Два часа спустя мы вдруг поняли, что что-то не так. В какой-то момент шоссе превратилось из четырехполосного в двухполосное, по одной полосе в каждую сторону. Но само по себе это не было поводом для беспокойства, поскольку подобные узкие места часто встречались рядом с Йосемити. Правда, в отличие от таких мест, внезапно вокруг не стало… вообще ничего. Прямая линия шоссе тянулась до самого горизонта. Вдали виднелись горы, но большую часть пространства занимал огромный, открытый, пустынный ландшафт, который шоссе рассекало посередине. И больше ничего на километры вокруг. Трудно было поверить, что несколько часов назад меня окружали сосны.

Я видела, что Роджер напряженно выпрямился на сиденье, оглядываясь по сторонам. Здесь не было попросту ничего. Ни заправок, ни минимаркетов, ни кафе быстрого питания. И почти не встречались другие машины. Иногда кто-то ехал следом за нами, но потом неизбежно обгонял. На этом шоссе не нужна была полоса для обгона: дорога просматривалась на несколько миль вперед. Очень редко легковушка или фура проносилась по встречке. За два часа мы увидели всего три машины.

– Послушай, – сказала я, когда от монотонного движения стало совсем уж невмоготу, – мне кажется или все это выглядит как-то странно?

– Очень, – подтвердил Роджер.

Он был озадачен, и только сейчас я поняла, какой он обычно жизнерадостный и беспечный.

– Может, нам развернуться? – у меня упало сердце,когда я подумала, что нам придется возвращаться по собственным следам, потерять еще два часа и в итоге так и не выехать на нужный маршрут.

– Не знаю, – ответил Роджер.

Теперь он полностью выпрямил спину, положил обе руки на руль и наморщил лоб. Некоторое время мы ехали молча, только плей-лист Роджера все играл. Наконец он сказал:

– Слушай, скоро мы должны добраться до города, да? И как только доберемся, проложим маршрут оттуда.

– Хорошо, – произнесла я, решив, что он, должно быть, прав.

Цивилизация не исчезла полностью. Рано или поздно нам попадется придорожный городок. Иначе и быть не может.

Через час мы въехали в город. Никогда раньше меня так не радовал вид заправочной станции. Это было небольшое местечко, две колонки и крошечный минимаркет. Мы заехали на заправку, и я расплатилась за бензин маминой картой. Заправившись, Роджер сказал мне то, что раньше говорить не хотел: на самом деле бензин уже заканчивался, и если бы нам не попался этот городок – Фэллон, штат Невада, – у нас были бы проблемы.

Когда бак наполнился, мы разошлись, чтобы привести себя в порядок, а потом встретились внутри крошечного минимаркета, который больше походил на частный дом. Но меня это не беспокоило. Я схватила крем-соду с застекленной витрины у задней стены, а затем, после некоторых колебаний, прихватила и рутбир. Роджер изучал отдел с чипсами, но я поймала его взгляд и, подняв брови, протянула ему содовую. Он кивнул и слегка улыбнулся мне. Я прошла мимо полки со сладостями, взяв с нее пачку Skittles и прихватив для Роджера пакет Reese's Pieces – скрепя сердце, потому что я терпеть не могла конфеты с арахисовым маслом. Еще схватила шоколадный батончик в красной обертке, на которой было написано «ПОСМОТРИ!». Это сработало, ведь я посмотрела и решила взять на пробу. Мы встретились с Роджером у кассы, где он выкладывал на прилавок пакет чипсов со вкусом барбекю. Я добавила свою охапку сладостей, и кассирша – стройная светловолосая женщина с немного обветренной кожей – пробила чек.

– Мы только что приехали, – сказал Роджер, пока она, тыкая в клавиши обратным концом карандаша, пробивала товар. – Тут довольно… пустынно.

– Конечно, – проговорила она, не поднимая глаз от кассы и продолжая тыкать в клавиши. – А чего ждали-то?

– Ну, – Роджер посмотрел на меня.

Я тоже не знала, что на это ответить, но все-таки влезла в разговор.

– Как-то странно, что мы не встретили ничего по пути сюда. Но дальше все будет по-другому?

Она посмотрела на Роджера, на меня, потом наружу – на машину.

– Из Калифорнии? – спросила она немного снисходительно, увидев номер машины.

Я кивнула.

– Подумать только, – удивилась она. – Дети, да вы хоть представляете себе, где находитесь?

– В Фэллоне? – неуверенно спросила я, надеясь, что она не имеет в виду название заправки, которое я уже забыла.

Она покачала головой.

– До Фэллона вам ехать еще примерно минуту.

Она пробила итоговую сумму: 13 долларов 11 центов. Я порылась в кармане, чтобы достать мамины наличные, и протянула ей двадцатку. Она вернула мне сдачу и сгребла нашу еду в пластиковый пакет.

– Но у вас еще много миль пути впереди, на которых почти ничего не встретишь, – она протянула мне пакет через прилавок. – Добро пожаловать на самую пустынную дорогу Америки.

Мы захлопнули дверцы машины, каждый со своей стороны, и посмотрели друг на друга.

– Ничего себе, – изумленно произнес Роджер.

– Ага, – согласилась я. Голос прозвучал так же нервно, как и его. Может быть, дело было в моем испуганном выражении лица, но женщина за прилавком немного смягчилась и рассказала нам, на какой дороге мы оказались. Она объяснила, что шоссе № 50 известно своей безлюдностью, и она поверить не может, что мы оказались на нем случайно. Дама велела нам всегда проверять уровень топлива в баке, поскольку городов по пути следования немного и расстояние между ними измеряется сотнями миль. Женщину звали Барб, она дала нам свой номер телефона и сказала, что ее зять работает в полиции штата, так что, если у нас будут проблемы с машиной, мы можем позвонить, и она ему сообщит. А потом пожелала счастливого пути.

Роджер вставил ключ в замок зажигания, но не стал заводить машину.

– Я не знаю, что делать, – сказал он и провел по лицу рукой. Он снова выглядел обеспокоенным. – То есть…

Он взглянул на меня. Я уже давно сняла солнцезащитные очки и сунула их в подстаканник, но сейчас как раз вертела их в руках. Роджер вздохнул.

– Твоя мама доверяет мне. Моя мама доверяет мне. И они обе ждут, что я провезу тебя через всю страну, быстро и безопасно. А теперь мы совершенно сбились с курса и оказались на самой грустной дороге страны…

– Самой пустынной, – поправила я, но Роджер продолжал.

– И я просто не знаю, как будет лучше. Может, нам вернуться и найти федеральное шоссе? Позвонить твоей маме и рассказать ей, где мы находимся? Потому что мне это все уже совершенно не нравится. Я думаю, может, мы нашли «дорогу в ад». Может, мы уже оказались в песне AC/DC.

Я посмотрела ему в глаза и тут же снова опустила взгляд.

– А ты как думаешь, что нам делать? – спросил он.

– Я… – Посмотрев на телефонный номер Барб, я подумала о дороге, на которую нас занесло, представив, как снова останемся наедине с ней. И, если верить Барб, надолго. До федерального шоссе в Юте нам ехать еще часов восемь. Но, к моему удивлению, это меня совершенно не беспокоило.

– Я думаю, нужно ехать дальше.

Роджер вздохнул и крепко сжал руль, а затем снова отпустил его.

– Просто подумай о времени, нет никакого смысла возвращаться назад, – продолжала я.

– А если с нами что-то случится, – спросил он. – Я не знаю, выдержу ли еще восемь часов такой монотонной езды. Умеешь ли ты менять шины? – Я покачала головой. – И я не умею. И что бы там ни говорила Барб, не хочу полагаться на ее зятя, если у нас на самом деле что-то случится с машиной, когда мы в буквальном смысле находимся в чистом поле, черт знает где.

– Но нам все равно придется ехать два часа назад, чтобы выбраться на федеральное шоссе, – возразила я. – А здесь ездят и другие люди кроме нас. Это же американское шоссе. Мы же не в какой-нибудь стране третьего мира.

– Нет, – сказал Роджер, заводя машину. – Но мы на самой депрессивной дороге в США.

– Самой пустынной, – поправила его я. – Это не одно и то же.

Он взглянул на меня.

– Так что мы решим? – спросил он.

И в первый раз с того момента, как началось это путешествие, я почувствовала, что мы что-то делаем вместе, принимаем решение и идем на риск.

Я кивнула.

– Едем.

Роджер едва заметно улыбнулся мне.

– Ну, тогда в путь, – сказал он, выруливая с заправки.

Я оглянулась и увидела, что Барб стоит в дверях и смотрит на нас. Повинуясь внезапному порыву, я помахала ей рукой, и она помахала в ответ. Я смотрела назад, на ее маленькую фигуру, пока она не исчезла из вида, когда мы завернули за угол.

Барб не соврала: Фэллон кончился так же быстро, как и начался. Все, что нам осталось, – дорожные знаки, которые предупреждали, что на сотни миль вперед не будет заправок и других услуг, и, чтобы убедиться, что мы готовы, я посмотрела на Роджера. Он нахмурился, прочитав это предупреждение, но продолжал ехать, и мы снова вернулись на шоссе № 50.

Мы ехали. Казалось, что время идет как-то иначе, когда не за что зацепиться взглядом, чтобы понять, сколько ты проехал и в каком направлении двигаешься. Я могла посмотреть на часы с мыслью, что прошел час, а оказывалось, что прошло только пять минут. Или я вдруг обращала внимание на часы на приборной панели и обнаруживала, что мы едем уже сорок пять минут, хотя готова была поклясться, что прошло только пятнадцать. Но теперь, когда стало понятно, чего ожидать от этой дороги, ехать было намного легче. Я успокоилась и расслабленно смотрела по сторонам.

Пейзаж за окном просто потрясал. Я могла охватить взглядом намного больше пространства, чем привыкла. Как будто кто-то открыл детскую книжку-раскладушку с объемными страницами, единственной фигуркой в которой была наша машина, а все остальное осталось абсолютно плоским. Светило солнце, но не настолько ярко, чтобы заставить меня щуриться, так что Роджер забрал себе солнцезащитные очки. Небо было чистым, светло-синим, на нем виднелось лишь несколько облаков, которые казались слишком живописными, чтобы быть реальными. Впереди просматривались горы – далеко, у самого горизонта, – и казалось, что мы совсем не приближаемся к ним. Но это меня не волновало. Мне даже начало казаться, что одиночество – это классно. На дороге не было видно ничего, кроме тени от нашей машины. Будто мы собираемся добраться куда-то, где никто не бывал, и увидеть то, что видели лишь немногие.

Через час у меня начала болеть пятая точка из-за постоянного сидения в одной позе, я скинула шлепанцы и расположилась, вытянув ноги на приборной панели. Я посмотрела на Роджера: не доставляет ли ему это дискомфорта? Непохоже. Он просто взглянул на меня, улыбнулся и снова сосредоточился на дороге. Круиз-контроль был включен, поэтому выглядело немного странным, что обе ноги Роджера просто ровно стоят на коврике, как будто машина сама едет к недостижимому горизонту. Я сползла еще немного ниже на сиденье и посмотрела в окно.

Мы неслись вперед. После маленького городка под названием Мидлгейт мы проехали мимо огромного тополя, на котором висели сотни – если не тысячи – ботинок, отбрасывавших тени на дорогу. Роджер сбросил скорость, чтобы рассмотреть его – это было несложно, учитывая, что за нами не было машин.

– Знаешь, я всегда хотел это сделать, – произнес Роджер, глядя на дерево.

– Ну так давай, – сказала я, созерцая это невероятно странное зрелище: кроссовки, ботинки, сапоги, связанные шнурками и переброшенные через ветки. Мы поехали еще медленнее, и я подумала, что Роджер остановится и все-таки осуществит задуманное, но он покачал головой. Пожалуй, это слишком расточительно.

Когда мы снова набирали скорость, я видела, как грустно он смотрел на дерево в зеркало заднего вида.

Через полчаса после дерева с ботинками я попросила Роджера остановиться на обочине, чтобы сделать несколько фото, и обнаружила, что не могу поймать в кадр весь пейзаж целиком. Так что я поворачивалась по кругу и щелкала в каждом направлении, решив, что это единственный способ составить относительно точную картину всего, что нас окружало. Потом я опустила фотоаппарат и на мгновение замерла неподвижно, наслаждаясь тишиной. Я ожидала, что мне будет страшно – стоять на обочине безлюдного шоссе посреди пустыни, но страха не было. Я чувствовала себя до странности умиротворенно.