Играет другая, третья песня. Девушка в легком платье, на голое тело, без нижнего белья. Ночь. Кругом никого. Тихо. Романтично. Сексуально. Чувствую жар юного тела, пьянящий запах женщины. В голове словно щелкает. Бешено стучит сердце, накатывает дикое возбуждение. Мощная волна звериного вожделения пронзает меня, что останавливаюсь. Девушка, улыбаясь, отходит на шаг, снимает платье. Оставшись голышом, танцует и движется вокруг костра, в сексуальном ритме под музыку «кизомбы». Не отрываясь, смотрю на обнаженное тело, как вздрагивают в такт и двигаются грудь и бедра. Словно пелена перед глазами. Накатывает вторая волна вожделения. Первобытное чувство похоти полностью поглощает разум. Хочется наброситься на юное тело и грубо овладеть. Странно. Всегда контролирую эмоции, желания. Впервые чувствую, как из глубины души рвется жадный похотливый монстр.

Играет ритмичная музыка гоу-гоу, и девушка, повернувшись ко мне спиной, ритмично трясёт упругой попкой в такт мелодии. Со стороны кажется, будто с кем-то совокупляется. А Шаманка, дразня, наклоняется, выставляя женские прелести. Чувствую непреодолимое желание овладеть ею. «Овладеть и грубо насиловать, причиняя боль», – пульсирует в голове.

«Причиняя боль», – повторяю вслух. Понимаю, что если изнасилую девушку, поддавшись действию напитка, то не смогу себе этого простить.

Таежница, сладострастно извивается в танце, изображает похотливые движения. Мысленно переношусь на одну из дискотек, где девчонки так танцуют, проявляя сексуальность. Вспоминаю себя. Как жадно смотрю на упруго прыгающие женские прелести, обтянутые короткими шортиками. Здесь шорт нет. Естественная нагота. Откровенный танец самки перед самцом. Осталось протянуть руку и овладеть. Самкой, телом дающей команду: «Возьми меня».

Стало стыдно. За то, что силу воли так легко подавить сексуальной энергетикой. «Я что – животное?!» – задаю немой вопрос, смотрю на манящий живот. Танцовщица откровенно улыбается, манит к себе, проводит рукой по груди и животу (словно похотливая шлюха из дешевого фильма). Чтобы не видеть этого, резко разворачиваюсь, иду к реке. Таёжница зовёт, но не оборачиваюсь. Каждый шаг даётся с трудом. Напряжение в паху отдаваётся болью. Тело требует сексуальной разрядки.

– Хрен тебе, а не секс, – зло бурчу и, быстро раздевшись, захожу в холодную воду. Речка словно нехотя принимает меня. Задержав дыхание, погружаюсь с головой под воду. Тело рвётся наверх. Когда сил не остаётся, чтобы терпеть холод, выныриваю. Ору, добавляю в крик злость, отчаяние и дикое сексуальное желание.

– А-а-а-а-а-а, – ору, что есть сил. Глубоко выдыхаю воздух, ныряю с головой, выныриваю и кричу. Так продолжается несколько раз, пока тело не начинает бить холодная дрожь. Стуча зубами от холода, выбираюсь на берег, приседаю и прыгаю, чтобы согреться. Возбуждение проходит.

Возле костра под музыку танцует обнаженная Шаманка. Увидев меня, стремительно подбегает и, обняв, проводит рукой по мокрым волосам.

– Ну куда ты убежал? – спрашивает с укоризной и, прижимаясь горячим телом, шепчет: – Давай танцевать. Такая красивая песня.

Мы кружимся в медленном танце под звуки группы Scorpions.

– May be I, may be you, – поет солист.

Мозг взрывается от дикого первозданного сексуального чувства. Хочу плотского удовольствия. Девушка провоцирует, сжимает мои ягодицы. Желание близости становится непреодолимым. Смотрю в лицо. Глаза закрыты. Как искра, вспыхивает в голове картинка. Встреча на дороге глазами и понимание, что это не случайность. Осознаю, что грубость растопчет девичьи мечты о счастье. Ощущение, что причиню нестерпимую, душевную боль придаёт силы. Отодвигаю нежное девичье тело, бегу во тьму леса.

Бегу, куда ноги несут. Резкая боль в животе приводит в чувство. Граница усадьбы. На мне нет браслета из желудей, и я не могу уйти. Но нужна физическая боль, чтобы забить зов плоти.

Делаю шаг к стоящему в темноте дубу, еще. Волна боли сотрясает тело. Падаю и ползу. Живот крутит сильная боль. Группируюсь, прыгаю к дубу, падаю. Словно дубинкой по голове огрели. Парализованный от боли, беспомощно смотрю на гигантский дуб. Не могу пошевелиться. Злость: на себя самого, на Шамана и Шаманку с их играми, на всё вокруг. Встаю на четвереньки, превозмогая боль, группируюсь, прыгаю прямо на вековой дуб. В полете теряю сознание от боли, прикасаясь к дубу. Рука отдергивается, словно прикоснулась к электрической линии. Погружаюсь в беспамятство.

* * *

Диктофонная запись 4 (расшифровка).

– Деда, что делать? – возбужденная танцем и новыми ощущениями, спрашивает девушка.

– Оденься, – строго говорит старик. – Нечего сиськами трясти.

– А куда он убежал?

– В лес. С похотью борется. Не хочет тобой силой овладевать.

– Я что-то делаю не так? – спрашивает, накидывая платье.

– Все так, внучка. Нам теперь спасать его надо. Умереть может. К дубу-хранителю ползет. Бежим, пока его сердце от боли не остановилось. Видишь, как любит тебя? Готов умереть, лишь бы тебе боль не причинить. Ох, не успеем бегом, лететь надо.

* * *

Утром просыпаюсь в своей постели. Ничто не напоминает о событиях прошедшей ночи. Два часа дня. В доме, как обычно, стоит тишина.

Речная прохлада приятно освежает, с наслаждением умываюсь, чищу зубы. Вспоминаю сцену ночного купания и помощь реки.

– Спасибо тебе, речка мудрая, – говорю вслух, целуя воду. – Спасибо за мудрость.

– Ой, кто тут у нас с речкой разговаривает? – слышу насмешливый голос Шаманки. – Ты что – сумасшедший с речкой разговаривать? Раньше надо мной подсмеивался, а теперь сам разговариваешь…

– И тебе здравствуй, девка похабная, – бурчу, разозлившись, что застала врасплох.

– А чего это я девка похабная? – сердится.

– А как тебя называть? Забыла, как у костра танцевала, срам выставляла? Не стыдно сиськами перед мужиком трясти?

– А тебе не стыдно пожирать глазами и бесстыдные сцены со мной представлять?! – кричит.

– А нечего ко мне в голову лезть, – бросаю, проходя мимо. – Домой поеду. Нечего мне здесь делать. Не хочу кроликом подопытным быть.

– Кто же тебя отпустит? – злится. – Никуда не поедешь! Дубы не отпустят!

– Плевать хотел на дубы! – злюсь, повернувшись, тихо говорю: – Сказал уеду – значит, уеду. Сдохну возле дубов, но здесь не останусь!

Шаманка, услышав в голосе угрожающие интонации, от удивления делает шаг назад, шепчет: «Дед сказал, что ты прошел третье испытание».

– Ну и что за испытание? Как называется? Наркота под коньяком? Мухомор в сиропе? – усмехаюсь. Хочу нагрубить.

– Ты победил похоть, – спокойно отвечает. – Справился со страстью и не превратился в безумного самца.

– Ой, можно подумать, можно подумать, – нарочно смеюсь. – Не очень-то и хотелось тобой овладевать! Если бы захотел, то давно сделал, и магия не защитила бы!

– А ты попробуй! – вмиг перестав улыбаться и мгновенно посерьезнев, шипит таежница.

– Не бью женщин и не использую насилие, – улыбаюсь, собираясь уйти.

Сильный удар в лицо ногой и вопрос: «Даже если женщина хочет тебя убить?»

– Будет больно, девочка, – злюсь и получаю сильную оплеуху. Атакую рукой, промахиваюсь, получаю по чувствительным местам. Чувствую, что закипаю от злости, бросаю обидные слова: «А ты что на мужика набрасываешься? Самой хочется, а никто не зарится? Спряталась в тайге и мужиков заколдовываешь? Если мужик не зарится – силушку демонстрируешь?».

Слова, сказанные в злобном угаре, попадают точно в цель. Разъярившись, девушка бросается в атаку, вскрикивает от острой боли. Жесткая локтевая защита на её атакующие участки ног и рук, и Шаманка падает лицом в землю. Мгновенно придавливаю соперницу к земле, заломив руку так, чтобы нельзя было пошевелиться.

– Ты, оказывается, реагируешь на слова, – шепчу. – Ты уязвима! Признавай поражение в бою.

Вместо ответа рычит, пытаясь освободиться. Усиливаю болевой захват. Пытается вырываться, от невыносимой боли в разрываемых связках и отчаяния плачет.

Услышав плач, ослабляю зажим и, резко подняв с земли, подхватываю девушку на руки. Прижимаю, шепчу: «Прости меня. Не знаю, что нашло. От ваших напитков постоянные глюки. Сам не свой. Не понимаю, что происходит. Страстно хочу тебя, но понимаю, что это просто похоть, вызванная напитками. Понимаешь, не хочу так. Между теми, кто любит, не должно быть фальши. Такое чувство, что ты не договариваешь, просто используешь. Не могу объяснить логически, но чувствую. Понимаешь меня?».

Выпаливаю с такой скоростью и болью, что сам удивляюсь.

– Я понимаю тебя, – тихо отвечает. – Прости меня.

– Простить тебя? За что? – изумляюсь.

– Ты прав в своих словах. Да, я – колдунья. Сижу в лесу, как отшельница. Выполняю свое предназначение. Берегу себя для высшей цели. Заманиваю в лес мужчину, чтобы зачать от него ребенка. Знаю, что никогда не буду жить рядом с ним.

– Ты бредишь? Я тебя не сильно стукнул?

– Нет, не брежу, – шепчет. – Я звала тебя через обрядовую магию. Снилась по ночам. В ночь затмений ты мне приснился, и я решила, что ты – мой суженый. Я использовала магию – правда. Думала, ты – мой суженый. Я ошиблась!

– Так это правда? Все ради какой-то абстрактной цели? – не верю своим ушам.

– Отпусти меня, – просит. Ставлю на землю, отпускаю. Шепчет: «Прости меня».

Отвернувшись, сгорбившись, хромает к дому, подворачивает ушибленную ногу на ямке, падает на землю. От отчаяния и непонятной тоски плачет, сначала тихо, а потом в полный голос. Воет. Давно не плакала, что и забыла, как это.

Вздрагивает, когда её обнимают сильные руки, поднимают с земли. Не хочет открывать глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Потому что понимает, что он сильнее. Что победил в этой схватке. Что оказалась не готова, что будет так больно любить. Не хочет признаваться, что сильно влюбилась.

Вздрагивает, когда заплаканные глаза целуют теплые губы.

– Ты такая красивая, – слышит шёпот, медленно открывает глаза.

Нежно провожу рукой по заплаканному лицу, признаюсь: – Я люблю тебя. Давно хотел сказать, но не решался.

– Почему?

– Не знаю. Не привык раскрываться.

– Я тоже не привыкла, – шепчет. – С тобой всё как-то по-особенному. Думала, точно знаю, что делать, как будет дальше. Чувствую себя дурой. Реву, как ненормальная. Не плакала столько лет. Зачем ты приехал?

– Ты позвала меня, – улыбаюсь, нежно целую в губы. – Ты сейчас настоящая, такая ты мне нравишься.

– Правда? – шепчет, обхватив, начинает целовать. – Ты правда не сердишься?

– Нет, уже нет, – улыбаюсь, отвечая на поцелуи.

– Не уезжай, любимый. Останься еще на несколько дней. Пожалуйста. Так много хочется рассказать и показать.

– Хорошо, – отвечаю. – Пойдем домой, малышка.

Дома старика нет. На столе записка. Девушка читает вслух: «Би буа хуэнтифини нгэнэми (Я ухожу в тайгу)».

– Дед ушел в тайгу, – переводит.

– Специально ушел, да?

– Да. Хочу истопить баню, чтобы провести ритуал новобрачных, – тихо отвечает. – Это древний ритуал. Если согласишься, то мы будем считаться мужем и женой навеки. Ты не сможешь жениться и завести семью до тех пор, пока я жива.

– Что, все так серьезно? А как же твое предназначение? Как же то, что никогда не будешь жить со своим мужем?

– Я могла бы соврать, – шепчет. – Сказать, что ты меня забудешь и сможешь жить прежней жизнью. Что всё будет, как в прошлой жизни. Не хочу врать! Не хочу, понимаешь! Не хочу, чтобы проклинал меня! В постели с другой женщиной ты будешь видеть моё лицо и чувствовать не её запах, а мой. Так будет, родной, если ты согласишься.

– Да-а-а-а-а, – протягиваю вслух. – Задала задачку. А что, никаких бонусов не будет?

– Каких бонусов? – искренне не понимает.

– Ну ты так описала все в мрачных тонах. Я думал, что любовь к Шаманке дает счастье.

– У тебя будет сила, моя защита. Я всегда буду с тобой.

– Тебя не поймешь, ты же сказала, что мы не будем вместе…

– Да, физически не будем. Но духовно и телепатически я буду рядом. Тебе нужно лишь мысленно позвать меня.

– А почему не будем физически вместе? Что нам мешает?

– Твой сын.

– Какой сын?

– Мое главное предназначение – родить сына. Наследника. И передать особый Дар.

– А как же семья, брак, совместная жизнь, детский сад, школа? – растерянно бормочу.

– Родной, это и есть твой выбор. Пройти обряд и стать суженым или забыть меня!

– А ты можешь заколдовать? Сделать приворот, чтобы я сходил с ума без тебя?

– Могу, но не буду! – твердо отвечает. – Ребёнок должен родиться от свободного человека, а не замороченного.

– А я смогу его видеть? – тихо спрашиваю. – Невыносимо жить, зная, что сын растет без отца. Не смогу так жить, ты же знаешь.

– Знаю. Не могу рассказывать про будущее. Обещаю, что будешь участвовать в его жизни.

– Обещаешь? Не будешь препятствовать встрече с моими детьми?

– Детьми? – удивляется. – Откуда ты знаешь?

– Хочу от тебя много детей, родная, – смеюсь. – Никто мне больше не нужен.

– А как же Диана?

– Она пришла до тебя, – шепчу. – С ней классно, но я не люблю ее. А тебя – люблю. Хочу быть с тобой.

– Родной мой, – обнимает, плачет. – Я так боялась, что откажешься. Никогда не думала, что любить так больно. Боюсь тебя потерять. Кажется, что давно тебя знаю.

– И мне кажется, что мы в прошлой жизни жили вместе, – улыбаюсь. – Я согласен на ритуал. Навеки – значит, навеки.

* * *

Пока топится баня, будущая супруга плавно передвигается по дому и поёт на своём наречии.

Зажигает благовония. Застилает постель белоснежной простыней. В действиях всё выверено. Ритуал начался.

В бане царит полумрак. По углам горят свечи. В воздухе витает запах таежных трав.

– Раздевайся. Ложись на лавку на живот, – говорит будущая супруга, раздевается.

На тело льётся теплая вода. Шаманка поёт. Не понимаю слова, знаю, что о любви.

Руки ласково моют. Теплая вода словно смывает грязь времен.

Пение прекращается. Чувствую поцелуй. Чистый, целомудренный.

Супруга не спешит, наслаждается каждым движением.

* * *

Голышом, в майский вечер, опьяненный от любви и счастья, несу любимую на брачное ложе. В комнате пахнет таежными травами.

В постели девушка шепчет: «Всегда мечтала, чтобы суженый был сильным и страстным. Я люблю тебя».

– И я тебя люблю, – отвечаю. – Я хочу от тебя сына.

– Я тоже, – шепчут губы.

* * *

Лежим, не шевелясь, словно прошла вечность. Аня всхлипывает от переполнявших чувств и нежности. Прижимается, не отпускает, словно боится, что движения нарушат гармонию.

– Я люблю тебя, родной, – шепчет. – Я всегда буду тебя любить!

– Я тебя тоже люблю, – улыбаюсь. – Я тоже буду любить тебя всегда.

– Ты хочешь остаться?

– Конечно, да, – не раздумывая, отвечаю. – Просто не могу долго сидеть без дела. Ты же знаешь.

– Знаю, – вздыхает. – Не уходи… Я к тебе привыкла. Кажется, что всегда жил рядом.

Предлагаю: – Может, ты поедешь со мной?

– Нельзя, – печалится. – Мне нельзя жить среди людей.

– Почему?

– Я погибну или кто-то другой. Я – ведьма. Светлая, но ведьма. Ты не представляешь, как трудно находиться среди людей, живущих неправильно. Знать, как и когда кто умрет и что с ними будет. Это невыносимо!

Не засекаю время, не смотрю по сторонам. Есть лишь двое в ночи: Шаманка и Странник. Мы вместе решили создать новую жизнь. Дать друг другу частичку своей души.

Долго ласкаем друг друга, стонем и кричим от страстных ласк. Всё сливается в пелену удовольствия и безумного счастья.

Обессиленный, счастливый, откидываюсь на подушку и наблюдаю. Шаманка чертит на своем и моем теле знаки и иероглифы, произносит незнакомые слова молитвы. Повторяю слова молитвы вместе с ней. Обмениваемся в ночи деревянными кольцами. Бесконечная нега. Проваливаюсь в сон.

* * *

Просыпаюсь и крепко обнимаю любимую. Аня открывает глаза, шепчет: «Доброе утро, любимый».

– Доброе утро, любимая, – шепчу, с бесконечной нежностью.

– Йэми эуху хулиу?! (Почему, почему же я проспала?!) – улыбается, видя, как светло за окошком. – Тэнэ баи-бэдэ, дзигдам инэдэлэи! (Такое, пожалуй, впервые, чтобы проспать до самого ясного дня!)

– Би айауми, Гауня (Я люблю тебя, Гауня), – шепчу и страстно целую.

– Откуда ты знаешь мое настоящее имя? – изумляется.

– Услышал, как дед обращается, – шепчу. – Би мамасанаи биэ! (Будь моей женой!)

Девушка плачет. От счастья. И я плачу. За долгие годы нахожу приют и островок, где можно не бояться, быть самим собой. Открыть душу и не бояться плевка.

Долго лежим в постели. Говорим, смеёмся, счастливо спорим, лишь бы поспорить, целуемся и ласкаем друг друга. Без обмана и притворства. Полностью отдаёмся друг другу.

* * *

Говорим, говорим. Рассказываем истории из жизни, веселые и грустные, интересные и не очень.

Не притворяемся. Не изображаем кого-то.

* * *

Ночью Шаманка делает древний массаж. Тихо поет песню любви на удэгейском. Ласкает.

Нежность. Чистая нежность двух любящих сердец. Мир замер в ожидании чуда. Чуда сотворения новой жизни.

* * *

Диктофонная запись 5 (расшифровка).

– Что скажешь, внучка?

– Ты скоро станешь прадедушкой, – улыбается. – Мой сын станет шаманом.

– Уверена?

– Я точно знаю.

– Когда супруга отпустишь?

– Скоро, – задумывается. – А можно не отпускать?

– Нельзя! Ты должна выполнить свое предназначение, он – своё. Ты – родить сильного сына и продолжить наш великий род. Он – найти путь к наследию рода. Его предназначение – найти путь.

– А если погибнет? Я же люблю его.

– Не погибнет. Ты не дашь умереть. Любовь победит.

– А если я умру?

– Ты не умрешь. Любовь спасет вас обоих.

– Можно, чтобы ты не ночевал в доме? Стесняюсь.

– Хорошо. Посплю на сеновале. Прикрою ваше счастье от посторонних глаз.

– Зачем?

– Когда ты с ним, становишься уязвимой. Тебя легко обнаружить. Подобраться и погубить.

– Почему?

– Когда ты счастлива, перестаешь контролировать, что происходит вокруг.

– Но как тогда жить?

– Просто будь счастлива с ним, внучка. Я прикрою!

– Спасибо, дедушка. Жаль, что родители погибли и не видят, как я счастлива.

– Потому и погибли, что были счастливы вдвоем, – вздыхает.

* * *

На следующее утро, проснувшись, не вижу возлюбленную в постели. С удивлением, словно впервые, осматриваю жилище. Светлая комната. Стул, комод, кровать – всё из кедрового дерева. Простота жилища обескураживает. Нет косметики, духов и других признаков озабоченной сохранением красоты женщины. Словно ей и не нужно.

Аккуратно заправляю ложе и, взяв со стула одежду, голышом отправляюсь в свою комнату.

Странное свойство хозяев, что по утрам их нет дома, не удивляет.

Утренний моцион. Зарядка с силовыми упражнениями, отработка боевых упражнений, холодный душ в реке – словно так делал всегда. На душе умиротворение и гармония, что кажется – это чудесный сон.

Сажусь в позу для медитаций возле реки, закрываю глаза. Слушаю журчание воды, думаю о Шаманке. Представляю лицо, глаза, улыбку и мысленно говорю: «Я люблю тебя, солнышко мое таежное».

– И я тебя люблю, счастье мое неожиданное, – слышу голос в голове. Чувствую, как нега и умиление разливаются по телу.

– Би айауми, Гауня (Я люблю тебя, Гауня), – посылаю мысленно ласковый поцелуй в губы.

– Би айауми (Я люблю тебя), – слышу, ощущаю теплоту ответного поцелуя.

– Мне хорошо! Я счастлив! – мысленно кричу. – Ты мое чудо лесное!

– Я тоже счастливая, – шепчет. Чувствую (или мне кажется), что теплые руки словно обнимают меня. – Скоро приду. Иди в дом, любимый.

Открываю глаза и понимаю, что безумно счастлив и влюблен. Здесь мой дом и любимый человечек. Не хочу никуда уезжать.

Встаю. Медленно иду к дому. Меряю шагами расстояние от реки до огорода.

В голове рождается идея соорудить естественный водопровод. От речки до угла огорода около 200 шагов, примерно 150 метров. Когда мы шли в прошлый раз к скале, видел свалку из пластмассовых бутылок. До нее около часа ходьбы.

Объясняю хозяевам, что хочу сделать. Оба молча выслушивают.

– Ты хочешь это сделать? – переспрашивают. Услышав утвердительный ответ, дед кивает: «Хочешь делать – делай».

Таежница, вернувшись из леса, словно светится от счастья, загадочно на меня поглядывает. Что-то хочет сказать, но сдерживается. Услышав план по искусственному орошению огорода, радостно хлопает в ладоши, умоляюще смотрит на деда. Тот машет рукой, мол, делайте, что хотите.

Идём с ней вдвоём в лес. Беру пустые мешки, нож и разгрузочный жилет с необходимыми инструментами для выживания.

Шаманка надевает на руку браслет из желудей. Спрашиваю, зачем это нужно.