдохновенье на поэта,
Жар творчества горит в его груди.
 
 
Ах, эти ножки —
                    вечный символ страсти,
Непознанная тайна красоты!!
Откуда же, Зайнап, твои напасти?
Зачем, скажи, хромаешь нынче ты?!
Жалею я тебя, Зайнап, не зная,
Как облегчить страдания. Душа
Полна благих намерений. Сквозная
Меж нами боль отчаянно крушит
Мне сердце вслед за стопами твоими,
Скорей бы уж закончилась она,
И ты, как прежде, статью тополиной
Предстала б предо мной, огня полна.
Шутливо бы взглянула сквозь ресницы,
Волною страсти сердце окатив,
И танец подарила б, что приснится,
Настроив на восторженный мотив.
 
 
Тогда бы я, от радости сгорая,
Поцеловал бы яблочко щеки.
Надеюсь, ты простишь, Зайнап, родная,
Ведь от любви мужчины – дураки.
 

1936

Перевод Н. Ишмухаметова

«Синеглазая озорница…»

Х.

 
Синеглазая озорница,
Алогубая баловница,
Молодая радость моя,
Друг по имени Хадия.
Не жеманница, не болтушка,
Как близка мне моя подружка!
Всё гляжу я, не нагляжусь,
Даже сглазить её боюсь.
Как окликну её, замечу,
Так и рвётся ко мне навстречу,
Бьётся сердце моё в груди,
Мало места ему, поди…
От улыбки её и взгляда
Забывается грусть-досада.
Я люблю её всей душой,
Да и ей хорошо со мной.
Ей о дружбе всегда твержу я,
Но открою вам свой секрет:
Лишь любовью её дышу я,
Без неё мне и жизни нет!
 

1936

Перевод Р. Морана

Из Крыма

 
На самолёте из Крыма
Я улетал домой.
Зари полыхала киноварь
Над облачною чалмой.
 
 
Меня провожало море
И кипарисов строй,
Меня провожал виноградник,
Раскинувшись под горой.
 
 
Рябая поверхность моря
Отхлынула подо мной,
Как будто мираж я увидел
За облачной пеленой.
 
 
Потом отхлынули горы,
Леса, чей цвет бирюзов.
Сменились леса Украины
Иной полосой лесов.
 
 
И вот зажелтели долы,
Постриженные наголо,
И понял я: время осени
Стремительно подошло.
 
 
Меня провожало лето,
Отяжелив лозу,
А здесь я чувствовал это,
Холод дышал внизу.
 
 
Ещё я купался ныне,
Покачиваясь на волне.
А здесь в бешметах ходили,
Как показалось мне.
 
 
А птицы, вытянув шеи,
С осенней порою в лад,
Навстречу, к теплу летели,
Туда, где созрел гранат.
 
 
Товарищ пилот, приятно
В полёте предаться сну,
Но вдруг я проснусь и увижу
Снежную белизну?
 
 
Так оно и случилось:
Проснулся – внизу светло…
Когда мы в Москве садились,
Всё было белым-бело.
 
 
И на моей красавице,
Пришедшей меня встречать,
Шубка была и валенки,
Белой зиме под стать.
 
 
Поёживаясь от холода,
Я весело ей сказал:
– По парку ещё сегодня
В трусиках я гулял.
 
 
И, мной в этом парке сорванный,
В целости я привёз
Сочный – а ну попробуй-ка —
Шафрановый абрикос!
 
 
Сказки об этом бабушки
Рассказывали давно ль?..
Откупорить мне бутылочку
С крепким вином позволь.
 
 
Давай-ка за жизнь прекрасную,
Радости не тая,
С тобой от чистого сердца
Выпьем, душа моя!
 

17 марта, 1937

Перевод Я. Козловского